У Нее никогда не было на окнах ни штор, ни тюли, ни жалюзи. Ей нравилось, проснувшись любоваться небом и солнышком, мягко выходящим из-за крыши серой пятиэтажки, что единолично составляла уличный пейзаж. Ловя первые лучи, Она любила щуриться, позитивно настраиваясь на очередной день. Да, Ее дни редко были полны какими-то приятными вещами, но первое ощущение, пойманное на восходе, давало тот странный настрой, что не покидал до вечера. «Но тебя же видно всем!» - постоянно твердила подруга, глядя на «голое» окно, что вызывало состояние неприкрытости.
- И что? – Весело отвечала Она: «А потом … кому я нужна??». Пока Она была молода и хороша собой, Ей даже нравилась мысль, что кто-то может за Ней подсматривать. Порой, переодеваясь, Она ловила себя на подсознательном желании двигаться пластично, с некоторой эротической ноткой, словно Она танцовщица бурлеска, у которой из всего гардероба лишь стразик в пупке. «Красота должна радовать!» - думала Она тогда, крутясь у зеркала в одних трусиках, напоминающих маленький кусочек кружевной ткани. И была права. Миру нужно то, что сочно и стройно, то, что вызывает придыхание и восхищение, остальное должно плавно переходить в элегантный возраст, оставляя для любования лишь щиколотки и запястья. Так думалось Ей тогда, когда талия легко обхватывалась двумя мужскими пальцами. А потом пошли года, молодость и самоуверенность сменились на практичность и рассудительность. И, однажды поняв, что седина уверенно пробивается даже сквозь свежую покраску, что груди осталось несколько сантиметров до пупка, а целлюлит на бедрах напоминает ажурные колготки, Она полностью обновила свой шкаф, сменив шелк и кружева на уютный трикотин, короткие юбки на строгие брюки, а кофточки с глубокими вырезами на свитера с глухими воротниками. Всё стало лаконичным и немарким. Окно же Она, по-прежнему, оставляла неприкрытым, здраво рассуждая, что, если на Нее и будет кто-то посматривать, то уж точно только извращенец. «Но и таким нужна радость в жизни, так, что, если что - пусть любуется», - усмехалась Она, натягивая теперь ситцевые труселя, из которых легко бы вышли паруса для пиратского корабля.
Так уж сложилось, что, доживя до зрелого возраста, Она так и не научилась заморачиваться на чужое мнение. Жить в согласии с собой, Ей нравилось больше. Потому в одночасье осознав, что Ей искренне жаль тратить время на макияж и лучше утром еще минут тридцать поваляться в теплой постели, чем рисовать на лице уверенность «самки на охоте», Она убрала подальше весь свой дамский арсенал, здраво рассудив, что румяные щеки и несмазанные стрелки более нужны молоденьким девочкам, чтобы на них ловить «удачную партию». Свою же партию Она отыграла, и теперь могла не париться о свежести лица, позволив себе притягивать на неприпудренный нос мелкие веснушки от солнышка, которое так любила. А ведь были же времена, когда даже за хлебушком в соседний магазин Она совершала целый косметический ритуал, словно собиралась на бал в королевский дворец. Теперь об этом вспоминалось с улыбкой, как и ее убеждение, что «женщина без помады – это не женщина». «Мир меня любит и такую», - говорила Она себе, любуясь морщинками у глаз. В прочем, однажды Ее устои немного качнулись, сделав картинку мировоззрения чуток пошире. Молоденькая сотрудница их планового отдела, где Она за цифрами отбывала рабочие трудодни с девяти утра до шести вечера, вечно что-то и для кого-то пересчитывая, удивила, произнеся с легкой ноткой зависти: «Хорошо вам! Вы такая красивая, что можете ходить ненакрашенной!». Она не нашлась, что ответить, ибо никогда не относила себя к разряду женщин, к чьи ногам лишь за очаровательный разрез глаз сносятся все дары мира. К своей внешности Она всегда относилась с легкой долей сарказма, смеясь, что кончик ее носа вечно приходит раньше на полчаса. Но слова этой девочки, чье милое личико было покрыто таким слоем тоналки, что напоминало добротную штукатурку стен, заставили слегка задуматься, а может Она что-то упустила в своей жизни? Чего-то там не досмотрела в отражении зеркала? И что-то на самом деле было в ее высоких скулах, зеленых глазах и большой нижней губе, которую Она с детства постоянно чуть подтягивала, чтобы поменьше походить на олененка Бэмби? Но, не дав себе унестись в далекие и голубенькие дали, Она слегка мотнула головой, отгоняя от себя такие мысли, словно непрошенных гостей выставляя за порог. И, мягко улыбнувшись милому созданию, что продолжало на нее таращить свои глазки с огромными ресницами, снова погрузилась в цифры, пересчитывая какие-то шкафы и стулья. Иллюзии были не Ее уделом, Она с младенческих ногтей отличалась каким-то взрослым взглядом на жизнь, где здравомыслие всегда солировало, оставляя мечтание на подпевках. Да, и глубокое убеждение, что ничего идеального не существует, основательно мешало заблуждениям, столь свойственным женскому полу. А, значит, женщина может быть или умной, или красивой. Но быть не дурой Ей нравилось больше. Потому мысли о неземной красоте были легким мотком головы отправлены за борт. Пусть плывут к русалкам.
