Произведение «Рождённый для Ночи.» автора Мансуров Андрей - Литературный сайт Fabulae (страница 6 из 22)

работой.

Доктор Хайнрих Хейншель с утра был слегка рассержен – его любимый кофе оказался чуть холоднее положенного. Гретхен оправдывалась тем, что кухонные часы ушли вперёд – поэтому вода закипела раньше, и кофе, соответственно, дожидался любимого герра Профессора на столе на три минуты дольше.
Поворчав – впрочем, скорее, для вида, и чтобы дать жене понять в очередной раз, что он приверженец строгих правил и традиций – любимый герр Профессор всё же соблаговолил выпить остывший кофе, и съесть два тоста с беконом.
Тосты были поджарены точно так, как надо, и это вернуло доктору часть хорошего настроения. Но – только часть! Потому что он вспомнил о том, что предстоит ему сегодня во второй половине дня… Ладно, раз избежать этого нельзя, остаётся надеяться, что всё пройдёт быстро.
– Милый! Постарайся вернуться пораньше! Ты помнишь? Сегодня день Рождения тёти Агаты! Она так радуется, когда мы звоним вдвоём!..
Проворчав в ответ что-то адекватное, а про себя подумав, куда бы он, будь его воля, отправил на самом деле эту болтливо-сварливую старую курицу, герр доктор проследовал в гараж. Застывшая в его ожидании «стальная птица» могла бы усладить совершенством форм самого изощрённого эстета, а мощностью – гонщика…
Ситуация с кофе отняла у него лишних две минуты на то, что жена называла «ворчанием и брюзжанием», поэтому пришлось чуть сильнее давить на газ, чтобы из их пригорода добраться до здания Конторы быстрее стандартных часа ноль пяти.
Но поскольку он выехал позже, всё равно пришлось ждать на переезде, когда проедет пригородный поезд, везущий толпу клерков и продавщиц в город.
Так что герр Профессор вынужден был пошевелить ножкой чёртову железку, и его импортный «Ягуар» послушно стал стелиться по гладкому чёрному полотну дороги быстрее, и словно бы ниже – недаром в глубине души герру Хейншелю всегда нравились большие кошки… И – высокие, заставляющие шевелиться от тугих порывов ветра, залетающих в полуоткрытое окно, редеющие волосы, скорости!..
Уже в городе он даже позволил себе проскочить на жёлтый – автоматически напрягшееся внимание разрешило этот, никому не могущий навредить, довольно рискованный, и столь несвойственный ему, манёвр. Бесстрастная видеокамера на высоком столбе молча зафиксировала нарушение. Но, конечно, сама она никому не скажет. Её дело – только зафиксировать.
Проезжая район супермаркетов, герр Профессор чуть было не врезался в фургон молочника, вдруг начавший отъезжать от тротуара. Его водитель, очевидно, забыл, что нужно включать поворотники! Вот ведь олух!
Нога почему-то не убралась с педали газа, зато руки сделали прямо-таки акробатически-каскадёрский трюк, и почти на двух колёсах герр уважаемый учёный лихо проскочил…
Чтобы сразу за фургоном врезаться в старушку с большим пластиковым пакетом.
Протестующего визга тормозов любимого «Ягуара» профессор уже не слышал.
Сбитую и отлетевшую на десяток метров пожилую женщину он воспринимал где-то на краю сознания. В глазах стояло только огромное бесформенное белое пятно от молока, растёкшееся по лобовому стеклу…
Основная и единственная мысль была – во всём виноват кофе.
Профессор не вылез из машины даже когда завыла полицейская сирена.
И только когда уже подъехала машина скорой помощи, двум полицейским с трудом удалось оторвать его сведённые судорогой руки от рулевого колеса.
На вопрос о его документах светило фармацевтики только глупо захихикало, продолжая упорно пялиться на пятно на стекле…

