Поэтому мы вернёмся сюда через сутки.
– Хорошо. Я буду ждать вас.
Махнув рукой своим, лорд Борис развернулся и двинулся к дверному проёму. Однако чуть слышный звук заставил его замереть, не дойдя до этого проёма. Точно! Кто-то произнёс, еле слышно, охрипшим голосом, его имя! Он оглянулся: точно.
Это леди Рашель разлепила тонкий рот, сдвинув в сторону трубку, что шла туда, и что-то пытается сказать ему. Подойти?
Но ведь он люто ненавидит её! И за её собственные деяния, и за то, что сподвигла их короля на…
Но сейчас на него смотрят его люди. Он не может показать им, что глух к мольбам! Он двинулся вперёд, поглядывая на потолок:
– Волшебник Стратфорд! Ты не будешь возражать, если я выслушаю то, что хочет сказать леди… Спутница короля?
– Нет. Если ты пообещаешь не пытаться убить её. Или спасти.
– Обещаю!
– Твоего слова мне достаточно. Подходи.
Когда приблизился на шаг, леди Рашель смогла произнести достаточно чётко:
– Ближе!
Он приблизил своё правое ухо к запекшемуся рту как мог близко.
Леди прошептала, однако, вовсе не то, что он думал услышать:
– Лорд Борис. В Лории, на улице рыбников, живёт портниха Элизабетт. На её попечении находится девочка трёх лет. По имени Абигайль. Передай Элизабетт на её содержание кошелёк с сорока золотыми. – голос часто прерывался, словно для очередного судорожного вздоха, но дикция была чёткой, – Он – в моих вещах, там, в углу… Я обещала это отцу Абигайль. Сделаешь? – на него обратили два искажённых страданием глаза.
Лорд Борис, при всём своём самообладании, вынужден был сглотнуть, и прочистить горло, прежде чем смог ответить:
– Кто вам – эта… Абигайль?
– Никто. Просто… Я убила её отца. И обещала ему. Позаботиться о его дочери.
Лорд Борис колебался недолго:
– Обещаю. Если только волшебник Стратфорд позволит забрать эти деньги.
– Он позволит! – голос, идущий сверху оставался неизменно равнодушным. Но одна из ужасных стальных клешней порылась в груде одежды, наваленной тут же, в третьем углу, и передала прямо в руки лорда Бориса небольшой потёртый кошелёк. Лорд, показав его леди Рашель, спрятал деньги в карман камзола. Женщина моргнула:
– Спасибо. А сейчас прощайте, лорд Борис. И знайте. Я не… Сломлена.
И я ни в чём не раскаиваюсь. И ни о чём не жалею.
Лорд Борис, коротко кивнув на прощание, подумал, что хорошо, что эти, последние, фразы, его люди точно не услышали…
Ведя своих людей по коридору назад, лорд Борис молчал. Зубы старался слишком сильно не стискивать – а то они скрипели.
Конечно, их король – сволочь та ещё, но чтобы вот так… Ещё при этой жизни – пройти все муки ада… Пусть это и лишь «адекватное возмездие за свершённые дела»… И им с бойцами сейчас показано «в назидание».
И эта с-сука… Вот уж не откажешь ей в колоссальном мужестве. И некоей даже порядочности. Обещала – старается даже на смертном одре исполнить… А уж как она наказана! И как наверняка невыносимы её мучения! Смотреть страшно. А уж думать…
Чёрт. А ведь такое и правда – подействует. Даже если он строго-настрого запретит всем, кто был с ним, рассказывать об увиденном, не поможет это. И люди будут передавать всё сильнее и сильнее искажаемые слухи о том, как Божья Кара постигла преступников-садистов ещё на земле. При жизни. Хотя, если подумать…
Как раз не нужно запрещать. Пусть рассказывают.
То, что наказан сам его Величество – как раз хорошо в этом смысле. То есть – демонстрирует, что волшебнику Стратфорду наплевать на чины и звания. И Справедливость должна быть одна – для всех. Для всех.
Единственная проблема – мудакам из Святого Конклава наверняка захочется «разобраться» с тем, кто узурпировал права Высшего суда, то есть – Господа Бога, и его представителя на земле – Святого Конклава! – «воздавать по заслугам». То есть – архиепископ и его прихвостни захотят выяснить отношения с этим самым волшебником Стратфордом. Определить его статус. И сделать пару старых добрых глупостей: типа, заочно судить его, предать анафеме, и постараться предать положенному аутодафе. Как колдуна.
Впрочем, это – уже не его проблема. Как они видели, на «подотчётной» территории волшебник, похоже, сумеет за себя постоять!