- Как тебе не скучно на твоей работе? – как-то спросила Ее подруга, меняющая каждый два года запись в трудовой книжке. Кем только та не успела побывать – и секретаршей, и риэлтором, и «сетевиком», навязывающим всем знакомым какую-то волшебную косметику. «Столько всего интересного в мире есть! А ты сидишь, как дура, со своими цифрами!» - продолжала недоумевать подружка, подпиливая ей ногти, оттачивая новую профессию маникюрши.
- Не поверишь, - ответила Она: «Но не скучно. Почему-то. А почему, честно, не знаю».
Ей и на самом деле нравилась ее работа. Она пришла в отдел через год после выпуска из института и, сев на должность специалиста, так и просидела там, да так статично, что была уверена – именно отсюда Ее однажды проводят торжественно на пенсию, вручив чахлый букетик и Почетную грамоту. Здесь всё было понятно и привычно. Слева монитор компьютера, справа – калькулятор, по центру - подставка с отточенными карандашами и разноцветными ручками, а прямо перед ней очередные бумажки, полные загадочных цифр. Считать, вычитать, складывать и умножать Ей было по душе еще со школы. Особая любовь выпала на долю уравнений и, если их задавали, то не было предела радости. Многие одноклассники, готовые плакать над иксами и игреками, удивлялись, как можно не просто любить, а говорить о цифрах с таким пылом, с каким только учительница ботаники рассказывала про опыление. Но Ей было всё равно – формулы завораживали, и Она испытывала настоящий экстаз, если удавалось покорить очередное уравнение с тремя неизвестными. Так, что будущее было предопределено еще в начальной школе, где Она впервые встретилась с яблоками, которые нужно было сложить. Да, и институтская жизнь пронеслась на одном дыхании, ведь и здесь были цифры – ее любимцы. Она с удовольствием делала расчеты в курсовиках, строила графики, выводила формулы. И искренне радовалась, когда сходился дебет с кредитом. Плановый же отдел дал возможность держать любовь к цифрам в постоянном тонусе, ежедневно подкидывая задачки, где порой неизвестных было даже больше, чем в школьных уравнениях. И сложно было представить, чтобы Она променяла бы это на что-то другое. К тому же бог не наградил Ее при рождении амбициями, благодаря которым строят до небес карьеру, зато Ей было в достатке отвешено усидчивости, с коей Она и высиживала свою работу на одном и том же месте, уверенная, что в этом и есть ее предназначение. «Ведь не всем же сверкать и блистать, командовать и вести за собой, кто-то должен пересчитывать и стулья», - со свойственным ней здравомыслием рассуждала Она. И в чем-то была права. Кто-то рожден, чтобы нестись впереди, но ведь кого-то он должен вести за собой? И почему бы ей не быть в числе тех, кого ведут, за кого решают стратегии и строят планы? Командирами могут быть не все, тут нужны: и характер, и уверенность, и даже пятая точка, заточенная под директорское место. С другой стороны, быть подчиненным – это то еще умение, как, в прочем, и быть полезным на своем месте. И Она со своим место определилась давно, как и с пониманием, что вести за собой у Нее нет ни навыков, ни умений, ни амбиций и, самое главное, желания.
- Понимаешь, - объясняла Она подруге: «Кому-то нужно разнообразие, кому-то власть, а мне необходима стабильность. А что может быть стабильней, чем отработанный функционал и понятные задачи? Да и отвечаю я только за себя. За других я отвечать просто не готова!».
Она и в правду не готова была отвечать за кого-то еще. Именно поэтому никогда и не заводила животных, и всё благодаря, старой детской истории с отбывшими на небеса рыбками. В результате на все вопросы о домашних животных Она любила повторять слова известного с детства писателя: «Мы в ответе за тех, кого приручили». И добавляла уже от себя: «А не умеешь и не хочешь за кого отвечать – нечего и экспериментировать».
В прочем завести Она однажды попыталась. Семью. Опыт оказался не самым успешным. Ее брачный Ковчег, пережив бытовые неурядицы, ворчливую свекровь и даже измены, легко разбился о скуку. Однажды проснувшись, Она, прислушавшись к дыханию мужа, вдруг поняла, что лежит рядом с незнакомцем. Нет, Она была в курсе, что он любит на завтрак, какие галстуки предпочитает и какое место чешет, выходя из туалета. Но в целом Она не была с ним знакома, да и не стремилась познакомиться. И самое главное - Она не знала, а зачем они вместе. Да, есть ребенок. Но этот ребенок уже через год заканчивает институт, носит бороду и периодически где-то ночует. Еще немного и ему от мамы не нужен будет даже завтрак, ведь его будет делать какая-то юная особь в кружевах. А что останется Ей? Вот этот незнакомец, который сопит рядом, и большой вопрос: «А зачем?». Ради того самого пресловутого стакана воды? А если пить не захочется? А если Она с возрастом вообще перестанет пить воду? Или Ее, не дай бог, не будет мучить жажда? И, придя в ужас от изобилия вопросов, Она, не вникая в объяснения и выяснения, быстренько развелась, оставив себе на память часть жилплощади, в которой нет и не было штор на окнах.
- Почему ты ни с кем не встречаешься? – словно надоедливая муха жужжала подруга, что успела сбегать под венец уже трижды и сменить между печатями в паспорте с десяток ухажеров.
- А зачем?
- Ну, хотя бы для здоровья, - изобразив сладострастие на лице, томно проговорила подруга.
[justify]- Для здоровья нужен крепкий сон и витамины, а мужчина это - истинный вред для женского организма в любом его проявлении, - назидательным тоном, плещущим во все стороны сарказмом, отвечала
