неизбежными метаниями туда-сюда, и возвращениями чуть не к началу действительно богатой экспозиции в витринах и прилавках.
– А ну-ка… Подержи сумочку. Ну, как мне?..
Увидав свою весьма постную физиономию за плечом зазнобы, примеряющей примерно тридцать девятую побрякушку, он поспешил подправить это самое выражение: будем надеяться, что его дама, увлечённая примеркой, на такие мелочи, как скука, и нетерпеливое желание спутника свалить отсюда к такой-то матери, внимания не обратит.
Ага, щаз (как она выражается!) – два раза не обратит!
– Олежек! Ты чего это скривился? Не нравится кулончик? Нет, ну вопросов нет: тот, который подарил ты – вне конкуренции! Но этот – вот, посмотри-ка! – тоже ничего себе. А? – Олег кулончик рассмотрел ещё когда тот мирно покоился в самом углу витрины, откуда девушке-продавщице с дежурной, и, уже не совсем «приветливой», улыбкой, пришлось его доставать – пятый только в этой секции.
– По-моему – неплохо… Только вот яшма не драгоценный камень. А полудрагоценный. К тому же тебе больше идут тёплые тона. А тут – синий, чёрный… М-м… Нет. Попробуй лучше вон тот: песочно-розовый.
Охристо-розовый кулон и правда больше подходил и под цвет волос, и под платье, и как бы придавал благородного шарма очаровательному миниатюрному лицу, и упругости – высокой груди.
– Хм-м. Надо же. Чёрт. Во вкусе тебе не откажешь. Берём!
Вот уж в чём Олег был уверен – так это в том, что то, что его девушке подходит, и реально подчёркивает её достоинства – будет куплено. Им.
Пообедали в ресторане на крыше. Огромный застеклённый зал позволял видеть значительную часть достопримечательностей Столицы: чудовищно-гротескные пальцы небоскрёбов причудливой формы (куда там – Дубаю или Лондону!), безликие фасады зданий сталинской эпохи, которые запрещено сносить, поскольку они по заявлению мэра и Совета Архитекторов «придают столице уникальный исторический колорит». Лёгкая дымка, скрывающая неприглядность пригородных коробок-многоэтажек, да оживлённая улица-проспект прямо под ногами…
Олег заказал чего попроще: котлету по Киевски, и обычный борщ. Его ненаглядная как всегда выбрала что-то экзотически звучащее, но на вид (особенно – когда принесли нечто, напоминающее формой – свёрнутую спиралькой колбаску, а цветом «детскую неожиданность». Да ещё с веточкой майорана и грибочком. Да ещё накрытое прозрачным колпаком), поморщилась: ну и дела! Так она и сказала:
– Эй, официант! Что это за фигня? Неужели в приличном заведении можно подавать так выглядящее… Нечто?!
– Простите, госпожа, не уверен, что вас понял… Это – именно то, что изображено у вас в меню: вот же стереофотография! Экзотический вид – наша специализация! – мягкий вкрадчивый голос вроде бы успокоил Марину… Но – только до тех пор, пока не попробовала:
– Чёрт! Жжётся-то как! Ве-е-е!.. Тьфу! Эй, бой! Уберите эту мерзость! И принесите мне другую! Вон: хочу чего-нибудь обычного. Хотя бы как вот это, – она ткнула холёным пальчиком почти в борщ Олега, который он как раз доедал, не отвлекаясь на пустяки, вроде разглагольствований на весь ресторан, и сердитые движения туловищем. Привык. Да и есть хотелось: завтрак мог бы быть… И посолидней. Потому что вчерашнего «недоеденного» осталось – с кот наплакал.
«Другая мерзость» возникла на столе перед девушкой буквально через двадцать восемь секунд. (Олег отсчитывал их про себя.) Но это ничего не изменило:
– Чего вы там копались? Я чуть не заснула. Небось, всё уже остыло!
Олег, глянув на официанта, поразился: тот молчал, и выражение сохранял… профессиональное. Видать – ветеран. И повидал не одну «Марину».
Между тем, попробовав борщ, его партнёрша соблаговолила приподнять брови:
– Надо же… А борщ в вашей забегаловке умеют готовить! – после чего поперебирала пальчиками в небрежном жесте, – Ну всё. Пока свободен.
На десерт заказали штрудель. Олег не без интереса ждал, что аппетитное лакомство окажется на столе, или на полу, или – на голове невозмутимого «боя».
Однако Марина, похоже, тоже была голодна: штрудель умяла за милую душу. После чего откинулась на спинку кресла, вульгарно отдуваясь, и поглаживая животик:
– Вот блин. Теперь придётся опять тащиться в тренажёрный зал. Не хотела сожрать весь – так нет! Он, зар-раза, такой вкусный – пришлось прикончить…
Ну что, милый? Мы посидим, переваривая, или уже двинем дальше?
