прощаемся со Скотниковым.
Бреду в мотель. Народ уже закончил праздновать день рожденья Билла. Разошёлся. Свет горит только над гаражом. На часах почти час ночи. У кого-то горит в домах свет, но мало. Тихо. Но меня не покидало ощущение, что за мной наблюдают.
Ах, да! Видеокамеры на улице. Они всё видят, всё слышат. Не нужно пускать по следу бригады наружного наблюдения. Тем паче в ночное время, когда на улице кроме объекта оперативной заинтересованности больше никого.
Сиди в операторской, крути ручки, смотри. На соседней улице могут стоять машины с группой захвата.
Вроде не неврастеник, но появилась тревожность. Что-то должно произойти. Что-то должно случиться. Недоброе. Неприятное.
Изображаю беззаботный вид подвыпившего гуляки. Сам лихорадочно соображаю. Может, конечно, сам себя накручиваю, а может, и нет. За десятилетия в разведке научился доверять интуиции, да, и обучали в «школе», что часто неосознанный страх, тревожность – результат анализа подсознания. Мы не осознаём опасности, а подсознание, на основе, малозаметных факторов выдаёт своё заключение об опасности.
И «дрессировали» нас так, чтобы осознавали неосознанное. Глупо звучит, но так оно и есть. Мозг разведчика – самое главное оружие. Потом уже язык. Ну, а конечности – не для того, чтобы ими головы ломать и кирпичные стенки пробивать. Откуда у усреднённого обывателя навыки машины для убийства? Не должно быть!
Я неспешно шёл, сам соображал, как же мне поступить. У меня были улики. И вся моя легенда, конечно, могла помочь. Но для контрразведки всё это было бы лишь дымом прикрытия. Начиная с того откуда у меня скрытая запись бесед с семьёй Скотникова.
Думай. Думай. Думай! Что делать?! Что предпринять? Как передать в Центр информацию?
Посмотрел смартфон. Нет сети. Разумно. Я бы тоже так поступил, чтобы не смог перегнать прямо сейчас информацию. Так показывало, что сети беспроводного доступа в интернет wi-fi отсутствуют. Хотя были всегда. Блокировали выход электронный. Значит, только физическая доставка. Надо прорываться там, где есть связь сотовая. Или на контакт со связником. На худой конец – тайниковая закладка.
Ехать сейчас? Подозрительно. Тем паче, что любой полицейский увидит, что употребил я несколько больше положенного. Вызвать сюда своего сотрудника из офиса или связного тоже не могу.
Ждать до утра? Видимо, так и придётся сделать. Будем надеяться, что утром появится связь. Не могут же они весь посёлок на длительное время оставить без связи. Им же самим нужна связь с центральным офисом. Хотя у них может быть связь по проводному каналу. Но не врываться же к этому Рональду Гейтсу и требовать прямой провод связи с Москвой.
Вот и мотель. Добавилось два автомобиля во дворе. Один из них Ford Ranger. Типично полицейский вариант. Усиленная подвеска. Спереди лебёдка на 4,5 тонны. Под облицовочной решёткой радиатора скрываются проблесковые огни, такие же огни устанавливаются в салоне. С виду – обычный внедорожник. Только двигатель помощнее. Но он может гоняться за полуспортивными машинами. Хм. Собрались меня «паковать»?
Не ФБР. Они так топорно работать не будут. Даже, допустим, они охотятся на террористов, так вот наглядно демонстрировать себя… Не будут.
Гейтс решил самостоятельно играться? Кроме «флэшки» компромата при мне нет. На ноутбуке и планшете тоже нет ничего такого. Это нужно лезть в «облачное хранилище», только вот хватит ли у вас мозгов это сделать?
Видео, которое я передал Сотникову, на своей компьютерной технике я уничтожил. И очень грамотно это сделал. «Хвостов» не найдёшь.
Зачастую же, как бывает, что полагаешь, мол, уничтожил файл с информацией, а компьютер просто стирает название файла, и по мере записи новых, у тебя уничтожается информация, и так может продолжаться несколько месяцев. И не факт, что он уничтожен. Поэтому нужно физически уничтожить жесткий диск. Например, просверлив его. Или опустить в концентрированную кислоту.
Но так поступает преступный элемент. Обыватель же просто полагает, что стёр файл. У меня же стоит программа, которая не просто стирает, удаляет, но и на этом месте трижды перезаписывает случайную информацию из интернета.
Так, что в этом плане я спокоен.
Но, давай рассуждать. Если я сейчас сброшу карту памяти с информацией. Что будет?
Меня задерживают, и информации при мне нет. Они знают, что она у меня имеется?
90%, что – да. Они знают. И если Скотников был уверен, что его не подслушивают и не записывают видео, то это не значит, что так оно и есть.
Тогда она должна у меня быть. Иначе получается, что я – опытный разведчик или террорист, который по дороге до мотеля сумел сделать тайник. Куда спрятал карту с информацией. И меня нужно «колоть». Выбивать из меня признания. Если же я простой коммерсант, то информация у меня при себе. И, в случае задержания, получается, что не смогу её передать. Но многое осталось у меня в голове, что касается участка и его характеристик. Не всё. Но многое.
