Русские пазлы. Война

имеет. Особенно эта.
  Ну так вот, поездка наша началась в Темрюке и там же закончилась. Маршрут такой – Темюрк, Донецк, Луганск, Лисичанск, опять Донецк, Мариуполь, Мелитополь, Херсонская область, Крым, Темрюк. Галопом по «це Европам», отныне и навеки русской земле.
  Первое, и для наших женщин важное – не голодают ребята. Так не голодают, что морпехи угостили ухой и шашлыком из курицы, а такого шулюма с бараниной, как в Лисичанске у нашей пехоты я в жизни не ел.
  Раздача ваших подарков началась уже в пути. Запомнилось одно кафе в Луганской области, где наши военные останавливаются перекусить. Дело в том, что Сергей ещё с Волгодонска притащил полбагажника куличей. А куличи дело такое, что долго с ними тянуть нельзя, подсохнут. Ну мы и начали подходить к машинам и предлагать ребятам взять сладкого к чаю. Там были и самарские бойцы, и с Дальнего Востока, да отовсюду. Запомнился парень из Калмыкии, с лицом просветлённого буддиста. Он пасочки принял и сказал:
  - Благодарствую, православные.
  Сигареты уходили на блокпостах. Там тоже полный интернационал – чеченцы, буряты, марийцы, русские, вся страна. Один боец, бурят, пожаловался:
  - У меня два брата на передовой, а меня вот сюда в комендантский. Я воевать шёл…
  А парень - реальный воин, выправка, снаряга, оружие, всё на нем влитое, как с детства. Недаром немцы ещё в ту войну их боялись. Они в плен не брали от слова совсем. Не понимали, на что они нужны, эти пленные. Мёртвые да, сгодятся, пленные нет – обуза. Им даже языка боялись доверить, вдруг не доведут. 
  На блокпостах видя на машине надпись «Пресса» сразу спрашивали – С какого канала? Когда надоело долго объяснять, что это газета, Материк.ру и что мы больше пишем, чем снимаем, стали говорить:
  - Передача «Давай поженимся» сниматься будете?
  Ребята сразу веселели, расслаблялись. Блокпосты – дело скучное, а тут какая-никакая развлекуха. Ответы тоже радовали. Запомнился один пожилой уже боец. Он вроде даже поверил и испугался:
  - Да вы что?! Моя старуха увидит, она меня и в плену достанет, и хозяйство отрежет. Потом скажет, что укропы пытали.
  Ещё один, помоложе, сказал:
  - Побойтесь Бога, ребята, я только развёлся. Дайте отдохнуть.
  В общем так с шутками и разговорами проезжали мы блокпосты. Их много. Особенно рядом с фронтом. С одной стороны, надоедает каждые десять километров документы доставать, а с другой всё правильно. Мало ли кто там едет. А надпись «Пресса» кто хочет напечатает.
  В Донецке в первый заезд задержались недолго. Отметились в военном пресс-центре, прошли инструктаж, расписались где надо и отчалили. В общем как у Высоцкого:
      Копоть, сажу смыл под душем
      Съел холодного язя,
      И инструктора послушал,
      Что там можно, что нельзя…
  В Лисичанск прибыли поздно, уже затемно. Представились командиру, как положено и нас разместили на ночь. Сразу о командире. Любая воинская часть начинается с командира, и иногда, к сожалению, им же и заканчивается. И хотя часть сформирована недавно из мобилизованных, но порядок и дисциплина, не хуже, чем в регулярной, строевой. А в чём-то и лучше. Ребята держат вторую линию, обустраивают позиции, укрепляют оборону и следят за порядком в городе. И хотя она и называется вторая линия, но ребята уже поучаствовали в прямых столкновениях, а обстрелы со стороны противника дело вообще житейское.
  Командир полка – настоящий воин, из рода воинов и сам теперь глава рода.
  Спасибо, товарищ полковник, за хлеб-соль-шулюм, и за возможность поработать в вашей части. Замечательную воинскую команду выстраивает полковник. Есть, конечно, вопросы, но это уже не к нему, а к тем, кто повыше будет. Но об этом потом, и не в статье, а напрямую. Вкратце обозначу проблему.
