Что и говорить, здесь он бил в самую точку. Необходимыми для быстрого продвижения по служебной лестнице связями Вова отягощен не был. С другой стороны, кандидат наук на предприятии был один – директор и по слухам он свою карьеру построил сам. Знал Михаил Давидович, на какие кнопки человеческого тщеславия нажимать надо. Короче говоря, убедил онмалоопытного Вову и после недолгих колебаний взялся тот за это тягомотное дело рьяно с присущим молодости энтузиазмом. Связей у Вовы, как выяснилось, не было, зато способности к научной деятельности оказались. Через пять лет, как ни странно, но диссертация под научным руководством Баркина была написана и готова к защите. Работа была проделана титаническая и, оглядываясь назад на пройденный по научной стезе путь, помудревший Мухин пришел к непоколебимому убеждению – если бы все начать заново, то вряд ли бы он впряг свою неокрепшую шею в подобное ярмо.
Но, тем не менее, работа сделана, время потрачено не напрасно и выход на финишную прямую позволял получить долгожданный результат и обещанную перспективу. Наконец, наступил тот самый момент, когда будущий ученый предстал с объемной рукописью пред светлые очи председателя специализированного совета по защите диссертаций одного из крупных НИИ, занимавшихся проблематикой по защищаемому направлению.
- Что же, - сказал маститый ученый, когда Вова с научным руководителем заявили о своем намерении пополнить список соискателей на ученую степень, - диссертация, по предварительным отзывам рецензентов, заслуживает того, чтобы быть допущенной к защите.
На этом и порешили. Теперь надо было официально подать документы, в соответствии с установленным перечнем Высшей Аттестационной Комиссии и ждать приглашения на расширенный совет. Такая была установлена процедура – сначала проходило предварительное слушание соискателя на расширенном совете отдела или кафедры и только при положительном решении, рекомендовали диссертацию к официальной защите.
Вот тут-то и была зарыта собака. С документами, как выяснилось, не все складывалось гладко. Нет, справки всевозможные, характеристики, отзывы и прочая мелочь – это было. Не хватало пустяка – партбилета. Как выяснилось из беседы с руководителем партийной организации института, принимающего к защите диссертацию и, казалось бы, не имеющего никакого отношения ни к самой диссертации, ни к ее защите, существовала неписаная директива – защищающийся производственник обязательно должен быть членом коммунистической партии. Аргументировалось это просто и понятно для советского человека – только самые достойные, только авангард передового движения достоин высокой ученой степени. Короче говоря, диссертацию к рассмотрению приняли, но к официальной защите обещали допустить по предъявлении хотя бы удостоверения кандидата в члены партии. На том и разошлись.
Казалось бы, что за проблема? Пиши заявление в первичную партийную организацию, доверительно сообщи кому надо, что тебе импонирует устав и нравится программа компартии, пообещай регулярно платить членские взносы и считай вопрос с партией, а заодно и с диссертацией закрытым. Но действительность оказалась намного суровее и проблематичнее, чем казалось на первый поверхностный взгляд. Общение с парторгом родного завода развеяло шапкозакидательское настроение мгновенно, и простой, казалось бы, вопрос вырос во вселенскую проблему.
- Ты что, белены объелся? - спросил парторг, брезгливо рассматривая заявление Вовы. – Что, думаешь, вот так пришел, написал, подал заявление и все в порядке? Завтра тебе партбилет вручат и марш сыграют
- А что еще? - не понял перепуганный соискатель.
- О, милый мой, это тебе не диссертацию писать, здесь все намного сложнее.
В результате долгой беседы с парторгом завода выяснилось, что в партию без проблем могут вступить только рабочие, которые, к слову сказать, туда не стремились. Не было смысла. Перспектива продвижения по служебной лестнице не просматривалась даже под микроскопом ввиду отсутствия у рабочего класса высшего образования. А платить партийные взносы, выковыривая деньги из мизерного семейного бюджета, тоже не хотелось. Нашли дураков – ни за что, ни про что надо было ежемесячно отслюнявить в партийную кассу ощутимую сумму, да еще по партсобраниям ходить придется, вместо того, чтобы пивка холодненького попить с друзьями. Понятно было, где интереснее и веселее. Не прельщали даже такие блага, как внеочередные предоставления летних путевок на юга или какие-нибудь там награды в виде грамот или ценных подарков, самих по себе мало что стоящих.
