А между тем Аванс продолжает, заканчивая свою мысль. – Что они такие в плане понимания адресованных им посланий со стороны людей, в ком они сердечно заинтересованы.
– Что ты имеешь в виду? – интересуется Леопольд.
– Не учитывают они никогда всех нюансов. – Говорит Аванс.
– А вот с этого места поподробней. Какими нюансами мы будем морочить Татьяне её красивую голову? – спрашивает Леопольд.
– Для начала расширим географию нашего поиска. – Говорит Аванс, тут же спрашивая. – Как насчёт того, чтобы послать её в Тартарары?
– Это куда?
– Чуть ли не на самый край света. – Отвечает Аванс.
– А почему туда? – всё спрашивает Леопольд.
– Это самое романтическое место на всём белом свете. Только там и проверяется ваша любовь.
– Вот как. – Задумчиво отвечает Леопольд. Немного раздумывает и вот к какому выводу приходит. – Я обязан посетить это место. Хотя бы для расширения своего кругозора. Не может монарх определять политику своего государства без практических знаний географии местности. Особенно такой знаковой, где предопределяется ход будущих жизненных событий человечества.
– Ну, дурак. – Про себя выразил свою оппозиционную точку зрения на монаршие установления Аванс, чего не предполагая, так вот такого решения Леопольда. И хорошо, что он не предложил послать Татьяну ещё подальше, к чёртовой бабушке на кулички. А то бы пришлось им туда затем направляться.
С чем готов был полностью согласиться и Адам, со стороны рассматривающий это иллюзорное представление, но он не успел, вдруг перебитый на этом своём умозаключении толчком себе в бок, и притом болезненным. Который он сперва собрался приписать Татьяне, кто, как он помнил, ближе всего от всех людей от него находилась, плюс у неё для этого были все мотивы – она была рассержена на Адама за вот такое её игнорирование, только о себе и про себя думает – но как быстро им выясняется, посмотрев в сторону этого наката на него, то это точно не Татьяна.
А вот каким неведомым способом перед ним оказался Велимир Раневский, и куда спрашивается, подевалась Татьяна, не верит Адам, что она есть плод его фантазии, хоть в эту сторону так и подталкивает думать и решать тот самый Лари, заявившей об законодательной связи между визуальными инструментами восприятия действительности, которая такова может быть признана только в случае её подтверждения и другими инструментами определения реальности, тем же слухом, то Адам естественно, сразу и не сообразил. Вот он и смотрит на Велимира, как в первый раз видит.
Чему совершенно не удивляется Велимир, очень привыкший к таким взглядам на себя со стороны тех именно людей, кто с чего-то решил, что от них ему что-то очень нужно. И хотя это всегда практически так, Велимиру уже в этом плане становится обидно за этих людей, смотрящих на мир с позиции своей меркантильности. И где спрашивается, их дружеская бескорыстность и отдача всего самого себя этому миру, что соответствовало бы их утверждениям о своей ответственной жизненной позиции. Хотя возможно, что Адам тормоз, и ему нужно время, чтобы себя убедить в том, чтобы быть благоразумным человеком. И если это так, на что сильно надеется Велимир, то он даст ему время оправдать возложенные на него им надежды.
– Ах, вот ты где! – а вот так Велимир вызывает в Адаме дружеский отклик на свою встречу, которую он и решил сопроводить дружеским толчком кулака в бок Адама. И пока Адам в себя сознательного приходит, Велимир начинает ковать железо пока оно горячо. – А я уж думал, что ты меня подведёшь. – С прискорбным сожалением и на такой возможный факт действительности поведения Адама, в ком могут присутствовать факты отклонения в сторону своего эгоцентризма, которому по большому счёту наплевать на всё, что не касается самого себя, покачивает головой на этом замечании Велимир.
И судя по нескрываемому удивлению Адама, то Велимир имел существенные основания так на его счёт думать. Адам большой ветрености человек, и он, дав слово и пообещав Велимиру поддержать того, когда тому понадобиться помощь – и не надо в своё оправдание ссылаться на то, что это было сказано Велимиру в его состоянии полной не состоятельности, чтобы его в тот момент поддержать, и Адам рассчитывал подло, что тот этих его слов не запомнил; а он взял и запомнил – под предлогом того, что он таких обещаний даёт бесчисленное количество раз, и не помнит, кому и когда он давал такие обещания, взял и забыл.
Но ничего, у Адама есть друг в лице Велимира, кто всегда готов ему напомнить о своих обещаниях и о том, что он забыл. И как говорилось выше, не успевает Адам сообразить, чем он обязан такой заявке в свои друзья со стороны Велимира, предельно честно сказать, человека для Адама совершенно неизвестного и даже в чём-то вызывающего в нём беспокойство морального толка (вот только не надо говорить, что нам в жизни встречаются только такие люди, кого мы достойны, а Велимир тебе встретился для того, чтобы повысить твой уровень интеллектуальности и нравственности, и ты возьмёшь его на поруки), как Велимир уже ставит в тупик Адама своим непредсказуемым поведением.
– На, держи. – Буквально сунув в руки Адама предмет предельно похожий на бутылку, делает вот такое императивное заявление Велимир.
