Расчётливая мразь.

– пусть и сдерживая гримасы отвращения или раздражения, особенно, если спонсор – обычный старый, похотливый и состоятельный, козёл… И никогда не заморачиваться ни стиркой, ни уборкой: для этого можно буквально за гроши нанять таких же, как хозяйка квартиры, но…
Постаревших. Безработных. «Проколовшихся» на высказывании своих подлинных чувств к Содержателю… Н-да. Или уже просто – вышедших в тираж. При этом не успев отложить достаточно на безбедную старость… Таким остаётся уповать только на пособие по возрасту – две минималки.
Почувствовав приближение пика, Олег откинул голову. Постарался выбросить лишние мысли из головы – они сильно мешают! Вот! Да, да! Так, чёртова кукла!!!..
Отлично.
Она не без торжества взглянула прямо с колен ему в лицо. Он кивнул:
– Отличная работа, госпожа секретарша. Если будете продолжать так обеспечивать производительность шефа, он выпишет вам премиальные.
На сегодня свободны. Не смею задерживать. Кстати – подъёмные получили?
– Да. – в невнятном голосе (Ещё бы! Попробовала бы она плюнуть не в туалете!) слышно и удовлетворение и разочарование. Что он её «не задерживает». Похоже, женщина начинает понимать, что её «непосредственность», не изуродованная искусственными усилителями, как и профессионализм в «снятии стресса», не слишком-то впечатлили нового босса. И радоваться рано. Ей ещё предстоит «продолжать в таком же духе».
Он просто кивнул ещё раз.
Алина поднялась с колен, привела в порядок его брюки, затем изящные ладошки не без кокетства, и явно отработанными движениями одёрнули юбочку, собственно, и так мало чего прикрывавшую, и женщина вышла. Не оборачиваясь.
Мария Михайловна вошла.
Олег уже придвинулся к столу, и указал на стул возле себя, протянув руку за пачкой писем:
– Прошу, Мария Михайловна. – после чего привычно ткнул кнопочку глушилок.
Секретарь достала блокнот для стенографирования, и обычную шариковую ручку. Олег знал, что после того, как она перепечатает с черновика надиктованные ответы, черновики женщина вырвет и сожжёт – в поддоне, стоящем для этой цели в крошечном туалете при приёмной. Этот, и другие профессиональные навыки и традиции и служили гарантией того, что ей-то за своё место опасаться не надо.
Во всяком случае до тех пор, пока на место Босса не сядет кто-то другой…
 
 
Главный инженер интересовался в основном деталями сворачивания линии производства старого устройства, и сроками, и закупкой оборудования для запуска нового. Действительно – рабочие вопросы. Олег, если в некоторых организационных частностях не слишком хорошо разбирался, обычно оставлял это на усмотрение своих спецов. Так и на этот раз, у главного почти всё было готово, и Олегу пришлось внести лишь несколько несущественных поправок – в основном они касались сроков и объёмов производства.
Марина позвонила когда они уже закончили, и его «официальный» рабочий день завершился.
– Милый! Фу! Я на тебя обиделась! Ты даже не разбудил меня, чтобы чмокнуть на прощание!
– Не хотел вот именно – будить. У тебя во сне такое милое, очаровательно-счастливое выражение… Ну как можно мою лапочку разбудить, чтоб сказать то, что она и так знает: что мне надо на работу! – при телефонном разговоре он вполне осознанно подпускал, стараясь лишь не перебарщивать, медоточивости и сентиментальности в голос (спасибо Станиславскому!), так как считал, что делать это при встрече визави, чтоб уж и выражение лица соответствовало – куда трудней.
– У-у-у… – он чувствовал по тону, что комплимент пришёлся в цель, и на него не сердятся. Собственно, на него пока и так – наверняка не сердятся. Потому что кулончик всё ещё надет на шею – Марина не хотела расставаться с новой побрякушкой даже ложась в постель.
И уж тогда Олег действительно сильно опасался за прочность цепочки: нагрузки в… э-э… Процессе – иногда приходилось выдерживать пиковые! Но – выдержала. Недаром же с титановой основой.
– Ладно. Считай, что ты прощён. Сегодня – во сколько?
– Подъеду к восьми. И вот ещё что. Я сегодня очень устал, (неправда) и совсем изнервничался в суде. (неправда) Все эти судьи, прокуроры… Достали. (Правда!) Давай сегодня никуда не пойдём? А просто закажем всё на дом?
– Ну-у-у… – тон совсем другой. Его зазноба явно разочарована, что не удастся в очередной раз «развеяться», – Ладно. Я закажу. К восьми. Ты точно – успеешь?
– Точно, моё солнышко. Успею.
 
