цинично.
– Нет, разумеется, впрямую она ничего такого не сказала, – леди Рашель чуть дёрнула точёным плечиком, – Но дала понять. Что не видит смысла противиться вашим желаниям обзавестись красивой, – на его Величество обратили откровенно призывный и многообещающий взор огромных зелёных глаз, – и в меру умной любовницей. Взамен пустой и глупой куклы.
– Проклятье! Я знал, конечно, что ей леди Бьянка не нравится… Ну, согласен – она не отличалась особым интеллектом. Но зато уж… – его Величество заткнулось, очевидно, сообразив, что нетактично рассказывать своей очередной даме сердца о знаменательных достижениях в удовлетворении призового самца, и способах подачи себя, неповторимой и блистательной, и вообще – альковных привычках предшественницы.
– Договаривайте, Ваше Величество. Или вы стесняетесь простых и чётких определений, типа: «зато в постели была бесподобна!»? А ведь я бы тоже могла намекнуть Вам, мой суверен, на кое-что, касающееся, скажем её Величества и Вас.
– Вот как?! Ты имеешь в виду, что её Величество соблюдает верность из принципа?
– Нет. Я имею в виду её способности. И поведение.
– А-а, ты хочешь сказать, что было бы куда лучше, если б у меня в этом плане было больше добропорядочности и верности?
– Вовсе нет, – женщина, возлежавшая на шикарной постели под балдахином снова чуть дёрнула плечиком, словно сердясь на непонятливость слушающего, и слегка вздохнула, чуть потянув на себя простынь, так, что из-под неё появилась пикантная и стройная длинная ножка с крохотной изящной ступнёй, а затем и вторая, словно показывая королю, остановившемуся перед постелью, что уже устала беседовать, и ждёт, когда наконец озабоченно хмурящийся монарх перейдёт к более активным действиям, – Ни от одного монарха его подданные вовсе не ждут супружеской верности. Это, если можно так сказать, подразумевается лишь вот именно – в отношении её Величества. Чтоб уж не возникало и малейшего сомнения в правах наследования королевских отпрысков. Но вот что касается рационалистичности мышления…
– То есть – мне бы её прагматизм?
– И это тоже. А куда проще было бы, окажись в черепе Вашего Величества её…
– Мозги?
– Я бы не возражала, поскольку для Тарсии, вероятно, чем разумнее монарх, тем лучше. Но лично меня вполне устраивает то, что отличает вас от вашей супруги. То, что у вас там, – нежная ручка легонько указала на то, что уже воспряло прямо в штанах у его Величества, натягивая тонкую ткань ночных штанов, – и вполне готово к бою!
– Ах ты, маленькая лицемерка! Оскорбляешь его Величество намёками на то, что он – тупой, но здоровый кобель?
Леди Рашель весело рассмеялась:
– Ваше Величество изволит гневаться? Ну, идите же, идите! Вам нужно примерно наказать бесстыжую обидчицу! Кстати, я бы вам доказала, что в постели, если будет на то ваша воля, я могу всё то, что и ваша маленькая идиоточка леди Бьянка. А кое-что, может быть, умею делать и получше!..
Не без удовольствия леди Рашель пронаблюдала, как его Величество с раздувающимися ноздрями и вожделённым сопением отбросило колебания, и устремилось.
Туда, куда, собственно, нужно было устремиться давно.
А уж выяснить, чего такого его ум беспокоило в связи с последним, вполне успешно отбитым, нападением, она очень даже мягко и аккуратно сможет и позже.
Удовлетворённый в плане сброса нервного напряжения мужчина обычно расслабляется. И отбрасывает насущные заботы – как свои, так и государственные.
Ну, хотя бы на какое-то время.
А уж о том, что он становится после секса куда беззаботней и откровенней, можно и не упоминать. Главное в такие моменты – не переборщить. С этими самыми вопросами. Чтоб не показались навязчивыми. Или – провокационными!
Но ещё важней – не трепаться слишком много самой!
– Капрал Борис! – запыхавшийся сержант Борде вбежал в казарму, придерживая каску, поскольку она так и норовила съехать набок: не иначе, только что сержанту пришлось попотеть.
– Да, сержант, сэр! – Борис поспешил вскочить со своего лежака на нижнем ярусе, который занимал по праву старожила, вытянувшись в струнку: сержант у них – мужчина серьёзный и принципиальный, и панибратства даже от ровесников не терпит.
– Вольно. Поправь форму, и – бегом в палатку лейтенанта Фриланда. Там тебя уже ждут. Ну, чего застыл, словно студень? Бегом, я сказал!
Решив, что с вопросами лучше не лезть, раз его вызывают в палатку к самому лейтенанту, (Вот уж – впервые за всё время службы!) Борис, надев каску, поспешил ринуться стремглав туда.