А на вполне к месту разумный вопрос Адама: «Что это?», отвечает предельно неинформативно. – Это моя поддержка. – Что отрицать вот так сразу Адам не будет, верно считая, что каждый человек своеобразен и он в зависимости от этой своей самобытности ищет для себя опору в свей жизни – Велимир, судя по всему, ищет её в своей зависимости от вредных привычек, – и он, аналитически посмотрев на початую уже бутылку, прячет её во внутренний карман куртки. После чего поднимает глаза на Велимира и ждёт от него пояснений своих дальнейших действий.
А вот здесь он столкнулся в Велимире с тем, что его сомнения во встрече с ним имели очень веские основания. И не со стороны Адама, кто был не в курсе сегодняшних дел и путей обретения себя в этом мире жизненных ситуаций Велимира, захотевшего всё на него все свои неудачи списать, а как раз со стороны самого Велимира. Чей сконцентрированный и в тоже время предельно туманный на стёклах своих очков взгляд, небезосновательно указывал на то, что Велимир имел полное право, никого, в том числе и самого себя не обнаруживать и замечать в таком на грани осознанного сознания состоянии. А если проще и буквально, то Велимир был в стельку пьян. И тогда Адамом пока что только про себя спрашивается, для каких таких важных дел он тому понадобился. Неужели опять взваливать на себя груз всей этой безответственности в лице Велимира на себя и тащить его до дома. Что и говорить, прекрасно устроился в этой жизни Велимир. Радостью жизни ни с кем не делится, а вот её последствиями должен разбираться кто-то другой.
Здесь Адам, переполненный возмущением, собрался было спросить Велимира, а куда его послать, как тот его в этом плане предупреждает.
– Я числюсь в чёрном списке неблагонадёжных людей, – с вот такой сокровенной таинственностью в своих словах обращается к Адаму Велимир. И хотя Адам имеет больше оснований не верить ни одному его слову – ещё запиши себя в масонское ложе – всё же Велимир мастерской подачей себя заговорщиком, ну и пусть сильно увлекающимся пьянством (на этом его и взяли вражеские спецслужбы, завербовав, и теперь Велимир обязан сообщать в центр по нарушению взаимодействия интеллектуальной и культурной составляющей среды обитания Велимира о всех её внутренних ключах), сумел убедить себя слушать Адама.
– Падла, режиссёр, – а вот пошли и эмоции со стороны Велимира, – приставил ко мне надсмотрщиков. В чьи обязанности входит моя проверка на предмет употребления, – на этом месте Велимир акцентирует внимание Адама на своей запазухе, где спрятана бутылка, – выворачивание и досмотр моих карманов при появлении на съёмочной площадке, и вообще полный контроль за моим движением.
– Тогда как вы здесь оказались? – задаётся логичным вопросом Адам, бросая взгляд через плечо Велимира, чтобы обнаружить этих незримых и вполне может быть так, что придуманных надсмотрщиков Велимира. Кто уже не может сам совладать со своим пристрастием к горячительным напиткам, вот он и ищет для себя способы себя контролировать.
– Отлучился в туалет. А там через окно, на свободу. – Без лишних подробностей, лаконично объяснил Велимир. И для такого подхода к объяснению были свои причины. Как сейчас выясняется Адамом, им нужно поспешать, пока Велимира не хватились.
И Адаму, выдернутому Велимиром из статичной жизни рукой за локоть, только и оставалось, как того спросить: Куда?
– Туда! – уж очень информативно кивает куда-то в сторону себе за спиной Велимир. И этого, как должен понять Адам, ему должно быть достаточно для понимания направления их дальнейшего пути. Куда, резко так развернувшись вокруг своей оси, и выдвинулся Велимир, заметив Адаму, что пытаться увильнуть от своих обязательств перед ним и главное перед самим собой, тому не удастся, так что нечего по сторонам вертеть головой, и давай догоняй меня.
Что может так и выглядело с предвзятой стороны Велимира, но по сути всё было не так. А головой по сторонам вертел Адам лишь с одной целью – понять, куда могла скрыться Татьяна. Чьё вот такое неожиданное для него исчезновение, в купе с вот таким совпадением в лице появления Велимира, уже не может выглядеть как случайность и забывчивость в себе Адама. Где он на себя так сильно отстранился, что потерял интерес со стороны Татьяны, кто получила от него всё, что можно, – я так и знала, все они одним миром мазаны, и ничего толком от них не стоит ждать, – и она, забрав обратно своё электронное устройство, так же быстро его покинула. И её место занял Велимир.
– Здесь недалеко. – На удивление Адама ровно шёл Велимир, давая ему ещё и ответы на его вопросы. – В конце квартала начинается парковая зона, вот там и находится наша съёмочная группа. Сегодня снимаем сцену на природе.
[justify]– Вот оно как! – с долей удивления отреагировал на эту информацию Адам. А вот что его удивило в этой информации, то это его дело, а у Велимира своих забот полон рот. И это не только сыграть здравого и рассудительного человека, чуть ли не доктора человеческих душ, а ему сперва нужно убедить в своей трезвости суждения того падлу режиссёра, кто заведует всем рабочим и съёмочным процессом, и кто, даже когда ты как стёклышко, подозревает тебя в некой подковёрной игре. Мол, сейчас разыграю режиссёра, притворившись пьяным, а он от расстройства