Мы пунктуальны с тем, с кем хотим поскорее расстаться и кого терпеть не можем. И требуем пунктуальности от него, чтобы не тратить на него лишнего (личного) времени. Мы предпочитаем опаздывать (тянуть время до бесконечности) с тем, с кем не желаем расставаться.
Момент встречи, начала - одномоментно и момент расставания, конца. Опаздывая к началу, мы опаздываем к концу.
Мы пребываем вместе с кем-то только на время этого опаздывания к началу и концу встречи - только на период предвкушений, ожиданий, надежд.
Таким образом, получается странная вещь. От того, кого мы любим, мы всегда держимся на безопасном расстоянии как во времени, так и в пространстве – предпочитаем опаздывать. А с тем, к кому у нас любви нет, мы не разлучаемся, не расстаёмся – пунктуальны буквально, всегда в одном пункте, в одной точке с ним.
Например, самая большая любовь у нас – к смерти. И поэтому мы держимся от смерти на безопасном расстоянии как во времени, так и в пространстве – предпочитаем опаздывать и даже вообще не приходить к смерти.
С другой стороны, смерть - мы сами. Со смертью мы никогда не расстаёмся, не разлучаемся. Смерть - то, с кем мы одномоментно и пунктуальны (никогда не расстаёмся), и опаздываем - держимся всегда на безопасном расстоянии как во времени, так и в пространстве.
О чём это говорит? О том, что мы погрязли во лжи. На самом деле нам некуда опаздывать и не с кем быть пунктуальными. Мы играем в несуществующую жизнь сами с собой - со смертью.
Смерть играет с собой в жизнь во времени и пространстве. Смерть воображает, что она удалена от самой себя на величину воображаемого ею пространства и на величину воображаемого ею времени. Пока смерти удаётся поддерживать этот самообман, иллюзию разлуки с самой собой, игра в жизнь, в том числе в пунктуальность и в опаздывания, продолжается.
«Я ходил! И я ходила!
Я вас ждал! И я ждала!
Я был зол! И я сердилась!
Я ушел! И я ушла!
*
Мы были оба.
Я у аптеки!
А я в кино искала вас!
Так, значит, завтра
На том же месте, в тот же час!..»