Инженерно-технических работников в партию принимали неохотно, хотя с их стороны не было недостатка в желании пополнить авангард рабочего класса. Здесь также было все понятно. Без партийного билета можно было киснуть в простых инженерах до пенсии. Беспартийные выдвигались на руководящие должности в виде крайнего исключения, когда без высококлассного специалиста обойтись не могли, а в партию вступать он категорически отказывался по разным причинам. Многие, опасаясь репрессий при отказе от «заманчивого предложения», упирали на то, что считают себя недостойными состоять в рядах партии по разным, в основном, веским причинам и обещали по достижении нужного уровня сознательности тот час же написать требуемое заявление. Некоторым, применяя такую партизанскую хитрость, удавалось дотянуть до пенсии, избежав принудительной процедуры.
Существовала, правда, номенклатура из инженерно-технических работников, которая стояла на выдвижение на какую-либо высокую должность в перспективе. Например, без проблем вступали в партийные ряды инженеры, стоящие в резерве на должность главного механика или энергетика, а то и самого заместителя главного инженера по производству. Речь шла о молодых перспективных кадрах, тех, которые через пятнадцать – двадцать лет должны были сменить одряхлевших командиров производства на их заманчивых постах. Именно под них готовили «почву» и устраняли возникающие преграды, стоящие на пути перспективного молодого специалиста в партию.
Но даже их не могли принять в коммунисты, если предварительно туда не вступали трое рабочих. Была такая незыблемая установка – только при наличии трех рабочих желающих стать коммунистами, перспективный инженер мог надеяться быть четвертым. Как бы в нагрузку. Рабочих заманивали в ряды как могли. Появился в отношении этой процедуры своеобразный термин – «загнать шинелью». Какой-то не совсем к месту применяемый термин из армейской жизни, свидетельствующий о том, что и в вооруженных силах похожие проблемы были отнюдь не редкостью.
Так что, перспективы Владимира Мухина быстро стать коммунистом выявились ничтожными. Их можно было бы считать практически нулевыми, не будь у него такой острой потребности в партбилете. Именно этот мощный стимул и бросил его на штыки, которые везде и всюду понатыкала на тернистом пути бойцов, мечтающих получить долгожданный партбилет, непробиваемая партноменклатура.
Прежде всего, он отправился к непосредственному руководству, пытаясь заручиться пониманием и поддержкой опытного старшего товарища. Но битый жизнью начальник отдела только развел руками. После долгих уговоров в качестве посильной помощи пообещал свести Вову накоротке с парторгом, чтобы последний неформально подошел к делу. Близость к телу заводского партийного босса пролегала через «поляну», которую Вова тут же безропотно и накрыл. После третьей рюмки Вовин начальник более-менее сносно изложил партийному боссу суть слезницы молодого специалиста и к тому же, возможно, будущего ученого, если, конечно, все удачно сложится с партией.
Прояснил безысходность возникшей ситуации, которая не оставляет другого пути, как поиск путей решения вопроса любым способом. После пятой рюмки парторг пообещал подумать и взвесить все «за» и «против». Когда показалось дно второй бутылки, стала прорисовываться какая-то смутная перспектива и, наконец, когда Вова уже почти перестал воспринимать реальную действительность в своих ощущениях, а голоса собутыльников доносились как из космоса, были намечены некоторые практические шаги, как всем с пьяных глаз показалось, в перспективном для положительного решения вопроса направлении.
На следующий день, в процессе процедуры поправки здоровья в кабинете парторга, похмельному и плохо соображающему Вове повторно разъяснили алгоритм его телодвижений на пути в партийные ряды. Парторг брался, опять же накоротке, свести Вову с заведующим организационно-методическим отделом райкома.
- Фигура это весьма влиятельная, - вещал парторг прописные истины, - и без него тебе никак не обойтись, как ни крути. Все вопросы о вступление в партию решаются только с его подачи.
Вова не возражал против перспективы приблизиться насколько это возможно еще к одному ценному партийному телу более высокого районного масштаба, если так надо для дела. Деваться было некуда, надо было двигаться вперед к заветной цели. Время поджимало. Строго следуя указаниям парторга, Вова изъял из портфеля диссертацию, переместив ее в нижний ящик стола на неопределенный срок, зарядив в освободившееся полезное пространство четыре бутылки водки и две палки копченой колбасы. Еще две бутылки аналогичного напитка и прочая закусь были загружены в дипломат. Вооруженный подобным образом Вова отправился на судьбоносную встречу.
[justify]Заведующий оргметодотделом райкома
