- И что это такое?? Что за безобразие?? – Отчитывал меня директор лицея, кивая головой с пышной седой шевелюрой в сторону огромного зала, где веселились в честь Нового года старшие классы. Дим Димыч был высокий, крепко сбитый мужчина, с густыми бровями, из-под которых в мою сторону сейчас летели настоящие молнии.
Так началась история моего первого увольнения.
- Ирина Викторовна, вы меня слышите?? Повторяю, что это здесь происходит?
- Праздник, - потупив глаза, почти шепотом пролепетала я.
Мой класс был особенным. Я собирала его сама, опираясь лишь на сочинения, которые мне дали почитать. Вот такой интересный способ рассортировки был придуман педагогическим советом. В результате ко мне попали детки с нестандартным мышлением и оригинальным отношением к будущему. Год, когда меня случайным ветром занесло в лицей, был первым в жизни учебного заведения. Учеников отбирали по специальной системе, включающей тесты и собеседования. Брали самых шустрых и талантливых. Тогда же в городе впервые появилась новая должность – классная дама. Это был преподаватель, освобожденный от занятий, методичек и журналов. Его главная задача – развлекать между уроками и «разруливать» ситуации, которыми школьная жизнь полна по самую крышечку. И, именно, эту должность я решила занять.
Моя кандидатура в роли классной дамы вызывала сильные сомнения у всех. И, на мой взгляд, оправдано. Во-первых, слишком маленькой была разница в возрасте, где ни каблуки, ни макияж не спасали. Да, и по младости лет, я несильно внешне отличалась от своих подопечных. Во-вторых, полное отсутствие опыта. Окончив институт, я, как все истинные лентяйки, тут же отправилась в декрет, откуда и выпорхнула в трудовые будни, обладая в совершенстве лишь навыками пеленания и сцеживания. Результатом долгих дебатов стал вердикт – «съедят». Но моя извечная тяга ко всему новому и неизведанному, подстегиваемая всплесками неисчерпаемого адреналина, сподвигла единственный раз воспользоваться «связями». И, уговорив маму позвонить завучу, которого она хорошо знала, я, благодаря «телефонному праву», в одночасье стала «классной дамой» 11 «Б», чем за время своего пребывания в стенах лицея добавила седины директору.
Более хулиганистой компании, чем мой класс со мной во главе, сложно было придумать. Мы, совместными усилиями, словно неиссякаемый вулкан, бесперебойно извергали идеи, кои делали жизнь лицея, как минимум, нескучной.
А началось всё с юбок. Насмотревшись на коленки старшеклассниц, руководство вынесло на педсовет решение, что длина подола у учениц должно быть не короче, чем у классных дам. «Ух, ты!» - Тут же пронеслось в моей голове. И на следующий день я появилась в платье, что заканчивалось там, где начинается цензура +18. Качнувшись в легком обмороке, директор махнул рукой и разрешил девчонкам моего класса, если повторить дословно, то «ходить, как ходится».
Следующим шагом стало участие в трудовых мероприятиях. Каждую неделю на классы возлагались обязанности по каким-то полезным делам - то развлекать лицей в перемены, то совершать трудовой десант с граблями, то выпускать стенгазету, то дежурить по кухне. Короче, привычные вещи, что обычно вызывают у школьников откровенную скуку. Но не у моего класса. В результате школьные обеды превратились в ликбезы по столовому этикету, где малышню учили правильно пользоваться алюминиевыми ложками и не чавкать, а сборы листвы на пришкольном участке - в настоящие соревнования с призами. Когда же очередь дошла до перемен, то мой класс дал настоящее представление, превратив в короткометражный спектакль песенку про пирата, объясняющего в любви даме сердца на фоне бегущих бизонов. А на стенгазете вулкан идей вошел в пик своего извержения. Стандартная школьная пресса – это большой лист, прикрепленный к стене кнопками и наполненный пресной информации о буднях грызения гранита знаний. В народе это творение звали «простыней». Мои гении пошли дальше, и у лицея появился свой журнал под названием «Пододеяльник». Сказать, что его зачитывали до дыр, ничего не сказать. В нем было всё – и интересные истории от учителей, и полезные советы, и рубрика психолога, и даже обзор молодежной моды. Но самым любопытным стал раздел, что добавил еще седины директору. В нем писалось о проблемах лицея, неважно будь то задержка со строительством дополнительного крыла, или невкусная еда, или очередное отсутствие уборщиц. Мои юные журналисты с горящими глазами носились по лицею и вытаскивали на свет всё, что порой руководство старалось придержать в темном уголке, уверенное, что это «не детского ума – дело». Но, энергичность моего класса привела к тому, что приходилось оперативней решать возникающие проблемы, ведь «Пододеяльник» активно стали читать и родители, что потом поднимали нечаянно «всплывшие» проблемы на собраниях. А эта была уже та аудитория, от которой не отмахнешься. Именно в этот момент жизнь свела меня с журналистом из газеты «Известия», что курировал в лицее выпуск прессы. Однажды, пролистав наше творение, он, отведя меня в сторону, вкрадчиво произнес: «Ирочка, когда вас выгонят из лицея, идете в журналисты. Не пожалеете!». Слова оказались пророческими - не пожалела.
