– Можете взглянуть сами, сир. Чтоб мне не пришлось объяснять.
Сир подполз к кромке провала куда осторожней, чем леди Маргарет. Заглянув вниз, вздрогнул, и снова выдохнул:
– Господи…
Зрелище уж точно равнодушным не оставляло.
На дне ямы глубиной в добрую сотню футов торчала масса натыканных аккуратными рядами стальных острозаточенных кольев – не менее чем пятифутовой высоты. И несчастный лейтенант не разбился о каменное дно: он так и повис на трёх кольях, один из которых пронзил его бедро, второй – бок где-то в районе печени, и третий – череп, выйдя окровавленным остриём через правый глаз.
Леди Маргарет тихо сказала:
– Вот почему он перестал кричать. Пробит мозг. Ладно, ему уже не поможешь. Следовательно, – она вновь чуть пододвинулась, и крикнула вниз, – Спасибо, лейтенант! За очередные заслуги перед его Величеством мы производим вас в капитаны! Посмертно.
Сира Вателя передёрнуло:
– Прекрати! Твои пошлые шуточки и сарказм сейчас неуместны! – заодно его Величество обратило внимание, что циничные приколы его спутницы и любовницы уже не умиляют и не веселят его, как бывало раньше. И он теперь не считает их невинными ироничными шуточками, отпускаемыми специально для него. Нет: похоже такова её истинная натура. А ещё его Величество подумало, будет ли она так же смеяться в лицо своей собственной смерти, если случится встретиться… Или всё-таки сдастся, заскулит и зарыдает?
– Согласна. Но шуточками здесь не пахнет. Речь идёт о банальном выживании. Нашем. Так что хорошо, что я позаимствовала кинжал для метания из его сапога ещё на привале.
Леди Рашель подбросила означенный кинжал на руке, перехватила за рукоять…
И вдруг изо всех сил метнула вперёд – туда, где за ямой обозначалось продолжение коридора!
Кинжал, пролетев шагов десять, вдруг жалобно звенькнул, словно налетев на невидимую преграду! И, вначале медленно, а затем всё быстрее, полетел, кувыркаясь, вниз – к телу несчастного Бормолини. Где звенькнул о камни дна ямы в последний раз.
– Так я и думала. – с желчным удовлетворением констатировала леди Маргарет. – Тупик. С зеркалом. Дальше хода нет, даже если б мы перебрались через яму. Очевидно, чтоб сделать эту дорогу проходимой, нужно знать какой-нибудь секрет. Что-то нажать. Или включить. Или сказать.
– Мы сможем… включить?
– Не думаю. Стены монолитны. Ничего похожего на кнопку или клавишу не видно.
– А что за зеркало?! – сир Ватель похлопал расширившимися глазами, – И почему тогда в нём не отражаемся мы?!
– Откуда я знаю, сир? – раздражения в голосе леди Рашель уже не скрывала, – Это же – механизмы и устройства Предтеч! Кто их знает, как они работают?! Но я рада, что мы проверили их работу на лейтенанте. И его кинжале.
Сир Ватель высказал накипевшее:
– Это ты во всём виновата. Специально послала его вперёд! Чтоб он был нашим козлом отпущения!
– Во-первых, не козлом отпущения, а разведчиком. И в данном случае я оказалась права. Или… Или вашему Величеству было бы приятней оказаться на его месте?
Под очередным «лучезарным» взором этих огромных бездонных глаз сир Ватель смущённо потупился. Разумеется, ему на месте лейтенанта оказаться не хотелось. Но…
– Жаль только, что с ним пропала половина наших запасов еды. Ну, ничего – большую её часть так и так съел бы он сам. А вот воду из его фляжки мы выпили почти всю.
– Так ты!..
– Ну да. Я, собственно, для этого и предложила взять его. Чтоб нёс тяжёлые вещи, и служил бы… Пробным камнем. Да и нам так и так пришлось бы его убить, если б выбрались на поверхность и оказались в безопасности. Самим.
– Но почему?!
– Свидетель. Лишний едок. Да и заметней три человека, чем два.
– Ну, знаешь – по циничности и презрению к человеческой жизни до тебя далеко даже лорду Юркиссу!
– Возможно. Но прошу кое-чего не забывать: благодаря этой циничности и расчётливости ты и жив до сих пор, мой избирательно совестливый возлюбленный!
– Ну тогда и ты не забудь кое-что! Если б не твоё страстное желание пытать и мучить эту дуру, она бы сейчас мирно покоилась где-нибудь под сосной в лесах у Эксельсиора, а мы бы прекрасно развлекались в Клауде! А не метались бы, подобно затравленным крысам, загнанным в подземелья!
