Один на один

«Бармен, где мои тефтели, такую-то мать?!», а после - довольный хмельной гогот и звяканье стаканов о тарелки, одновременно с бессвязным подпеванием.
Андрей на цыпочках подскакал к двери, приоткрыл её, высунув левый глаз в проем, щурясь в удивительно ярком треугольнике, разглядывая просторное помещение с низким потолком, посреди которого весела нарядная люстра из обрезанных литровых банок. По-видимому, это был бар, некая местная достопримечательность, помогающая расслабиться, где каждый мог запить и закусить горе. Все восемь пластмассовых столов были заняты: кто-то сидел веселой компанией, кто-то парами, а кто-то предпочитал одиночество, отделившись от всех в мрачном углу. Одни смеялись, другие грустили, опрокидывая рюмку за рюмкой, давясь мутной жидкостью. Сизый хорошо различимый табачный дым, катался от угла к углу, застревая у потолка, забиваясь в каждую щель, щекоча носы. Не считая дым, прибывающий в огромных количествах, в помещении разносился аппетитный запах еды: сытный аромат жареного и вареного мяса, свежей вареной картошки с солью, свежезаваренной лапши, распускающей щупальца дивных приправ и специй, дорогой запах дешевого кофе и прочий букет, от которого текли слюнки.Тем не менее, не смотря на столь беспокойное время, бар кипел полной жизнью: некоторые уходили, другие, измотанные тяжким днем, возвращались, повесив опустевший автомат на плече. Тут же сновал меж столов и сам бармен, он же, по-видимому, официант, он же – хозяин, ловко орудуя серебреным подносом, нося его у самого потолка.
Андрей желал понаблюдать еще немного за бурной жизнью бара из укрытия, но неуклюже оступился и протаранил дверь, вылетев в проем.Казалось, никто и не обратил внимания на выпавшего, по пояс голого, с перебинтованным боком и совершенно желтым, побитым лиловыми синяками, лицом; лишь заснувший у барной стойки мужик встрепенулся, подняв тяжелую голову, оглядел Андрея красными опухшими глазами, недовольно буркнул и вновь клюнул носом.
- А, проснулся, - торопливо бросил бармен, отдаляясь с очередным заказом к дальним столикам. – Присаживайся, - указал он головой на табурет рядом с сопевшим у стойки.
Андрей осторожно проковылял, перебирая руками выпуклую стену, пляшущую вместе со всеми обитателями и баром. Андрей от слабости повалился на пол, царапаясь плечом, но тот же бармен подхватил его под руку и помог сесть на высокий табурет.
- Ты как, в порядке? – обратился  к нему бармен с собранными в лошадиный хвост серыми волосами. – Пить будешь?
- А-а? – тихо протянул Андрей.
-  Понятно, - процедил бармен и вернулся с граненым стаканом полным прозрачной жидкости.
- Водка? – оживился Андрей.
- Аха, тебе только её сейчас и пить, чудило. На-кась лучше аспиринчику,  - он отпустил белый пяточек таблетки – тот булькнув, стал тонуть, растягивая шипящий хвост позади, опускаясь ко дну. – Ну, ты пей, пей, не панацея конечно, но помогает.
Андрей дождался, пока белый столб прекратит пузыриться, после чего махом выдул весь стакан, бодро ахнув, обтерев губы рукавом.  
- Ну вот, другое дело, - усмехнулся бармен,-  после него порой понос случается, - тот уставился на потемневшего в лице Андрея, - да шучу я, хех, ты и правда, чудило. Ладно, сиди тут, а я сейчас чего-нибудь сварганю тебе, -приказал бармен, скрывшись за кафельной стенкой, из-за которой валил пар и тот аппетитный аромат еды.