 
Успел.
Даже полчасика полежал в своём рабочем «туалетном блоке», где имелась и обычная армейская походная койка – реликт, оставшийся от тех времён, когда они с Палычем и Васей работали сутками, не переживая за язву желудка, нервное перенапряжение, истощение до состояния полускелета, или поседение волос. И считая регулярные авралы необходимым условием «успешного продвижения товара на рынок»…
Марина встречала его в ослепительном неглиже: фиолетовый комбидресс с кружавчиками и пышная причёска подействовали как обычно:
– Успеем?
– Успеем!
Хорошо что Олег сразу, как вошёл, положил деньги за заказ у входной двери: как чувствовал, что отсчитывать будет некогда. И точно.
Когда в домофоне на вопрос: «Кто там?» прозвучало: «Доставка!», оказалось достаточно ткнуть в кнопку дистанционного управления замками, и продолжить «ознакомление» с достопримечательностями прелестницы-амазонки, как он называл её в те разы, когда она изъявляла желание побывать в позе повелительницы-укротительницы…
Сегодня Олег неспроста воспользовался услугами секретарши-референта. Он хотел наконец поглядеть, можно ли добиться от его зазнобы – действительного её оргазма.
Он-то отлично понимал по здравом размышлении, кое-что сопоставляя сам, и учитывая сведения, полученные от частного сыщика, что она – профи.
И поэтому те оргазмы, которые она старательно симулирует при его пике, вот именно – старательно, и профессионально грамотно симулированные. А что: вполне разумно. Чтоб «клиент» думал, что ему сильно повезло, и он «нашёл наконец ту, что гармонично подходит ему в постели…». И оплачивал «эксплуатацию» устройства под названием «Марина» подольше… Пока, наконец, это хитро…опое «устройство» не раскусит.
Или оно не выдоит с него уж слишком много.
Или «устройство» своим поведением, или злобной отповедью прямо в лицо не даст понять, что – затрахал! В смысле – надоел.
Олег повидал достаточно «зазноб».
К чему лицемерие: состоятельные «клиенты», которых в столице достаточно, могли позволить себе «беспорядочные половые связи» без каких-либо взятых на себя обязательств. Он не знал, да, собственно, и не интересовался, когда и как сформировался такой стиль отношений, когда красивая женщина – игрушка, продукт, товар и предмет роскоши для состоятельных мужчин.
Всё имеет цену – в том числе и красота. Будь то натуральная. Или созданная искусственно – умелыми руками наноинженеров салонов Консума. Спа-салонов. Или даже банального тренажёрного зала – который стоит сейчас, ох, немало…
А вот та женщина, что не выделяется броской внешностью, или не имеет источников, позволивших бы преобразить в лучшую сторону свои внешние, «товарные» данные, может рассчитывать только на положение жены при каком-нибудь заштатном сереньком инженере, водителе, фермере, или простом заводском работяге.
Но то, что такое положение устраивает и его, и тысячи «избранных» нуворишей, он отлично понимал. Это – составная часть полученных с богатством привилегий. Бонусов. Льгот. Назовите, как хотите, но это – не цинизм. А констатация факта.
Именно для получения таких дорогих игрушек, (да и других: например, виллы на лазурном берегу, счёта в швейцарском банке, «Порша», и шикарной квартиры в центре Москвы) в том числе и работал он, как наскипидаренный ишак, все эти долгие девятнадцать лет, пока его фирма осваивала производство качественных сэйверов, и добивалась доверия клиентов.
Эти и другие мысли иногда он вполне сознательно впускал в своё сознание, продолжая, и продлевая то, что делал обычно за каких-то пятнадцать-двадцать минут.
Занимался любовью.
И сегодня он знал: то, что он три часа назад «расслабился», позволит ему увеличить время «занятий» более чем вдвое: посмотрим, милая, что ты запоёшь!
Милая явственно начала проявлять признаки беспокойства минут через двадцать после того, как ушёл доставщик.
Она с подозрением поглядывала на лицо Олега, очевидно пытаясь определить, когда тот будет «готов».
Он зарычал, вышел, и развернул её в такое положение, что глядеть ему в глаза – ну никак не получалось! Стоя на коленях, и упираясь головкой с разметавшимися волосами в резную спинку, не больно-то пооглядываешься!
Милая начала стонать. Затем – извиваться. Значит – надо наддать!..
Когда, наконец, через ещё десять минут (он специально поглядывал на настенные часы – знал, что так, снова отвлекаясь, ещё задерживает свой пик!), женщина заорала в голос, и дикие конвульсии сотрясли её тело, он потянул на себя роскошные ягодицы, вцепившись в них так, что тело под пальцами побелело, ещё сильней, зарычал,