А его проблема как командира – не допустить брожения умов и падения дисциплины во вверенном ему контингенте. А проще говоря – объяснить ситуацию своим людям. Чтоб предотвратить панику и искажение истины.
Поэтому ещё в коридоре, перед выходом в реакторный зал, лорд Борис приказал своим людям остановиться, сесть прямо на пол, и выслушать его.
– Бойцы! Мы с вами видели воистину ужасающее зрелище. И мы с вами понимаем, что лишь Господу Богу дано судить людей за их прегрешения. На том свете.
И – нашему Святому Конклаву и королевскому суду – здесь, на этой грешной земле, и в нашем государстве. За преступления против Отечества, Веры, и других людей. Я не знаю, кто такой этот волшебник Стратфорд. И не могу сказать, имеет ли он право судить и определять меру наказания для свершивших преступления на его землях людей.
Но в данном конкретном случае я не против его действий. Факт преступления сомнений не вызывает – оба преступника воспользовались запрещённым устройством Предтеч. И пытались убить нашу законную королеву. Так что рассмотрение их дел и вынесение окончательного вердикта Конклавом – простая формальность.
Вам я своего мнения не навязываю. Но, повторю, сам я считаю, зная о преступлениях нашего короля и его гнусной сообщницы, что их наказание вполне заслужено. Ведь Конклав уже предал их анафеме. Заочно. И решение об их казни фактически было бы принято сразу после их допроса. Так что казнь их волшебником, а не нашими палачами – просто замена одних исполнителей приговора – другим. Исполнителем.
Пусть он и колдун, но в данном случае он – на нашей стороне.
Я не знаю, какое окончательное решение примет наш Конклав по делу нашего бывшего короля и его сообщницы, изучив все стороны вопроса, и факт их казни. Как не знаю, что они решат в отношении этого колдуна Стратфорда. Наверняка вас всех тоже будут допрашивать, для выяснения подробностей и всех сторон дела. Поэтому.
Просто – рассказывайте, что увидели. И Конклаву, и соратникам, и родным.
Ничего не искажая, и не приукрашивая. Только факты. Вопросы?
Руку поднял старший сержант Борде (Ну, кто бы сомневался!):
– Милорд лейтенант. Если волшебника, – сержант выделил тоном именно это определение, – Стратфорда признают представителем Дьявола, и предадут анафеме, и прикажут позже, когда-нибудь, разыскать и казнить, могут ли нас призвать к ответу, как соучастников его преступлений?
– Хороший вопрос, старший сержант. Отвечаю. Нет: вас, – лейтенант тоже выделил тоном это слово, – всех вас, не признают преступниками или соучастниками. Ведь вся ответственность за наши действия и принятые решения лежит на мне. А я готов ответить на все вопросы Конклава. И за свои действия и за решения. Сам. Ещё вопросы?
Руку поднял рядовой Уотсон:
– Позволите, сэр?
– Да, рядовой.
– Можно ли нам, и правда, рассказать кому-нибудь ещё, кроме сотрудников Конклава, о том, что мы увидели?
– Да, можно. Я разрешаю вам это. О таком люди должны знать. Как сказал Стратфорд – в назидание. Но! Рассказывайте правду. То есть – повторяю: только факты! Не нужно ничего выдумывать, или приукрашать. Ещё вопросы?
Вопросов – он видел по глазам! – было море, однако конкретных вопросов в словесном выражении больше никто не задал. Видать, ещё не сформулировались как следует в головах эти самые вопросы.
– Отлично. В таком случае вперёд: командиры взводов – проследите: рота – в казармы, то есть – в свои комнаты в Эксельсиоре. Я – на доклад. К начальству.
Начальство выслушало его доклад не перебивая.
И только по побелевшим пальцам рук лорда Главнокомандующего, сжатых в кулаки на столе, лорд Борис понял, что тот этим докладом просто потрясён. Хотя на лице этого как обычно и не было видно.
Тягостную паузу, возникшую после того, как лорд Борис замолчал, нарушил лорд Дилени:
– Вы позволите, милорд Главнокомандующий?
– Да, лорд Дилени.
– Лорд Борис, – полковник повернулся к лорду Борису, – Не обратили ли вы внимания: есть ли где-то в этой комнате проход дальше? Ну, то есть – ещё какой-нибудь выход из этого подземелья?
[left]– Н-нет. Пожалуй, другого выхода из этой комнаты не имелось. – только сейчас лорд Борис понял, что на самом-то деле он в этом не уверен, поскольку детального