Как и следовало ожидать, никакой прекрасной певицы со сладостным голосом не было, лишь залатанный во многих местах изолентой приемник крутил старые записи концертов, напоминая о старом. Вскоре, вернулся бармен все с тем же серебряным подносом, на котором дымились три картошки в облупившейся шкурке. Бармен поставил тарелку перед Андреем, и стукнул рядом солонкой. Андрей, обжигаясь пальцами, подцепил одну, самую большую из трех, картофелину, обильно посолил ту влажной солью и откусил, довольно причмокивая губами. Он занес ее второй раз, как спящий рядом мужичок что-то проворчал, вытянув толстый грязный палец с заостренным ногтем. Из его заявления было ясно одно: «Водки!», после чего он бухнулся о стойку, но ничего не почувствовав, вновь захрапел. Бармен тут же подоспел к посетителю, но заказ не исполнил, вместо этого стал возиться с пьяным, уговаривая того идти спать. Бармен взвалил ворчащего и отнекивающегося клиента и исчез с ним за дверью, из-за которой несколько минут назад выпал Андрей.
- А это Васька-Сказочник, - вернувшись, пояснил бармен, - пьет, пьет, все сочиняет чего-то, подвиги немыслимые плетет, так ведь всем известно, что вокруг забора побегает, да вернется, хех, у самого даже автомат не распечатан, чудило, ей богу чудило, - казалось бармен всем давал одинаковое прозвище, порой грубо, порой совсем наоборот, - но рассказывает хорошо, особенно после второй, - он залился гулким смехом, вызвав улыбку на лице Андрея.
- Слушай, спасибо тебе за ужин, - искренне поблагодарил Андрей бармена, вогнав того в краску.
- В «Окуньке» всегда рады. Лучший бар во всей округе, и, пожалуй, единственный в «Вольяновке»! – разрекламировал свое заведение хозяин.
После услышанных слов Андрей напрягся и вдруг встал, облокотившись о стойку.
- Вольяновка… где вы меня нашли… скажи, где? – умоляюще вскрикнул Андрей.
- Километрах в трех отсюда, сталкеры вас и нашли. Думали, все мертвы, а ты как раз стонать начал, ну и тебя мигом сюда, бредил ты сильно, потом успокоился. Сначала ведь как подумали, барыги обыкновенные, с вояками сошлись, а здесь ведь брат никто этого не любит, знаешь, как нам военные досаждают, твари, - выругался он и продолжил, - а товара вроде бы и не обнаружили, ну и взяли тебя, а то глядишь, там бы и кокнули. Я тебе совет дам хороший – ты с военными не связывайся, склизкие они, лыбятся, а там с простреленным затылком лежишь в канаве, вот так вот.
- Вспомнил, со мной старик был, седой совсем такой, с усами,  - Андрей потянул кончики невидимых усов у себя под носом.
Бармен странно посмотрел на Андрея и сказал:
- Утомился ты, друг, вот и путаешь чего-то. Там только ты был и несколько дохлых вояк, про старика ничего не слышал. Не поделили чего, небось, вот и перестреляли друг друга, хех.
- Нет, нет, - поспешил Андрей, - нет, никто не в кого не стрелял, там что-то странное твориться, короче…
Хотел было начать Андрей, воодушевлённый тем, что вспомнил все до малейшей детали, как его прервал дребезжащий голос, втиснувшейся рядом головы зеленой банданой:
- Гришка, обнови у нас, а то ребятам скучно стало, - увидев, что бармен стал рыться под прилавком, промурлыкал, - мерси.
Бармен исчез за спиной, но незнакомец будто бы и не желал вернуться к товарищам.Вместо этого резко хрипнул, привлекая к себе внимание.
- Т-с-с, смотри вперед, - опасливо выпалил тот. – Твое имя, Андрей, верно? Можешь не отвечать. Меня зовут Баланда, кличка такая, - изъяснялся он быстро и шёпотом. – Ты в большой беде парень и если хочешь… - тут он заметил вернувшегося бармена и сразу же повысил голос: - Ну, Гришка, обижаешь, какой хороший спирт, да без закуски? – ехидно оскалился тот. Бармен недовольно перевел глаза на Баланду и вновь исчез за спиной с блюдцем сала и черствого хлеба.  – Хочешь жить, держись меня, - продолжил тот шепотом. – Заканчивай трапезу и без палева уходи из бара, я встречу тебя у выхода, выходи так, как есть. Уж лучше тебе поверить мне, браток, - до последнего Андрею не хотелось верить незнакомцу,- судьба дважды предлагать не станет.
