Курбскому:
«Когда же суждено было по божьему предначертанию родительнице нашей, благочестивой царице Елене, переселиться из земного царства в небесное, остались мы с почившим в бозе братом Георгием круглыми сиротами — никто нам не помогал; осталась нам надежда только на бога, и на пречистую богородицу, и на всех всятых молитвы, и на благословение родителей наших. Было мне в это время восемь лет; и так подданные наши достигли осуществления своих желаний — получили царство без правителя, об нас же, государях своих, никакой заботы сердечной не проявили, сами же ринулись к богатству и славе, и перессорились при этом друг с другом. И чего только они не натворили!
Сколько бояр наших, и доброжелателей нашего отца и воевод перебили! Дворы, и села, и имущество наших дядей взяли себе и водворились в них. И сокровища матери перенесли в Большую казну, при этом неистово пиная ногами и тыча в них палками, а остальное разделяли. А ведь делал это дед твой, Михаило Тучков. Тем временем князь Василий и Иван Шуйские самовольно навязались мне в опекуны и таким образом воцарились; тех же, кто более всех изменял отцу нашему и матери нашей, выпустили из заточения и приблизили к себе. А князь Василий Шуйский поселился на дворе нашего дяди, князя Андрея, и на этом дворе его люди, собравшись, подобно иудейскому сонмищу, схватили Федора Мишурина, ближнего дьяка при отце нашем и при пас, и, опозорив его, убили; и князя Ивана Федоровича Бельского и многих других заточили в разные места; и па Церковь руку подняли; свергнув с престола митрополита Даниила, послали его в заточение; и так осуществили все свои замыслы и сами стали царствовать.
Нас же с единородным братом моим, в бозе почившим Георгием, начали воспитывать как чужеземцев или последних бедняков. Тогда натерпелись мы лишений и в одежде и в пище. Ни в чем нам воли не было, но все делали не по своей воле и не так, как обычно поступают дети. Припомню одно: бывало, мы играем в детские игры, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, опершись локтем о постель нашего отца и положив ногу на стул, а на нас и не взглянет — ни как родитель, ни как опекун, и уж совсем ни как раб на господ.
Кто же может перенести такую гордыню? Как исчислить подобные бесчестные страдания, перенесенные мною в юности? Сколько раз мне и поесть не давали вовремя. Что же сказать о доставшейся мне родительской казне? Все расхитили коварным образом: говорили, будто детям боярским на жалованье, а взяли себе, а их жаловали не за дело, назначили не по достоинству; а бесчисленную казну деда нашего и отца нашего забрали себе и на деньги те наковали для себя золотые и серебряные сосуды и начертали на них имена своих родителей, будто это их наследственное достояние.
А известно всем людям, что при матери нашей у князя Ивана Шуйского шуба была мухояровая зеленая па куницах, да к тому же на потертых; так если это и было их наследство, то чем сосуды ковать, лучше бы шубу переменить, а сосуды ковать, когда есть лишние деньги. А о казне наших дядей что говорить? Всю себе захватили. Потом напали на города и села, мучили различными жестокими способами жителей, без милости грабили их имущество. А как перечесть обиды, которые они причиняли своим соседям? Всех подданных считали своими рабами, своих же рабов сделали вельможами, делали вид, что правят и распоряжаются, а сами нарушали законы и чинили беспорядки, от всех брали безмерную мзду и в зависимости от нее и говорили так или иначе, и делали…
Хороша ли такая верная служба? Вся вселенная будет смеяться над такой верностью! Что и говорить о притеснениях, бывших в то время? Со дня кончины нашей матери и до того времени шесть с половиной лет не переставали они творить зло!
Когда же нам исполнилось пятнадцать лет, то взялись сами управлять своим царством, и, слава богу, управление наше началось благополучно. Но так как человеческие грехи часто раздражают бога, то случился за наши грехи по божьему гневу в Москве пожар, и наши изменники-бояре, те, которых ты называешь мучениками (я назову их имена, когда найду нужным), как бы улучив благоприятное время для своей измены, убедили скудоумных людей, что будто наша бабка, княгиня Анна Глинская, со своими детьми и слугами вынимала человеческие сердца и колдовала, и таким образом спалила Москву, и что будто мы знали об этом замысле.