Пробегая по главной улице лагеря, он прикидывал и так и так, что может его ожидать в палатке начальства. Вряд ли какое-либо наказание: Уставов он не нарушал, и в последней битве никакой трусости, или неповиновения приказам не проявлял – наоборот: шестьюдесятью стрелами завалил как минимум пятьдесят восемь тварей – две или успели пригнуться, (первая) или нырнуть в ров (вторая). А если учесть, что он умудрился ещё и выручить в сложной ситуации своего непосредственного начальника… Наградят?
Перед палаткой Борис перешёл на шаг, привёл форму в надлежащий порядок, но на долю секунды растерялся было: как дать начальству знать о своём прибытии? Потом вспомнил: громко прокашлялся. Полог откинулся, выглянул ординарец лейтенанта, сержант Никсон. Почти мгновенно усатый здоровяк обернулся внутрь палатки:
– Прибыл капрал Борис, милорд!
Ого! Значит, внутри как минимум один из высокородных лордов!
Плохо слышимый, тихий, но очень чётко выговаривающий слова голос произнёс:
– Пусть войдёт!
Ординарец обернулся к Борису:
– Входите, капрал!
Внутри оказался, помимо лейтенанта, лично сам Главнокомандующий – маршал лорд Говард. Борис, сжав челюсти, чтоб сдержать возглас удивления, заставил себя не мямлить и не мешкать на пороге, а пройти внутрь, подойдя как положено, строевым, на пять шагов к непосредственному военачальнику, и чётко отдать честь:
– Капрал Борис, господин лейтенант! Явился по вашему приказанию!
– Отлично, капрал. Милорд! Представляю вам капрала Бориса, нашего лучшего стрелка.
Пришлось развернуться, чётко щёлкнуть каблуками, и приветствовать ещё раз:
– Капрал Борис, ваше превосходительство, господин верховный Главнокомандующий!
– Вольно, капрал. – лорд Говард обернулся к лейтенанту и его ординарцу, – Могу я рассчитывать на…
– Разумеется, милорд! – чем-чем, а сообразительностью в плане предвидения желаний вышестоящих лейтенант отличался – куда там другим! И непосредственное начальство капрала вместе с ординарцем почти мгновенно оказались снаружи палатки, оставив всё немаленькое внутреннее пространство сорок на двадцать футов в полное распоряжение лорда Главнокомандующего.
Однако оставшись наедине со стоящим по стойке смирно, хоть ему и приказали расслабиться, капралом, лорд Говард вовсе не спешил начать разговор, повернувшись спиной, и изучая карту Тарсии, развешанную на её торцевой стене. Из чего Борис понял, что не для поощрения или награждения его вызвали.
А скорее всего, у него будут проблемы.
А впрочем, вероятно, Главнокомандующий просто ждал, когда палатку лейтенанта боевой наряд из личных гвардейцев надёжно окружит снаружи. Во избежание, так сказать.
Но вот лорд повернулся, и взглянул Борису прямо в глаза.
– Подойдите, капрал Борис. Не бойтесь – вы ничего крамольного не совершили. Наоборот, вас знают как опытного и надёжного солдата. Именно на вас мне указал сержант Борде, когда я попросил назвать самого спокойного, рассудительного, меткого и стабильного лучника в подразделении. Вы зарекомендовали себя в этом плане с самой лучшей стороны. Это подтвердили и лейтенант и даже его ординарец. В связи с этим у меня к вам есть предложение.
Рискованное. Возможно, несколько неожиданное, и не слишком приятное. Зато дающее возможность при успешном выполнении получить чин лейтенанта Гвардии. И дворянский титул. Передаваемый по наследству. Как вы на это смотрите?
Сглотнув липкий комок, почему-то застрявший в горле, (Ну как же: вот он!!! Долгожданный шанс! Которого ждут, или хитрыми махинациями пытаются заслужить не слишком умные и излишне ретивые новички! А он никогда даже не пытался, довольствуясь вполне приличным жалованием и кормёжкой…) Борис смог выдавить:
– Я… Милорд, я, разумеется, благодарен за оказанную мне честь! И высокое доверие. Но…
– Но прежде вы всё-таки хотели бы узнать, в чём именно будет заключаться задание?
– Вот именно, милорд!
– Разумный подход. Похоже, сержант, к которому я сразу обратился напрямую, минуя, так сказать, обычные ранжирные и субординационные тонкости, и понимая, что своих бойцов лучше всех офицеров может знать лишь их непосредственный командир, не ошибся, рекомендуя вас как прежде всего – хладнокровного и трезвомыслящего солдата. Не теряющего головы ни в разгаре сражения, ни при виде начальства. Меня это радует. Именно такой человек имеет все шансы на удачное выполнение этого… Я бы сказал, деликатнейшего и важнейшего задания. От которого напрямую зависит, не побоюсь этого слова, судьба нашей Страны!
Итак. Прошу садиться, – лорд указал на табурет у стола, и, когда Борис