  Мобилизованным офицерам выплачивают положенное финансовое довольствие, но убрали пенсию. При этом таким же мобилизованным офицерам из правоохранительных органов выплачивают и довольствие, и сохраняют пенсию. То есть, если мобилизован офицер полиции, росгвардии, прокуратуры, или, не приведи господи, судейские, то им платится всё и в полном объёме. Тут дело даже не в деньгах, люди не за деньги там воюют, но должна быть справедливость. Это то на чём стоит русский мир, а не будет справедливости – рухнет наш мир. Сейчас наши военные – это соль земли, совесть, честь и гордость. На них всё держится. И скрысячить пенсию… не знаю в какую бухгалтерскую голову это должно было прийти.
    Задумайтесь, господа, принимающие решения в правительстве.
  Военные медики – это тема особая и большая, и тоже для отдельной статьи. Борис, Женя, Пётр – отдельное вам спасибо за душевный приём, и за наши беседы.
  Там тоже интересная встреча произошла. Заходим в медчасть, встречает начальник, Борис. Долго смотрит на меня, потом говорит:
  - Что-то лицо у вас знакомое. Где мы виделись? Вы в Мариуполе прошлой весной были?
  - Был.
  - В апреле?
  - И в марте, и в апреле.
  - Так вы у нас в госпитале репортаж делали…
  Вспомнили, обнялись уже как родные. Да, Мариуполь той весной многих свёл. Потом оказалось, что с Темрюкскими морпехами мы вообще на одной улице и в одном доме стояли, только по времени чуть разошлись.
  Борис – хирург. Более четырёхсот операций в месяц делал. Нагрузка неимоверная. Ребята врачи на утренних построениях в обморок падали. С командиром медроты Петром с одного города, в одном институте учились. Женя – фельдшер, вообще мой земляк, с Краснодара. Интереснейший человек, по призванию садовник. И ещё за могилами ухаживает. «Бедный Йорик». Обожает Джека Лондона, особенно его «Северные рассказы», а я по ним курсовую писал. В общем – наши люди.
  Вам благодарность от нас с Сергеем особая. Всё помню –  и баньку вашу, и заботу. Дайте срок, напишу…
  Выехали на позиции полка. Ребята окапываются. Пообщались. Тоже вопросы. У них по отпускам. Да есть приказ. Но вроде, как кто-то где-то в отпуск ходит. Тут надо уже определиться, если можно, то всем, если нет, то тоже всем и объявить, что временно отпуска приостановлены. Чтобы была ясность. Хотя командир, надо отдать должное, пока в его власти было отпуска давал, и ротацию провёл. В общем, если такой вопрос возникает он должен быть озвучен и справедливо решён.
    А ребята крепкие. Стоять будут насмерть. Вокруг ежи противотанковые, в виде пирамид. Переходы между дзотами. Будет этот пресловутый «наступ», не будет, а готовятся. Уходить нельзя. И чем этот самый «наступ» закончится никто прогнозировать не берётся. У них своя правда, у нас своя. И эти две правды сейчас сошлись лоб в лоб.
  Перед отъездом пообщались с комроты, он же «Гранит», он же «Мультик». Такие, казалось бы противоположные, позывные у одного офицера.
  А Борис, хирург и начальник медчасти, рассказал ещё про одного депутата Госдумы – Хубезова Дмитрия Анатольевича. Он приезжал к ним ещё в Мариуполь. Сам вставал к столу и оперировал. Замечательный человек и хирург. Тоже выезжал на передовую и проводил там занятия по практической медицине. Есть у нас депутаты, такие, как  Хубезов и многие другие, кто меняет московский уют на окопы и госпитали. Дай Бог им здоровья и долгих лет депутатства.
  Народ у нас разный и депутаты тоже. Но война штука страшная и честная, она разберётся – кто есть кто.
  Перед самым отъездом из Лисичанска встречаем на улице женщину. Местная, зовут Лариса. Просим рассказать, как живут люди. Она соглашается. Совершенно случайная прохожая, не отобранная специально и не забитая «путинской пропагандой». Всю жизнь в Лисичанске.
