О чём, впрочем, и не догадывается знакомая Константина, будем надеяться, что всё-таки с именем, о котором Адам просто пока что не спрашивал, а не по той причине, что её родители во всей этой житейской спешке как-то вообще забыли дать ей настоящее, записанное в метрике имя, а между собой звали её доча, а когда подросла – оторвой. Уж слишком пристрастна она была за здорово поесть.
И понятно, что если бы её сейчас спросили, что она будет есть, то она бы легко ответила на этот вопрос. Но Адам столь сложно и непонятно для неё себя ведёт, а Константин, падла, тем более, что она начала в щеках растекаться в личном расстройстве.
Ну а раз так, как видит Адам, то он сам возьмёт на себя инициативу объяснить за этих людей мотивацию их поступков и движения их души.
– Неужели на своё будущее. Угу? – делает предположение Адам и кивком, через это угу, спрашивает Константина.
Итак, это вышло для Константина обособленно провокационно, что он в явном замешательстве, на рефлексах угукнул в ответ, и тут же поперхнулся в себе, принявшись давиться, что б скрыть от всех вот такую свою степень подавления Адамом. И, конечно, бесполезно. Что, что, а оплошности стороннего человека никогда не пройдут незамеченными.
А Адам между тем продолжает своё давление на Константина и на его не представленную подругу (и тогда Адаму приходиться самому взять на себя роль её представления, пусть она будет Кука, уменьшительное от слова кукушка), а остальным приготовиться к большому для них сожалению.
– Интересно всё-таки, как люди планируют своё будущее. – Принялся рассуждать Адам после того, как без спросу поделился с Константином его кофейным напитком из чашки. Критично оценив его тем, что констатировал факт прижимистой с его стороны предприимчивости насчёт своей новой подружки. – Без коньяка? – вот так спросил Константина Адам, сделав глоток из чашки и окинув взглядом стол без этого предмета, укрепляющего взаимопонимание. – Ну ты, Константин, и жмот. – Покачал головой Адам, ну и продолжил своё планирование будущего Константина и его подружки, непонятно одно только Адаму, за кого Константин и она его принимают. Хотя насчёт Константина у Адама есть некоторые догадки, о которых он сейчас со всеми и поделится.
– Вот давайте на вашем примере рассмотрим один из алгоритмов планирования будущего. – Делает вот такое предложение Адам, и тут не нужно догадываться и предпринимать шаги в сторону оспаривания такого его решения, оно безальтернативно. И Адам, да кто ему дал такое право так себя оскорбительно вести, начинает оценочно уже осматривать подружку Константина, Куку, кто по этим взглядам на неё Адама, является прилежно прилежащим дополнением к нему.
– Как использовалось в первом алгоритме строительства и сохранности будущего подвидов природы, то в каждой паре должно быть по тваре. – Здесь Адам осёкся, почувствовав не полную достоверность или точнее не совсем точную формулировку того известного всем принципа формирования жизненного основания выживания живых природных организмов, классифицированных на под виды. Хотя, судя по озарённой выразительности взгляда Адама на Константина и Куку, то в этом его заявлении есть своя правда и доля истины. Так называемая оговорка по Фрейду на этом примере себя в кои веки оправдала.
Но поправиться всё-таки нужно, а то знает Адам, какие всё-таки люди обидчивые на точность и правдивость формулировок в свою сторону.
– Или наоборот? – задумчиво и вопросительно сказал Адам, посмотрев на Константина, от кого требовалось подтверждение одного из выдвинутых тезисов. И эта падла, уже по мнению Куки, как одного из подвида тварей, ничего не имела против выдвинутого Адамам тезиса. Мол, что он может поделать, когда Адам в своём суждении опирается на столь древние артефакты. И на его стороне столько заслуженных своей древней мудростью умов, а Константин только и может, как опираться в себе на программу школьного знания.
Ну а раз всё так, то Адама уже ничего не может сдержать в плане рвать шаблоны воспитанности жизненной правдой, которая практически всегда нецензурна.
– Так скажи нам тогда, Константин, что и какая ты тварь? – прямо ошарашивает всю конституцию Константина вот таким к нему заходом Адам, роняя в нём вместе с остатками самообладания и пуговицу от костюма, которую он в порыве неясности своего исступления одёрнул рукой от своего места на пиджаке, а сам осел ещё ниже в своё сидение на диванчике, принявшись хлопать глазами, видимо вот таким невербальным способом пытаясь изображать тот природный субъект, в который был он записан природой. А вы, значит, смотрите и попытайтесь разгадать загадку его организма.
И давайте без этих переходов на личности и замечаний в сторону индивидуальных характеристик, типа Константин, с вами находиться в одном помещении бывает до предельной степени душно, и не по причине отсутствия кондиционирования, а это такая ваша несдержанность ведёт к такой душноте отношений. Что хочешь удержаться, да не можешь без того, что б вас не назвать вонючим жуком.
Ну и особо это относится к вам, Куки. Смотрите вы на мир через фокус преувеличения значения своей личности. Которая по этой причине и не может соответственно оценивать свои требования к людям, в частности ко мне. Считая с большим постоянством, что я на вас и за счёт вас делаю свою жизнь. Так что, прежде чем, меня называть сквалыгой и прижимистой сволочью, на себя посмотрите дура…то есть дорогая.
