"ХОЛОД СВОБОДЫ" глава 7 - продолжение

своих начинаниях, и сие расчётливо и хитро. Александр Павлович боролся с внутренней фактурой чиновничьего сговора соплеменников. Были  правда у него и неудачные проекты, как-то проект военных поселений. Сей план...Он был тягуч и труден не только по времени с 1810-1815 года, но и по недопониманию многими военных этих "лишних" трудов и беспокойства для них. Опытный проект (1810-11 г.) начали с батальона Елецкого мушкетёрского полка. Правда, закончились они проблемами для власти. Летом 1819 года, в Чугуеве, что под Харьковом, вспыхнуло восстание «преданных» короне казаков и крестьян не хотевших подчиняться. И к 1820 году на Дону уже более 2556 сёл и поселений было охвачено восстанием. Горит-пылает окраина Россеюшки лихим светом. Юг России при всём том особый случай, там казаки постоянно предают власть, императора,  и бунтуют. Эх, други - подруги... их чубы, как пороги. Жизнь много сложнее и она завтра может обложить и осложнить  так, что мало не покажется никому. Как говорили предки: "-Махни трижды поясом гробу с покойником во след при выносе его из дома, да вымети трижды полы горницы, и избежишь неприятностей и скорых смертей родни". Здесь это не проходит. Да что уж там говорить нам о свободах господа. Князь задумался на минуту и продолжил, как-бы говоря для себя лично. Поймите! Ныне много лиха на Руси, а разобраться в них некому. Революции и войны, как и крестьянские бунты и восстания, родные сёстры, пусть и троюродные, но все одной крови. Они бывало появлялись в разной очерёдности и последовательности, но регулярно одна за другой и на одном уровне созревания "плода" буд-то гнилостного нарыва, боли народной. Вот на основе всех этих событий зарождались тайные общества, по крайней мере, мы учились на этом страшном народном опыте - говорил в полной тишине, среди молчавших в раздумье заговорщиков, Князь Трубецкой.   
    
— Император  хотел правды и справедливости для своего народа. Что из этого получается, все мы знаем, на трон стремиться Бес - глухо, с придыханием и дрожью, сказал говоривший -  сломать в России бесправие и самодурство, иных помещиков и дворян, император так и не смог, ясно одно  они служили пока платили. За что  положил свою жизнь государь? Император оказался жертвой. В нашем веке, многие стали причислять  к жрецам вольнодумцев, говорящих, как бут-то, правильные вещи, но не воспринимаемые в Обществе, полное равнодушие к идеям и к нам.
 6) Государь понимал, но не воспринял тех, кто за словесной шелухой о равноправии, словом блудил и вносил беспокойство, и смуту в души его поданных. Он впадал в бешенство, и это при столь положительном характере и умении владеть собой,гнев сей был от лжи.
« Равноправия господа офицеры, нет и быть не может, ибо Бог создал человека по образу и подобию своему, один господин, другой служивый, и это неоспоримо и непререкаемо ни кем, ничем. Никакие меры и споры не изменят этого никогда... И не надо заплетать в спорах ноги лекциями богов философии. Здесь не император враг, а политика его прислуги фаворитов... Он великолепно понимал, что бархатной щёткой дороги к богу не очистишь.»

Видно было, что  выступавший офицер  всё это  пропустил и пережил через своё сердце. Он очень волновался, говоря об этом. Когда он закончил своё выступление, в большой зале стояла мёртвая тишина. Присутствующие офицеры замерли, боясь потерять эту атмосферу святого боевого солдатского братства заговорщиков, все понимали, далее, назад пути для них нет. Князь Трубецкой,  выбранный  тут же всеми присутствующими  Диктатором, чуть  успокоившись, твёрдо  продолжил:

— Как мне стало известно, сегодня собрался Совет, положение серьёзно, сейчас он заседает, и к ночи мы узнаем всё во всех подробностях. Но главная новость на этот час, это то, что Николай Павлович принял присягу на верность императору Константину Павловичу. Руки у нас стали развязаны. Теперь думаю, ни о каком вооружённом выступлении не может быть и речи. Это правда, господа предварительно, но это пока так. Он замолчал, оглядел всех присутствующих и офицеров, людей, с кем завтра  выйдет в поле, требовать для народа Свободы, только какой? Явно было, что не все это понимали  и поддерживали решения общества  с сомнениями  и опасением.    
 — У меня здесь, господа офицеры, копия Указа из Правительствующего Сената. Сейчас я его зачту: «—Указ Его Императорского Величества самодержца всероссийского... и прочее и прочее. Вот господа! В Общем Собрании Правительствующего Сената Санкт-Петербургских Департаментов, Господин Министр Юстиции, Генерал от инфантерии и Кавалер, Князь Дмитрий Иванович Лобанов-Ростовский объявил горестное известие, что ЕГО ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР ПАВЛОВИЧ, по власти Всевышнего, после тяжёлой болезни, в Таганроге 19 сего НОЯБРЯ скончался; ПРАВИТЕЛЬСТВУЮЩИЙ СЕНАТ в Общем Собрании, учинив присяги на верность подданства законному наследнику, ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ КОНСТАНТИНУ ПАВЛОВИЧУ РОМАНОВУ ...».