Доктор Маннергейм был в ярости!
Ещё бы – кому понравится провести битых два часа в провонявшем потом и пылью веков, полицейском участке, доказывая этим тупоумным чиновникам и бюрократам, что кого бы там ни сбил герр Хейншель, он всё равно – учёный с мировым именем, и место его в рабочие часы – не в камере, а на работе!..
И только сделав шесть (!) звонков высокопоставленным ответственным лицам, адвокатам, прокурору, и Приближённым Администраторам, удалось забрать, наконец, профессора под подписку о невыезде. Ещё и внеся за него залог.
Вид самого герра Хейншеля тоже сильно напрягал. Тот словно ушёл в себя, и на все вопросы отвечал односложно, и как-то бессмысленно. Вероятнее всего, просто наугад.
Так что доставив виновника утренних треволнений в контору, доктор Маннергейм вызвал штатного врача, и трёх секретарш.
Впрочем, попытки отпоить герра доктора кофе ни к чему хорошему не привели.
Потому что дикие вопли, и безобразное серо-коричневое пятно на белой стене кабинета нельзя считать украшением его дизайна, или фактором, способствующим повышению производительности труда остальных работников предприятия.
Взглянув на осколки, и рыдающего в голос профессора, закрывшего лицо ладонями, герр Маннергейм вышел, оставив чёртово светило под присмотром трёх офис-девочек, и позвонил очередному нужному знакомому. Тот свёл его с ведущим психиатром города.
Ещё через полтора часа, удобно расположившись в кабинете заместителя, которого герр Маннергейм не без садистского удовлетворения временно перевёл в свой (А нечего столь явно копать под своего начальника!), он узнал много нового и интересного из области психиатрии вообще, и судебной в частности.
Герр Штюбхе весьма убедительно доказал ему, что его любимый подчинённый вовсе не притворяется. Однако его монотонный профессионально-доброжелательный голос усыплял, словно жужжание надоедливой мухи:
– В настоящее время герр профессор просто находится под воздействием навязчивого психо-соматического субъективного представления о ситуации, вызванного, вероятней всего, вязкостью мышления и обычным шоком от чужой смерти… Я рекомендовал бы в ближайшее время создать ему обстановку покоя, и воздержаться от любых ситуаций, разговоров и предметов, могущих напомнить о…
Поскольку из весьма длинного и щедро усыпанного наукообразными терминами объяснения герр Маннергейм понял лишь то, что было для него важно – профессор не притворяется! – остальную его часть он прослушал, медленно и важно кивая головой, и… Думая о своём.
Стало быть, послеобеденное важнейшее мероприятие придётся либо перенести, либо…
Либо взять всю ответственность на себя.
А этого герр Маннергейм не любил. Он – не учёный. И он отлично знает, что на свою должность попал не за пытливый ум, и «гениальные» идеи, а просто доказав начальству, что именно здесь принесёт максимум пользы.
Как администратор он стал весьма компетентен, благополучно позабыв девяносто процентов того, что изучал в университете двадцать с лишним лет назад. Зато прослушал не один курс по «грамотному подбору и эффективному использованию персонала». Так что о тонкостях работы с «микробиками-бациллами-вирусами» у него остались лишь смутно-специфические воспоминания. Особого расстройства от этого он, впрочем, не испытывал.
Меньше знаешь – лучше спишь.

Хассан рассмеялся. Так могла бы рассмеяться гигантская, размером с сейф, очень злобная и коварная крыса… И слушать его было так же приятно, как есть хлеб с песком.
Шеф, который уже в третий раз объяснял ситуацию с герром профессором, покрылся от этого смеха липким холодным потом, пусть даже тусклых водянистых глазок убийцы-садиста и не видно было за чёрными очками.
Уж он-то знал, что может сулить смех человека, который способен, не шевельнув бровью, выложить полмиллиона на наёмного убийцу, если посчитает, что его пытаются «водить за нос»!
И все эти недомолвки и завуалированные намёки, когда ни слова не говорилось о сути дела, нисколько ужаса произошедшего не заглушали. Система проста до безумия: товар – деньги. И – никогда не наоборот. А только в этой последовательности.
– Мне крайне неприятно, но позволю всё же высказать наше однозначное мнение о… затягивании сделки, как о совершенно неприемлемом варианте. Это… весьма вероятно… негативно отразится на нашем кредите Доверия к уважаемым немецким партнёрам и коллегам…
Естественно, мы так же обеспокоены – недостоверными, разумеется! – слухами о контактах некоторых ваших коллег с нашими… э-э… вероятными конкурентами. Хотелось бы верить, что достигнутому, столь ценному, взаимопониманию, никак не повредит тот факт, что… – мягкий вкрадчивый голос легко входил в мозг – словно раскалённый нож в масло. Шеф про себя сплюнул: тьфу-тьфу!..
Чёртов азиат мог бы и в лоб сказать: будете финтить, затягивать, и набивать цену – просто пристрелим. В назидание другим. Ну, и во избежание попыток мошенничества.
Шеф был неплохо знаком с делами, в которых систематически участвовал этот человек. К счастью не лично, а только по неизбежным слухам. Поэтому то краснел, то бледнел, но старался оставаться собранным, деловым, и… Коленками друг о друга не стучать.
Так что к концу разговора Посредника «глубокоуважаемого шейха» уверили в том, что всё произойдёт согласно достигнутой договорённости, просто сроки в связи с форсмажорными обстоятельствами передвигаются – на сутки.
И только когда строгий деловой костюм от Версаче, в котором, словно