  Рассказала, как ждали наших. Как в один день перевернулось сознание, когда она сама увидела, как расстреляли нацисты, она именно так и сказала «нацисты», очередь за водой.
  Стояли люди за водой, рядом остановились иностранные журналисты, поснимали и уехали, а минут через десять начались прилёты. Минами. Прямо в очередь. Много убитых, раненных. А когда обстрел закончился они опять приехали и давай снимать. Потом выложили в эфир, что вот мол русские убивают мирных. Суки…  То, что творят эти «репортёры» – уму непостижимо.
  В Лисичанске, когда не было света, люди собирались рядом с пожарной частью, чтобы телефоны зарядить от генератора. Много людей. И опять те же твари, иноСМИ, подъезжают и снимают. А потом показывают, что люди собираются на эвакуацию на Украину, якобы. А когда реально автобус для эвакуации прибыл, то там всего несколько человек поехали.
  Рассказала, как не было хлеба. Люди сидели в подвалах, старики, дети, а на первых этажах были нацики. Потом, когда они ушли на этих этажах на полу валялись сухари, хлеб, еда, а внизу люди голодали. За водой выбегали под обстрелами. Наши, когда пришли первое, что делали – раздавали хлеб. Она рассказывала и плакала. У нас у самих ком в горле стоял во всё время, когда говорила.
  Это случайно встреченная на улице женщина, добрая, искренняя. Она просила об одном – Не уходите, больше, никогда!
  Спасибо, тебе, Лариса, за искренность, за честность и за правду.
  А я теперь с этими «репортёрами» на одном поле репортаж снимать не сяду. Нелюди они. Возможно не все. Но какая теперь разница. После победы разберёмся. А сейчас они – враги!
  Увидел натовского репортёра – бей в рожу, и айфон ему в… чехол!
Обратно в Донецк. Танкисты первой Славянской. Старые знакомые – Арсен, Дёс, Шуримон, Иван, Кент, Беня… Виделись недавно в феврале. Тоже тема отдельной статьи, ребята. Не обижайтесь, не сразу. Перед девчонками отчитаюсь и напишу.
  Здесь возник один серьёзный вопрос – мотивации бойцов! И это опять не о деньгах, хотя надо сказать, что войска народной милиции ДНР, хоть и вошли в состав Российской армии, но там ещё очень много проблем, как по выплатам, так и просто по штатному расписанию. У них в батальоне классный механик, Иван, до сих пор не в штате. С лета прошлого года. Просто тупо нигде не числится, ничего вообще не получает, а воюет – дай Бог каждому. И он не единичный случай.
  То же самое со званиями и наградами. Моего друга Арсения ещё весной прошлого года представили к званию «Герой Донецкой Народной Республики». Теперь республика стала частью России, и вроде как должны перепредставить к Герою Росси… да куда там.
  Ребята воюют на передовой, на одном из самых горячих направлений на Донбассе, постоянные лобовые штурмы, а им даже элементарно не начисляют боевых. То есть их командиры документы подают, они куда-то вверх уходят, а оттуда приходит обычная зарплата, ниже чем нашим мобилизованным, на второй линии. Я не хочу обидеть нашу пехоту. Они достойно воюют и что надо делают. Но почему опять теряются в финансовых дебрях все положенные начисления, я не понимаю. И никто не понимает.
  Ещё раз, не за деньги воюют ребята, но должна же быть какая-то справедливость в выплатах, званиях, наградах и прочих бюрократических деяниях.
  И самое главное – никто не понимает точку Победы. Когда наши деды воевали в Великую Отечественную, они знали – идём на Берлин! Возьмём Берлин – всё, Победа! Что теперь? Что надо брать?
  Денацификацию и демилитаризацию даже выговорить трудно, не то что осознать. Где она? Даже слова не русские.
  Лучше всех, когда будет Победа, определил морпех Лёха из Белой Глины. Он сказал: - «А вот когда пивка в Белом Доме выпьем, тогда всё…»