Подхожу к двери, вставляю ключ, и тут за спиной включаются фары у Ford Ranger.
Все фары. Дальний свет, противотуманные, фароискатель, в салоне и под капотом включаются проблесковые огни в громкоговоритель кто-то орёт истошно:
-- Стоять! Не двигаться! Вы арестованы!
Светло вокруг сразу. Дверь моей комнаты распахивается, оттуда выскакивают двое. В двух соседних номерах также раскрываются двери, из них выпрыгивают четверо. Все вооружены до зубов, у двоих автоматические винтовки. У остальных – пистолеты. Один Глок, два Кольта. Ещё один рассмотреть не успел.
Со стороны машины ещё трое бегут. Из-за слепящего света фар мне не видно чем они вооружены. Сопротивление бессмысленно и вредно для моего организма.
Не похоже на ФБР. Не собрано всё. Скомкано. По-дилетантски. Художественная самодеятельность штата Техас. Не люблю любителей. Нигде. Ни в одной области.
Хотя некоторые со мной спорят, говоря, что Ноев ковчег был построен алкашом-любителем, а «Титаник» – профессионалами высочайшего класса на тот момент.
С другой стороны, у меня агенты на связи – тоже любители, не профессионалы. Хотя по многим позициям и специалистам они дадут десять очков форы.
Что делает нормальный обыватель? Он поднимает руки вверх.
Я так и сделал. К машине лицом не поворачиваюсь, слишком сильно светят фары.
Много людей, мешая друг другу, валят меня с ног. Мешают друг другу. Не профессионалы в задержании. Руки грубо заламывают назад. Стягивают одним рывком сзади одноразовыми пластиковыми наручниками. Нас учили от них избавляться. Но для этого нужно время.
Как нас учил один самых именитых разведчиков Великой Отечественной войны Александр Александрович Пономарёв, что если тебя сразу не убили при захвате, значит, ты им ещё нужен, и поэтому нужно приготовиться к пыткам и психологическому давлению.
Пономарёв в годы войны добыл за линией фронта пятьдесят «языков», что является одним самых высоких показателей в мире! Жаль, что разведчик умер в 2014 году.
Ну, а теперь надо быть готовым к пыткам. Психологическим, физическим. Надо помнить, что, наверняка всё будет записываться, чтобы потом анализировать моё поведение. Не убили сразу, значит, нужен. Значит, всё впереди.
Лежу лицом вниз на веранде мотеля. Пинками раздвинули ноги. Обыскивают. Эх, кто же так обыскивает-то?!
Во всех старых шпионских фильмах присутствует ампула с ядом, вшитая в угол воротника. Вражеский шпион разгрызает её, режет себе дёсна, губы осколком стекла, и через минуту умирает от остановки сердца.
Смерть неприятная. Да, и не хочется рот резать стеклом. Поэтому и не ношу при себе ампулу с ядом. Шучу, конечно. Нет у меня яда. Ни для себя, ни для кого-нибудь.
Но контрразведчики всего мира, при задержании, фиксируют голову, ощупывают воротник. Знаю, что в некоторых странах, по протоколу, его сразу отрывают при задержании.
Эти же даже не удосужились прощупать его. Только карманы. Пояс с брюк тоже не выдернули. А в поясной ремне, особенно, если он двойной можно спрятать массу полезных предметов. И в самой пряжке тоже можно сообразить неплохой тайник.
Зато они вынули у меня из карманов всё, включая не совсем свежий носовой платок. Карманы теперь торчали наружу.
Туфли также остались у них без внимания. Хотя профессионалы бы их так раскурочили бы, что от них мало, что осталось. Шнурки бы распустили. Они внутри полые, туда много, что можно запихнуть. Бытует байка среди разведчиков, что немецкие шпионы вставляли в шнурки металлическую проволоку. На ней была записана информация.
Но всё это в далёком прошлом аналоговых технологий. Сейчас на дворе эра цифровых технологий. И ещё не все возможности освоены и достигнуты.
Как бы оно там не было, но я в штанах, нижнем белье, в брюках, и мне не нужно их придерживать, чтобы они не свалились.
Рывком меня вздёргивают вверх. Несколько раз больно, исподтишка, бьют по голени, под дых, по печени, по почкам, по рёбрам.
В глазах темнеет, натурально подкашиваются колени, чуть не падаю. Не дают, подхватывают, снова больно ставят в вертикальном положении.
-- Хватит. Не мутузь его.
-- Ага! А то ещё загнётся, Шеф нам не простит.
-- Да, хрен с ним, с этим грязным шпионом. Пусть загибается. Отвезем его подальше от нас, шакалы будут сытыми.
Всё это довольно громко мне говорят в ухо. Я отшатываюсь от них.
Понятно, начинают меня «расшатывать», чтобы я вышел из состояния ступора, которое я разыгрываю. Всё молча. Только кряхчу, когда сильно больно.
Сейчас бы в самый раз завопить на всю техасскую Ивановскую:
[i]-- Позовите консула! Немедленно позовите консула! Я