Лицо Андрея побелело,  а сам  он мучительно икнул, вспомнив ту фирменную фразу Пашки.
Баланда высыпал горсть медных монет, вновь вступивших в оборот с недавнего времени, и, распрощавшись лестной улыбкой с барменом, удалился, хлопнув входной дверью.
- Так что там было то, ты начал рассказывать, - напомнил бармен, устраиваясь за стойкой для длинной истории.
- Я…я выйду на секунду, душно здесь, - Андрей сполз с табуретаи захромал к выходу, придерживая разболевшийся бок.
Выйти по-тихому не получилось. Как только Андрей направился к выходу, стулья, мирно стоящие в углу зашевелились, скрипнули, краем глаза он заметил четыре темных силуэта,оживившееся вслед за ним.
- Стой, сука! – прогремело в воздухе - и тут же грянул пистолетный грохот, пробурив в бревне ровную скважинку, левее двери, еще две прозвучали выше Андрея. Он кинулся на пол, с жестокой болью перекатился за стол и опрокинул его ударом. В ход пошли автоматы, выбивая короткие очереди. Одна из них скосила краешек стола, застряв в бревне.
- Лови гада, живым! - кричал все тот же голос.
- Мочи их, - отзывались сталкеры, многие, из которых так и остались на своих местах. Слышен был дробовик бармена, на поражение палящий по врагам. Из спальни выполз внезапно протрезвевший Васька-Сказочник и тут же повалился наземь, закрыв голову руками. Повсюду гремели выстрелы, свистели пули, лопались бутылки, вскрикивали раненые. Дробовик на мгновение замолчал. Андрей аккуратно выглянул из-за дырявого стола – обронив дробовик, Гришка-бармен, лежал на стойке, свесив руки и голову, на пол изо рта капала вишневая струйка, растекаясь по доскам.
- Жми тварей! – не унимаясь, кричали сталкеры, огрызаясь двумя длинными очередями в слепую, на три вражьи.
Входная дверь резко распахнулась – в проем глядел вороненый ствол «Калашникова», внутри Андрея все замерло, но очередь дала выше головы, в сторону врагов. Вслед за автоматом в проеме мелькнула зеленая бандана, протянув руку.
-  Ну же! – рявкнул Баланда, выдернув ошалевшего Андрея на улицу. – За мной, давай, пошел!
В темноте исчезал пятнистый бушлат Баланды, удаляясь с неимоверной быстротой. Не раздумывая, Андрей бросился за ним, забыв о боли и кровоточащей ноге, на которую он прихрамывал еще сильнее. На встречу бежал всполошившийся патруль, на ходу передергивая предохранители. Был слышен сочный звяк проломившегося стекла, тугой толчок, толи взрыв, после чего выстрелов больше не раздавалось, а с улиц поскорее сворачивались торговцы, жители исчезали за тощими фанерными дверьми наспех сколоченных домов, женщины хватали детей, пряча их по темным углам навалившейся тени, криков на удивление не было, хотя большеротая грудастая баба хотела было залиться девичьим визгом, но поперхнулась и рванула в подворотню, путаясь в подолах рваной юбки.
                                                                             ***

Позабыв о всякой тревожащей боли, Андрей семенили заплетающимися ногами, босыми пятками ощущая сухую пыльную тропу, врезающиеся в стопы веточки, впивающиеся иголки сосен, загребая пальцами слипшуюся траву, покрывая ноги множественными цепками. Теперь он совершенно точно потерял Баланду из вида, удаляясь все дальше от металлических укреплений «Вольяновки». Некоторое время он слышал его короткие отголоски, подгоняемые спереди, а теперь еле различал дорогу, то и дело, натыкаясь на неожиданно вросшее в землю дерево. Он хотел продолжить кросс, догнать Баланду, но изнывающее тело, наконец, дало о себе знать. Нога, на которую припадал Андрей, стала свербеть, не позволяя вовсе передвигать ею, не то, что бежать. Он остановился, шумно втянул воздух, задрав подбородок к верху, изучая одноглазую луну, окаймленную редкой стаей звезд. В листве, у самого неба, разрывая горло, каркала ворона. Озоновый ветер ласково баюкал шипящие кроны сосен, раскачивая их,