Ну а Адам, отлично понимая, какая может сейчас разгореться жаркая дискуссия насчёт места Константина в ковчеге, – я с этой тварью на одном гектаре не сяду сами знаете для чего, – решает обозначить свою чёткую позицию на него, а там уж вы принимайте или спорьте.
– Как насчёт пресмыкающегося? – наклонившись к Константину, обращается с вот таким предположением и предложением одновременно Адам. Чем и вносит сумбур и неосознанную спонтанность действий в умозрение всех здесь находящихся людей, принявшихся проводить сравнительный анализ Константина с озвученным Адамом указанием на его сущность. И всё без спроса Константина, кому быть точно может всё это противно и он против. Правда заявить об этом он не может. Тогда все сочтут, что доля правды в словах Адама точно есть.
Что же касается Адама, то он своё дело сделал. И он, посмотрев на людей за столом через внутренний прицел, со словами: «Тогда будем прощаться», покидает это место, направившись очень скоро на выход из кафе. А всё потому, что он вдруг почувствовал в себе недостаток кислорода и какое-то особенное сдавливание в груди. И выйти на улицу, что б продышаться, первое, что его торопило уйти отсюда.
И как по выходу из помещения кафе Адамом выясняется, то он по какой-то неведомой для себя причине, не то чтобы никогда, а прямо недавно, по заходу в помещение кафе, не отдавал должное внешнему миру, не замечая совершенно, как он светел, ярок и хорош.
– А дышится-то как легко и свободно! – не обращая никакого внимания на окружающих людей-прохожих, да и плевать ему почему-то сейчас на то, как посмотрят на его не культуру поведения, во всё горло всё это выдохнул Адама, выбросив руки в стороны и прокрутившись вокруг своей оси. Здесь он остановился, чтобы уж сильно не закружиться и прочувствовать всем собой, не только саму окружающую среду и природу, но и самого себя, так необычно себя почувствовавшего за столько времени своего личного знания.
И тут у Адама не могут возникнуть сопутствующие этому новому состоянию вопросы.
– И с чем связана эта моя лёгкость бытия и чуть ли не воздушность? – вопросил себя Адам, и зачем-то бросил взгляд в сторону дверей кафе. Куда он заходил в одном состоянии, а вышел оттуда с другим отношением к жизни.
– Неужели моё облегчение связано с ней? – с некоторой неуверенностью задал себе этот вопрос Адам. На который сразу и не ответишь. И при этом искать ответ несколько страшно. Как-то боязно потерять по любопытной глупости то, что нашёл. Но такова уж человеческая неуёмность, не может она не любопытствовать, где есть хоть самый малый повод для этого. И Адам полез в карман за своим телефоном. Достав который, он открывает окно с сообщением от Риты, и вот же чёрт! Его начинает наполнять незримая тяжесть проблематичности, связанной с Ритой.
На этом Адам останавливается, затем убирает обратно телефон, и опять ему легко смотрится во внешний мир.
– Значит, чтобы найти самого себя, нужно было тебя потерять. – Сделал вывод Адам, и давай смотреть на окружающий мир с одной, своей личной точки зрения. О которой он и забыл совершенно, как сейчас выясняется. И окружающий мир для него начинает по-новому открываться. И Адам начинает в нём замечать то, что раньше не замечал. И что очень Адаму нравится, так это то, что он может смотреть не только туда, куда хочет, а он может смотреть без так называемого одобрения со стороны Риты. У которой были свои взгляды на недопустимость некоторых взглядов Адама на внешний мир и его личных и индивидуальных представительств. На которые бывает Адам из чисто ознакомительного соображения и оценочного суждения засмотрится, как со стороны Риты, до чего же догадливой и замечательной (в плане всё за тобой заметить), начинает звучать недовольное бурление и сжимание его локтя руки своей рукой.
После чего она начинает задаваться самыми каверзными вопросами фантастического характера о характере взаимоотношений Адама с теми людьми, с кого он своих подлых глаз не сводит, и которых он больше, чем говорит знает. А иначе бы он себя так не вёл, провоцируя близких ему людей к истерикам.
– Просто скажи мне, кто она, и я от тебя отстану? – самым вкрадчивым голосом обращается к Адаму Рита, при этом держа очень цепко его своей рукой.
А Адам и хотел бы всё ей честно сказать, – в первый раз вижу, – да он совершенно уверен в том, что такой ответ Риту не устроит. К тому же он сильно подозревает Риту в том, что в этом её к нему заявлении есть двойное дно и подвох. Вот что это её: «Я от тебя отстану» значит, хотелось бы знать в точности Адаму. Она от него уйдёт, если его ответ её не устроит, или же здесь есть что-то ещё.
[justify]Итак во всём с Ритой. Не даёт она в полной мере дышать и смотреть по сторонам Адаму, уже и непомнящему, на каком фундаменте были построены у них отношения. – Чем она меня взяла, или предложила, что б я от столького в себе отказался? – задался вот таким