Защиту кандидатской диссертации поднаторевший и искушенный в подковерных баталиях Вова провел блестяще и отягощенной двумя важными для успешного продвижения по службе документами двинул вверх по служебной лестнице. На поверку все оказалось так, как и предсказывал мудрый Баркин. Через пять лет Вова, после повышения по службе его непосредственного начальника, возглавил отдел. А как же иначе при таких могучих связях, настоянных на крепких спиртных напитках. Связи эти он продолжал поддерживать и после окончания всей эпопеи. Втянулся, знаете ли, и даже стало нравиться. Впереди уже светила заманчивая перспектива оказаться на самом верху, потеснив ряды устоявшейся заводской элиты.
Но дальше все пошло наперекосяк. В один из светлых солнечных дней, с утра не обещавших никаких неприятностей, он получил приглашение посетить областное управление внутренних дел. Не чувствуя за собой крупных грехов, отпусканием которых и занималась выше упомянутая организация, но все же слегка удивленный проявлением подобного внимания, он прибыл в указанный кабинет, где и был встречен радушным хозяином – начальником отдела кадров этой уважаемой организации. В короткой приветственной речи товарищ полковник прочувственно поздравил уважаемого Владимира Ивановича с назначением на должность начальника ОБХСС одного из захолустных районов области и пожелал долгих лет плодотворной службы и отменного здоровья, поскольку перед вступлением в должность тому предписывалось пройти медицинскую комиссию.
Вова непослушным языком и трясущимися губами поблагодарил за оказанное высокое доверие, и выполз из кабинета полковника окончательно деморализованный, слегка покачиваясь и мало что соображая, слегка нокаутированный ошеломляющей новостью. Вот это номер! Кто мог ожидать столь неожиданного поворота судьбы? Надо же, как шлепнуло в самый неподходящий момент. Карьерный рост на родном заводе, казалось бы, складывающийся успешно, накрывался медным тазом. Следовало что-то срочно предпринять, пока ситуация еще далеко не зашла и не приняла необратимый характер.
Но как это часто бывает, потрясение, вызванное шокирующей новостью, прошло. Период прострации и невменяемости понемногу покидал психологически травмированный мозг, и к будущему борцу с коррупцией стало возвращаться сознание и способность к логическому мышлению. Правда, ничего путного в голову не приходило, да и голова была какая-то не своя, а как будто снятая с кого-то постороннего и временно размещена на согбенном Вовином теле. Срочно необходим был совет близкого человека. А кто всех ближе и роднее. Кто в критической ситуации, не раздумывая и не колеблясь, бросится на помощь дорогому чаду. Ну, конечно же, родители, кто же еще?
Как ни странно, мнения у родителей по возникшей проблеме оказались диаметрально противоположными. Отец воспринял новость спокойно и даже, где-то положительно.
- Хоть поживешь как человек, - внушал он сыну, - в достатке.
Такая обывательская реакция человека из простого народа была понятна. Ни для кого не было тайной за семью печатями, что люди, стоящие на страже социалистической собственности и имеющими, в основном, дело со всякими дельцами, пытающимися различными неправедными способами разворовывать эту самую собственность, жили более, чем безбедно. При правильном подходе к профессии можно было и государству послужить с пользой, и себя не обделить материальными благами.
- О чем ты говоришь? – возмутилась мать, работающая в районной больнице участковым врачом и знающая подковерную жизнь района в деталях. – Да ты знаешь, с какими монстрами ему придется иметь дело? Да он сядет в первый же месяц своей трудовой деятельности. Подставят, как пить дать. В этой крокодильей стае, только такие хищники и могут выжить и то не все.
- Посодють и не сумлевайтесть, - впервые в жизни поддержала невестку свекровь и по совместительству Вовина бабка. Тут уж было не внутрисемейных распрей, поскольку речь шла о судьбе любимого внука.
- Ничего, - веско отразил отец выпад женской составляющей своей семьи. – Мы тоже не пальцем деланы. В критической ситуации за себя постоять можем.
Он намекал не непростую судьбу своего отца. В семье все знали эту поучительную историю выживания в экстремальных условиях. Вовин дед, человек непростой судьбы всю войну провел на политработе. Не в тылу, а на фронте. И сам в атаку ходил и бойцов поднимал политрук Петр Мухин и, как ни странно эту кровавую мясорубку прошел без единой царапины. Поэтому по заслугам и работа ему послевоенная весьма и весьма престижная досталась. Он был направлен преподавать марксистко-ленинскую философию в местном университете как человек с соответствующим высшим образованием и огромным опытом партийной работы. Правда, перспектива досидеть на этом теплом месте до пенсии так и не выгорела. В тяжелые послевоенные годы партия собирала, где могла, свои проверенные кадры и направляла их на самые трудные участки работы.