Милый с умным видом предложил попереваривать. На что ему сказали:
– Не …рена рассиживаться! А то пузо вырастет! Движения после еды – необходимы! А то будет клонить в сон. Ну-ка – попёрлись!
Четвёртый и пятый этажи, с отделами бытовой аппаратуры и кухонной утвари «обработали» быстро – всего за двадцать минут. Приобрели только одну псевдохрустальную вазочку – из циркоберилла, смотрящегося, конечно, «обалденно», но стоившую подороже, чем многие украшения с натуральными драгоценными камнями…
По дороге домой Олег успел послать ещё два эсэмэс. Ответы пришли почти сразу: «Сухая тёплая погода до конца дня». Он позволил себе облизать губы. А вот криво или плотоядно ухмыляться нельзя. Сразу спросят с видом гестаповского следователя:
– Ну-ка?! Ты с кем это переписываешься?! Нашёл себе ещё кого-то, кобель похотливый? Говори. Не-ет, дай сюд-да! Я посмотрю сама – ты соврёшь, недорого возьмёшь!
Поэтому Олег облизал губы, только предусмотрительно удалив невинный даже не вид, текст. Порядок. Посылка на месте.
На ужин они снова заказали доставку. Пиццу-спешиал, и много салатов привезли буквально через пять минут. В том числе и любимый Мариной «Цезарь», и обожаемый Олегом «Оливье». Возможно, что обожал он его уже, скорее, из принципа – уж больно редко мог себе позволить такое лакомство в те первые девятнадцать лет становления «на ноги». А уж в детстве…
Мать не очень-то любила заморачиваться готовкой. Отмазываясь дежурным: «У нас на такое денег нет!»
Денег, собственно, и правда, не было. Вернее, их вечно не хватало.
После ухода отца, когда Олегу было два года, мать занималась не столько «воспитанием сынули, сколько попытками «устроить личную жизнь».
Вот так у Олега появился младший брат, и вот именно – воспитание болезненного младшенького повесили на Олега. Тот брата не то, чтоб любил… А считал себя ответственным. За его воспитание и обучение. Поэтому в школе бил всех, кто пытался задирать, или «учить» «подотчётного» мальца. И потом – проследил, чтоб тот поступил в колледж, который окончил и сам. Тот, где учили ремонту, обслуживанию, и программированию компов. А что: всегда востребованная специальность!
Он бы Влада и в фирму взял…
Если б только тот не погиб так глупо: самоубийца-смертник, сиганувший с какого-то небоскрёба, убил, грохнувшись, и себя, и Младшего.
При воспоминании об этом у Олега всегда желваки начинали ходить на скулах, и выступал пот на шее. Как вот и сейчас. Он поспешил расслабиться, и выкинуть ненужные воспоминания из головы. Даром, что ли, даже мать на похоронах не столько плакала, сколько привычно озиралась на окружающих: похоже, уже чисто инстинктивно искала очередного. Кандидата.
Да вот только кому она нужна – без подтяжек, без Консума, без фитнес- и тренажёрного зала… На которые как всегда, «денег не хватало».
Довыскребав остатки Оливье из одноразовой мисочки, Олег облизал и ложку. На что ему попеняли:
– Ф-фу!.. Тыщу раз говорила: ещё бы салатницу вылизал!
Олег не ответил, потому что принялся за шашлык – самоподогрев уже сделал тот дымящимся, и аромат нежного сочного мяса заполнил всю кухню.
Марина тоже шашлыком не пренебрегла:
– Мать его етти… Вот точно – не сохранить мне с тобой фигуры!
– Ага. А ты сходи в тренажёрный зал. Обмотайся полиэтиленом, как раньше-то делали. Побегай. Ну, как те «натуралки», которые не признают таблеточек, и откачек-липосакций, или нанодренажа с помощью «Промиса»…
– Лучше замолчи! Скажи спасибо, что я сыта и покладиста: иначе свекольный уже оказался бы на твоей болтливой голове!
Олег знал, что это не пустая угроза: только покивал с самым сокрушённым видом:
– Ну что ты, ласточка! Ведь я же пошутил!
– Сам дебил, и шутки дебильные! – однако, похоже, вдруг его дама вспомнила, что сегодня, по-идее, должна быть довольна (ей столько всего понакупили!), и мила: еда действительно вкусная и разнообразная. Особенно радовала очередная баночка с настоящей красной икрой, – Ладно, больше так не шути! А то – покусаю!
Олег только кивнул: знал, что и эта угроза жизненна. Следы зубчиков на плече ещё не совсем зарубцевались. Собственно, сам виноват: надо было сразу руку вырывать-то!.. Изо рта. Сжатого, словно в забытьи так, что он думал, что без куска мяса точно останется.
Но уж слишком хорошо его зазноба контролирует свои «неконтролируемые» выходки в такие моменты…
Вот поэтому в том числе он и посылал те две эсэмэски.
Секс не задался.
Это Олег понял по тем