Слова, произносимые твёрдым и мощным голосом, словно орган в полной тишине звучали величественно и печально, как молитва отпевания в Храме. Они гулким эхом раздались по дому, только в этот миг, гвардейцы - заговорщики полностью осознали, какая тяжелейшая ноша, ответственность перед народом и потомками легла на их плечи. ...Почил в бозе, Величайший император России, сравнимый разве только с Великим царём Иваном Грозным, завершившим становление отечества нашего, Великой Святой России, собравший Земли Руси и скрепил окончательно саму суть понятия, Великая Русская Держава. Великий Александр  Павлович Романов сохранил её для нас и наших потомков навечно. В зале стояла звенящая тишина, нарушаемая только шипеньем и треском горящих свечей. Трубецкой, ведущий тайное собрание заговорщиков, напряжённо всматривался в застывшие лица товарищей, своих слушателей. Офицеры, оглушённые официальным документом, зачитанным их товарищем, вновь пережили трагедию постигшую отечество. При всех недостатках, в правление Александра Павловича Романова, его любили и даже боготворили, особенно военные, гвардия. Император старался отвечать своему отечеству тем же. Мечтатель, свято веривший в Россию и свой народ,  желавший и сделавший попытку, правда, слишком слабую попытку освободить его. Победитель в великой войне, освободитель Европы, России. Его смерть потрясла отечество и всех нас господа. Диктатор Трубецкой, немного уставший от столь неожиданно бурного заседания,  скорее больше похожего на революцию, чего он явно не ожидал от офицеров, продолжал разговор со своими товарищами, уже тихим и почти  спокойным  голосом: 
   
— Как у Вас в Московском полку, у Вас самая напряжённая ситуация - спросил князь у Щепина — И что с Московскими нашими друзьями гвардейцами и  помощниками, князьями Ухтомскими? Как они, как их дела? 
        
— С ними связь поддерживается - начал свой отчёт Александр Бестужев – они, передали более двух тысяч рублей серебром, для поддержки семей солдат гвардии, это всё, что удалось собрать на 1 декабря с купечества. Вчера, мы начали распределять их особо нуждающимся семьям и Семёновцам. Андрей Иванович, он наш советник как инженер-поручик, хороший специалист по инженерии, его брат, офицер гвардии Александр Иванович Ухтомский, сообщает о больших сложностях в полку, нас они боюсь, не поддержат. И он опасается, что будут произведены аресты его товарищей. Нужно срочно, отдельно обсудить этот случай, пока отдельно. Его супруга, она из Голицыных, Марья Дмитриевна, очень надёжный человек, предупредила об этом супруга, и они уничтожили все документы и прекратили все общения и связи в полку. Я, предполагаю, что не нужно было их привлекать, в древней столице совсем другая обстановка, Москва всё-таки купеческий город. Князья Ухтомские, люди достойные и мужественные, для них отечество главное, но у них всё-таки много детей, по моему восемь, и негоже нам рисковать их долгом и обстоятельствами. Я могу за них поручиться господа офицеры, они не способны на обман и предательство, это люди чести, своею помощью они делают больше, чем иной полк. Они сделали многое, невозможное, провели ознакомление солдат с конституцией.
 — А у нас господа принята присяга государю Константину Павловичу, я думаю - ответил князь - что и в других частях примут присягу императору. Мне высказали, что солдаты и офицеры исполнят свой долг до конца, они верны законному государю. Сегодня мы собирались у меня на квартире с офицерами, господами Волковым, Броке, М. Бестужевым и Кулешовым. Все принесли клятву верности императору Константину, более подробно расскажу всем позже. Теперь о новом государе - сказал Трубецкой  — Связь Константина, его письма говорят о многом, гарнизон поддержит Государя, но есть сообщения, что Николай Павлович с императрицей матерью, готовит сюрприз и мы должны быть к нему готовы. Сегодня Николай Павлович вызвал к себе в Зимний дворец представителей Сената и генералитета. Он хочет узнать, кто его поддерживает, а кто его брата, отказавшегося, как говорят от трона. Но то, что Великий Князь принял присягу новому императору это факт и с этим мы вынуждены считаться. Интересно, вдовствующая императрица, вновь в белом шарфе, которым удавили императора Павла первого? Александр Павлович… как огня его боялся, на приёме во дворце он даже сознание один раз потерял, несчастный! Над Романовыми какой-то вечный рок смерти, удивительно! Над всех их родом. И так господа офицеры! Мы очистим Россию от не чести  братоубийства. Бедный император, как я понимаю, ему было тяжело жить в этой стае убийц и мерзавцев. Только, как я предполагаю на сегодняшний день, благородный Константин достоин трона. Зачту отрывок из письма, Лунин пишет: «…Немцы и англичане давят на него и его партию. Сложно всё…» Цари, мелкие как медный грош. Эх, медные всадники! Кто-то из сидящих офицеров, уставшего от речей, сидя на диване "играл" с Шелтозерской тряпичной куклой ранее стоящей на полке, вдруг в порыве встал и продекламировал стихи какого-то поэта, хотя он каждый раз уверял, что это Александр Пушкин, про Николая Павловича, что было явной сказкой:   
      
… Медный грош скакнул по полю, словно малое дитя,

  Расшалился недостойный, в заде… медного Петра!

— Так господа, прекратить шутки – резко крикнул Трубецкой. Князь, терпеть не мог фиглярства, и оскорблений от дворянина, хотя и понимал как прав поэт, с укоризной смотря на боевых офицеров.   Вчера,- продолжил он - ко мне приходили представители Сефардов, и предлагали финансовую помощь, я господа от Вашего имени отказал им, впрочем, решайте, учтите не всякая помощь во благо. Не во благо подставить их под удар, им и так тяжело жить изгнанниками. Но они гордый и великий, многострадальный народ  Испании. А нам помогают! Помните 1804