А тогда мне нравилось всё: и моя работа, и мои детки. И искренне казалось, что ничего интересней не будет. Следующим шагом для появления в столе директора упаковки валерьянки, стала идея завуча, что нужно приучить наших учеников к новым экономическим условиям. И, пока остальные классы соображали, как от слов перейти к делу, мои детки начали активно действовать. Уже через неделю в лицее открылось фотоателье, где любитель Алексей развернулся на полную катушку. С руководством удалось договориться, что комната предоставляется в обмен на бесплатные фотосессии для лицея, а настоящими клиентами стали жители микрорайона, на котором расположилось наше учебное заведение. За фотоателье последовало создание платной дискотекой для соседних школ во главе с ди-джеями Максом и Деней и услуги нянь, куда подключились практически все девочки. Загоревшись идеей заработать себе денег на выпускной, класс «фонтанировал», находя всё новые и новые способы для гармоничного вливания в зарождающиеся рыночные отношения. Воспитанный на советских нормах и с трудом воспринимающий денежный эквивалент, как новый формат коммуникаций, директор в сердцах клял и завуча, и сообразительность моего класса. Но бизнес есть бизнес. Да и цель была благая, а, если еще и не скидывать со счетов пользу, получаемую от всей этой «движухи» самим лицеем, то стоило прикрыть глаза, что в 11 «Б» классе учились не просто дети, а настоящие предприниматели. Кстати, позже многие из моих учеников сказали искреннее спасибо за тот опыт, ведь для многих он стал успешным стартапом.
К слову сказать, что глагол «выделиться» превратился в настоящий синоним для моего класса. Всегда и во всем быть «не как все» – стало нормой. И идеальным примером тому первый бал в лицее. Нося гордое имя Александра Пушкина, странно было бы не сыграть в соответствующую эпоху. Видимо поэтому, в голову завуча пришла очередная забавная идея, а «не замутить» ли нам мазурку? И замутили. Бал вышел настоящим. Дамы в длинных платья из маминого гардероба и веерами из картона в реверансах, кавалеры в папиных галстуках с поклонами. Пары, кружащиеся в вальсах, и на каждом углу звучащие «пардон» и «мерси». И снова мои детки решили всех поразить и удивить. На заработанные деньги они арендовали в Оперном театре костюмы из «Евгения Онегина». Наш выход в зал, где я в своем свадебном платье – декольтированном и украшенном настоящим лебяжьим пухом, вышагивала во главе, - стал настоящим взрывом эмоций и очередной головной болью директора. Настоящие кринолины и шляпки, боливары и белоснежные перчатки, стразы, кружева и замшевые воротнички – 11 «Б», словно сойдя со страниц великого поэта, стал истинным украшением Пушкинского бала.
Через время вулкан идеей, а точнее, миленькая голова черноокой красавицы Оксаны «родила» клуб. После моих долгих выпрашиваний у руководства еще одной комнаты, мои девчонки уверенно взялись за дело. Сначала они изменили помещение до неузнаваемости. Увидев стены, украшенные старыми пластинками, найденными в подвале, и ручной росписью, директор, схватившись за сердце, лишь молча закатил глаза. Затем была продумана и программа. Это был клуб встреч, куда приглашались интересные люди. Кого мы только не принимали в гостях, бывали у нас и артисты, и психотерапевты, и научные сотрудники. И все поражались, насколько умными и продуманными порой бывали вопросы, настолько искренним был интерес к предложенным для обсуждения темам. А как иначе? В те чудесные времена в лицей ученики попадали не согласно финансовому рейтингу родителей, их отбирали по уму и сообразительности, искренне веря, что однажды из стен лицея выйдут новые Пушкины и Макаренко.
[justify]А потом произошло последнее событие, поставившее точку в терпении директора – Новый год. Лицей с момента открытия всё еще находился в перманентном состоянии ремонта, и в декабре актовый зал оказался не готов принять в себе ни елку, ни хоровод под ней, ни дискотеку, которая естественным путем вытекала из хоровода. Поэтому искали вариант и нашли – один из праздничных залов согласился пустить нас под свою крышу, в обмен на пару дискотек для местных. Наши ди-джеи Макс и Деня с радость согласились помочь родному лицею и несколько дней развлекали молодежь не только музыкальными хитами, но и забавной программой с участием нетипичной Снегурочки, на роль которой согласился один учителей-практикантов – высокий парень с бородой. А потом наступил день Ч, когда зал наполнили наши старшие классы. И для них было придумано свое развлечение – конкурс «Мисс Снегурочка». Каждый класс должен был представить свою версию внучки Деда Мороза. И снова мои отличились. Наша снежная девочка превратилась в жгучую восточную красавицу, что исполнила танец живота. И именно в этот момент в зал вошел директор, потерявший дар речи от созерцания обнаженного животика школьницы, совершающей соблазнительные телодвижения на сцене. Отхватив воздуха ртом, словно рыба, выброшенная на сушу, он пальцем призвал меня к себе и теперь вопрошал, а что, собственно, происходит? Мой ответ не успокоил, а, скорей, разогрел окончательно нервную систему директора и тот перешел на личность. Проще говоря, он достаточно громко начал мне объяснять, что государство зря потратилось на мое обучение в педагогическом институте, и что, по его глубочайшему мнению, мне нельзя доверить даже