– Ах, вот как вы заговорили, мой венценосный любовничек? – в её голосе прорезалась сталь, – В таком случае не смею вас задерживать: вон она, дорога. Возвращайтесь!
– Ну уж нет! Обратного пути у нас нет! И кому это знать, как не тебе!
– В таком случае, ваше Величество, не о чем и говорить. Доставайте-ка нашу верёвку, и давайте свяжемся. Вернёмся к развилке, и пойдём теперь снова вперёд. То есть – на север. Я пойду первой.
– Но почему? Ведь ты – женщина?!
– В данном случае на это, – она криво усмехнулась, – плевать! А важно то, что вы меня в случае чего от падения удержите, поскольку и сильней, и тяжелей. А я – нет.
Возражения есть?
Возражений не нашлось.
Путь прямо не оказался богат на сюрпризы.
Хотя леди Рашель не отказалась от подстраховки: она попеременно бросала вперёд то свой объёмистый тюк, то частично освобождённый от самых тяжёлых вещей и продуктов, рюкзак его Величества.
Оба «снаряда» через какой-то километр вполне исправно довели их до… поворота.
Да, коридор вдруг повернул почти под прямым углом – снова к Энгаденской трясине. Леди Рашель проворчала:
– Нет, похоже, от чёртова болота нам не отвертеться!
После чего продолжила упражнения с тюками. Сир Ватель, сильно помрачневший и словно бы сгорбившийся за последние полчаса, и предпочитавший теперь помалкивать, только сопел, да старался пошире раздвигать ноги – чтоб в случае чего сразу упереться.
Однако ещё полчаса неторопливого методичного продвижения прошли спокойно. Леди Рашель смилостивилась:
– Ладно. Сделаем ещё один привал. Пить хочется.
– Подожди-ка. – сир Ватель указал рукой, – Может, вначале доберёмся вон до той комнаты впереди, и там и отдохнём? Заодно и осмотрим: вдруг там снова – развилка?
– Хм. Неплохая мысль. Да и правда: на комнату похоже. Ладно, двинулись.
Медленное движение продолжилось, поскольку быстро и далеко леди Рашель бросать тюки уже не могла. Когда дошли до порога комнаты, и ни первый, ни второй тюк сквозь её пол не провалились, и осторожное, а затем и сильное топанье по полу ни к чему не привело, женщина соизволила выдохнуть:
– Слава Богу! Наконец-то в безопасности. Ну, относительной. А то мне всё кажется, что чёртовы солдаты милорда Главнокомандующего наступают нам на пятки. Да и с выбором пути теперь порядок: вон: ещё три коридора!
Вошедший вслед за ней сир Ватель не успел ничего ответить, поскольку за его спиной откуда-то сверху вдруг упала стальная переборка, перекрывшая путь назад. Такие же переборки мгновенно перекрыли и остальные выходы! А с потолка прозвучал мягкий и лишённый признаков пола и эмоций, голос:
– Солдаты милорда Говарда всё ещё не открыли самую первую дверь. Но утверждение о том, что вы теперь в безопасности – неверно.
– К…кто это говорит?! – сир Ватель не стеснялся ужаса, прорвавшегося в голос.
– Это говорю я. Волшебник Стратфорд. Возможно, вы слышали обо мне.
– Нет! Не слышали. А почему ты сказал, что мы – в опасности?!
– Потому что я не люблю несправедливости. Моё основное предназначение – поддерживать баланс. И веру в Правосудие. Что я и стараюсь делать.
Вот чтоб поддерживать у живущих сейчас людей веру в Высшую Справедливость и внушить им должное уважение как к общечеловеческим Законам и нормам морали, так и к стандартным Христианским Заповедям, я и должен выполнять эту неприятную для меня миссию. Судебную. И исполнительную.
То есть – рассматривать все аспекты преступлений, совершаемых на подотчётной мне территории. И адекватно наказывать виновных в нарушении главных общечеловеческих норм поведения и нравственных принципов. Я назвал бы это, повторюсь – проявлением в материалистическом выражении Высших сил. То есть – принудительное насаждение веры в окончательное торжество Глобальной Справедливости. И поддержание убеждённости тех, кто увидит это наказание в его материальном воплощении, в то, что Зло всегда будет наказано. Ну, или, говоря проще, в вашем случае – что преступники получат по заслугам.
– Как вычурно и высокопарно. Так ты – что? Бог, что ли? – леди Рашель не сдержала желчи в тоне. Хотя сам голос и предательски подрагивал, а глаза сузились, как у дикой кошки, превратившись в щёлочки.
[left]– Никогда не претендовал. У него – свои приоритеты и критерии, у меня свои. Например, если верить первоисточникам, он предпочитает кару воздавать