Петр Мухин получил назначение председателем в один из разрушенных войной колхозов поднимать сельское хозяйство. Как его поднимать бывший политрук не имел ни малейшего представления, зато прекрасно понимал, что его ждет в случае отказа от назначения. Коммунист, не оправдавший высокое доверие, в те трудные времена мог получить клеймо врага народа настолько легко и быстро, что не стоило даже пробовать дергаться, пытаясь отклонить предложение. Колхоз мог оказаться не самым худшим вариантом в сравнении северными районами страны, размещенными по роковому стечению обстоятельств за полярным кругом.
Прибыв в колхоз, он был представлен секретарем райкома как новый председатель, и по хитрым рожам своих будущих подчиненных понял, что они очень даже хорошо понимают, кого им навязывают в руководство. В те суровые времена считалось, что преданный общему делу коммунист обязан справиться с любой поставленной перед ним задачей. Ну, а, случится, не справится, значит не место ему в рядах партии. Так что надо было напрягаться и искать выход из сложившейся ситуации, чтобы не попасть под расстрельную статью уголовного кодекса. Боевой опыт подсказал правильную линию поведения. Распустив собрание, он оставил только фронтовиков, знающих не понаслышке о крутости нравов начальников, как на войне, так и в мирной жизни. Коротко прояснил им суть дела. Мол, я сюда не просился, но и выбираться из этого дерьма надо вместе, а то плохо будет всем. Фронтовики прониклись важностью момента и пониманием ситуации. Мужик-то попался правильный, понимающий. Свой. Вместе такую войну прошли, неужели здесь не выдюжаем?
Порешили так: председатель должен надувать щеки и речи правильные толкать с трибун, а мужики и сами разберутся, что и куда сеять и когда чего с полей убирать. И пошло, поехало. Колхоз, как ни удивительно выбился в передовые. Председатель мотался по району и в область, делился опытом, которого у него не было, призывал подтянуться отстающие хозяйства и требовал обеспечить свой колхоз самым необходимым и непременно в первую очередь. И ведь давали же. Опасались, что председатель с таким хорошо подвешенным языком, массу неприятностей кому угодно доставить может, не пойди ему навстречу. Короче говоря, когда Петр Мухин через несколько лет покидал колхоз, ставший ему родным, чтобы вернуться на теплую кафедру, селяне плакали, расставаясь с ним, говоря, что такого председателя у них больше никогда не будет.
На это собственно и намекал отец будущего борца с уголовными элементами. Но мать была неумолима. Второй такой удачи в семье могло и не случиться. Узкий семейный совет постановил отмазаться от престижной работы любыми средствами и способами. И, вскоре, Вова объявился в знакомом кабинете, бережно прижимая к груди медицинское заключение о полной его профнепригодности к навязываемой профессии. Состряпанный на скорую руку близкой подругой матери, врачом-окулистом, документ, в котором слабая потеря зрения в ноль пять диоптрий, самым волшебным образом преобразовалась в солидные минус семь на каждый глаз, снимал все вопросы. Бумажка, обвешанная штампами и круглыми печатями, как бездомная сельская собачонка репейниками, подтверждающими ее важность и солидность, безапелляционно свидетельствовала о том, что крайне низкое зрение Владимира Мухина, накладывает ограничение на ряд профессий, на которые мог бы претендовать человек со столь высоким дефицитом зрения.
- Да, - огорчился полковник-кадровик, - с таким никчемным зрением ты не только мелкий уголовный элемент не разглядишь, но и крупное хищение, пожалуй, проморгаешь.
Вова согласился, что запросто может не заметить антисоциальное явление и попросил вычеркнуть его из резерва. Короче говоря, путем интриг и махинаций, с использованием передовых медицинских знаний, Вова продолжил трудиться на родном заводе. Следующее огромное разочарование было связано с развалом и ликвидацией коммунистической партии. Незыблемая и вечная, как и ее забальзамированный вождь, она рухнула в один момент, похоронив под собой такую привычную и понятную систему человеческих взаимоотношений. Когда бывшим уже коммунистам раздавали атрибуты партийной жизни – партбилет и учетную карточку, Вова долго отказывался брать их, утверждая, что вряд ли какой-то там долбаной перестройке удастся надолго похоронить такую могучую систему. Но на поверку оказалось иначе.
[justify]- Как же
