Часть Вторая: Сажа и пепел. Глава XIV

Выветренные символы на рыхлой поверхности всё ещё складывались в имя "Рехаад". С него-то и началось знакомство нашей неуёмной компании с неожиданной манией каменных гигантов отращивать лишние головы. Увы, но даже коллективных познаний оказывается недостаточно, чтобы разобраться в ритуале и его тонких нюансах, не говоря уже о способах обращения вспять последствий столь разрушительных. Оставалось верить в лучшее и действовать по обстоятельствам. Эти слова можно было бы вышить в качестве девиза на плащах, которых никто из нас однако не носил.

Оставив пустую оболочку былого колдовства, мы рассаживаемся подальше от зеленеющей спирали и проводим какое-то время за обсуждением ситуации, поеданием орехов и перебинтовыванием свежих ушибов. Тенебрис, отличаясь необъятной степенью альтруизма, жертвует своим отдыхом проводя его за исправлением снаряжения её отважных товарищей. Сначала она великодушно берётся за эту работу, следом, не менее великодушно, отвлекается от неё и одаривает подошедшую жрицу баночкой с мазью, которую только что стащила из сундука, а после, не менее щедро, изобретательница оставляет Ахану латать броню Сарита
— Постарайся справиться без водички... этой кольчуге и так досталось. — без нотки издёвки бросает кошка через плечо, оставляя эльфийку корпеть над снаряжением. Что тут поделать - ты сама предложила ей свою помощь, Ахана. Кроме того... изумлённый взгляд Тенебрис, когда жрица действительно принимается наращивать звенья кольчуги при помощи колдовства, безо всякой воды, даже можно счесть за похвалу.

Тем временем Джимджар продолжал ломать голову над книгами. Твёрдые таблички из плотных грибов чем-то напоминающих древесину были покрыты росписями, решительно ничего мне не сообщающими. Сам гном куда больше усилий тратил не на непосредственную расшифровку, а на жалобы Персивалю, вежливой просьбе которого не мог отказать.
— Ничего не понимаю! Как вообще здесь отличить полезную информацию от сумасшествия?! Прирастить потерянную голову - нарастить новенькую голову... что за ерунда?!

Хотелось узнать об этих увлекательных процессах побольше, но от созерцания и трапезы меня отвлекает совершенно другая голова - Дроки решает напомнить о себе аккурат посреди привала. Когда я склоняюсь над обмотанным тканью телом и принимаюсь обшаривать его в поисках нужной половины, надо мной возникает Ахана. Большие, бесконечно трогательные жёлтые глаза участливо глядят на меня.
— Нет, я не знаю надёжного способа утихомирить его, кроме как хорошенько ударить или придушить. Может быть прогуляешься и спросишь Ханаан или Тенебрис о таком, а я посижу здесь и посторожу... — начинаю я бормотать прежде чем девушка начала свою проповедь.

Надо сказать - нечто волшебное происходит с людьми когда кулак звонко соударяется с челюстью или виском под нужным углом, мгновенно выключая свет горевший внутри черепушки. Мрачное веселье говорит во мне, при возвращении к былому ремеслу, сказывается избыток энергии после посещения зловещего ритуального круга. Хрупкая девчушка вряд ли сможет воспользоваться моим советом, но тогда какой смысл в этой лекции — не бравады ради ведь я тут распинаюсь? А вот аккуратно придушить человека она вполне сможет, особенно если вооружится чем-нибудь более грубым чем её заботливые руки... я даже показываю ей на себе, уверенно упираясь большим и указательным пальцами в шею и чувствуя как привычно при этом рука сдавливает дыхательное горло. Не уверен, молчит ли Ахана от потрясения или это она так внимательно вслушивается в объяснения... не беда - если жизнь припрёт, она ещё вспомнит низменную науку старины Холта. Уверенными движениями я без излишнего насилия делаю так чтобы Дроки спал.

Последний отрезок пути сквозит приятной новизной отсутствия событий. Тоннели петляют вправо-влево, подныривая и заставляя нас карабкаться. Грибные рощи заполнены тишиной. Каверны, где танцевали взрослые микониды, пустеют. Пещера принадлежавшая Баппидо, сейчас, когда осела пыль сражений и утихли болезненные воспоминания, кажется на редкость спокойной.

Пелек, убиенный гном чей беспокойный дух взывал к нам о помощи, высовывает из пола свою прозрачную голову, стоит отряду приблизиться к алтарю. Происходит трогательное воссоединение его останков с беглой рукой. Пока Персиваль ищет лопату, а Тенебрис обещает ему изготовить подходящую из имеющихся здесь костей, Ханаан ударяет ногой по земле, создавая в полу пещеры идеальный вырез. Ровный блок почвы взмывает вверх, освобождая место для тела. С интересом выглядывая из-за спин, парящий дух ювелира наблюдает за собственным упокоением. По настоянию Аханы, Персиваль проходится вдоль канавы и осыпает кости серебряным порошком, а сама жрица, омывает их водой, неустанно вырисовывая руками округлые узоры. Мягкое вкрадчивое пение призывает Истишиа проводить очередную душу в лучший из миров, оберегая от напастей и чьего-либо посягательства.
— ...пускай его путь не будет похож на остальные... пускай мы никогда не узнаем, куда он направится, но... как и всякая душа Пелек заслуживает права двигаться дальше по извилистой реке судьбы! — возвещает девчушка кротким голосом полным холодной уверенности.

Одна только Тенебрис сидит в отдалении, бормоча нечто уничижительное в адрес богов и подвергая гномье кольцо тщательному изучению. Серебряный иней оседает на останках. Когда церемония заканчивается, ещё один хлопок ногой талантливой заклинательницы возвращает массив почвы обратно, образуя небольшой холмик. Изумление на лице Пелека сменяется благодарностью, но и это благодушное состояние длится не долго - призрачная сущность стремительно растворяется, покидая тоскливое местечко. А вскоре той же целью задаёмся и мы - прочь из катакомб под городом, поглотивших нас на пару дней, прочь от грибов призывающих съесть их и как можно дальше от змеиного обелиска, чтоб ему треснуть!

Причудливые узоры сходят на нет. Узкие коридоры выбрасывают нас в самую сердцевину улья бесноватых дерро, туда где Стоны, Вой, Плач и Визг. Запахи и звуки города обрушиваются, одновременно атакуя ноздри, горло и барабанные перепонки. Поднимаясь по лестнице вверх мы приветствуем Греклстью без намёка на облегчение. Разношёрстные группы снующих по городу прохиндеев на миг заставляют затеряться на своём фоне даже рослую Матильду. Ханаан обёртывает меня чарами невидимости - держась за роскошный магический кристалл, висящий на её шее, чародейка заставляет тени и темноту буквально окутать меня, отталкивая посторонние взгляды - какое-то время проворный Джар’Ра должен быть бесшумным и внимательным носильщиком, оберегающим драконье яйцо. По крайней мере до тех пор пока мы не решим, что с ним делать в конце концов. Эту штуку столько раз забирали из моих рук, перед этим позаботившись чтобы эти самые руки стали холодными и безжизненными, что называть меры предосторожности излишними язык не поворачивался.

По мере приближения к владениям клана Кейрнгорм, нас настойчиво настигают разномастные оклики, умудряясь перекричать индустриальный шум города. Там беснуется толпа. Однообразный вал одинаковых макушек набегает и разбивается о живую скалу. Хграам, мистик гигантов, приютивших нас в своих уютных обиталищах, пытался отбиться от толпы дуэргаров, вознамерившихся пленить великана, а на плечах его отчётливо виднеется вторая голова.