И по наущению наших изменников народ, собравшись по обычаю иудейскому, с криками захватил в приделе церкви великомученика Христова Дмитрия Солунского, нашего боярина, князя Юрия Васильевича Глинского; втащили его в соборную и великую Церковь и бесчеловечно убили напротив митрополичьего места, залив Церковь кровью, и, вытащив его тело через передние церковные двери, положили его на торжище, как осужденного преступника. И это убийство в святой церкви всем известно, а не то, о котором ты, собака, лжешь! Мы жили тогда в своем селе Воробьеве, и те же изменники подговорили народ и нас убить за то, что мы будто бы прячем от них у себя мать князя Юрия, княгиню Анну, и его брата, князя Михаила. Как же не посмеяться над таким измышлением? Чего ради нам самим жечь свое царство?
Сколько ведь ценных вещей из родительского благословения у нас сгорело, каких во всей вселенной не сыщешь. Кто же может быть так безумен и злобен, чтобы, гневаясь на своих рабов, спалить свое собственное имущество? Он бы тогда поджег их дома, а себя бы поберег! Во всем видна ваша собачья измена. Это похоже на то, как если бы попытаться окропить водой колокольню Ивана Святого, имеющую столь огромную высоту. Это — явное безумие. В этом ли состоит достойная служба нам наших бояр и воевод, что они, собираясь без нашего ведома в такие собачьи стаи, убивают наших бояр да еще наших родственников? И так ли душу свою за нас полагают, что всегда жаждут отправить душу нашу из мира сего в вечную жизнь?»
[/left]
[left]Безрадостная Рада:
Мифы о правлении Ивана Грозного изблевал в мир, предавший Государя князь Андрей Михайлович Курбский. Бежав в 1563г. из Юрьева в Литовское княжество Курбский рассказал новым хозяевам, что пока Грозного окружала Рада, царь быль добрым и правил справедливо, а после отдаления верных советников, превратился в самого страшного кровопийцу.
Перебежчик рассказал Европе, что после лютого московского пожара 1547г. Иван познакомился с протопопом Сильвестром, служившим в домовой царской церкви Благовещенского собора Московского Кремля. Священник рассказал Государю о Божьем гневе, ниспосланном на столицу, за неоправданную царскую гневливость и необузданный норов. Со временем Сильвестр сформировал неофициальное правительство, которое оставаясь в тени Государя, руководило страной, разрабатывало и внедряло реформы направленные на дальнейшую централизацию Руси. С 1549г. по 1560г. «Избранная рада» смело вела Россию к великому будущему.
В своем труде «История кн. великого Московского о делех, яже слышахом у достоверных мужей и яже видехом очима нашима» Курбский оболгал первого русского царя, и возвел в ранг героев себя и своих мнимых, или истинных «коллег» по «Избранной Раде».
Через столетия историки приписывали успехи преобразования государства узкому кругу реформаторов, но только не Ивану Васильевичу Грозному.
Думается, что никакой «Избранной Рады» не было и в помине, а под руководством молодого царя, работал пул профессиональных советников. По мере необходимости Государь вводил, или выводил из этого объединения нужных ему чиновников.
Грозный оценивал госслужащих не по знатности рода, а по деловым качествам и желанию работать во благо Отечества. Страшась грозного нравом царя, родовитое боярство заткнуло рты, уступив место деловитости.
В начале реформ с царем работали Митрополит Макарий, Данила и Никита Захарьины (братья первой жены Ивана), протопоп Сильвестр, Алексей Федорович Адашев, Иван Михайлович Висковатов, а вот Курбского в этой компании в то время и близко не было.
В 1549г. Иван Васильевич приказал созвать «Земский собор» всех представителей земли Русской вошедший в историю, как «Собор примирения». Государь желал умиротворить народ, гарантировать русским людям защиту от притеснения тучных бояр и других власть предержащих.
Собор работал два дня и обсуждал новое царское законоположение и планируемые государственные реформы. В своем выступлении Иван Васильевич попросил митрополита благословить новый Судебник, и объявил собравшимся, что теперь сам народ волен избирать себе старост, целовальников, дворских, и наделять их правом, управления на местах без царских наместников.
На лобном месте Государь попросил русских людей, оставить распри, любить ближних, даровать прощение недругам и объединиться в вере Христовой. Царь взял на себя обязательство стать для русских людей честным судией и защитником.
С 23 февраля по 11 мая 1551г. в кремлевском Успенском соборе, Государь вместе с церковными иерархами и боярской думой участвовал в «Стоглавом соборе», решения которого свели в т.н. 100 глав, осудивших:
- местничество;
- ростовщичество, в миру и в Церкви;
- двойные монастыри, в которых совместно жили монахи и монахини;
- судебные поединки;
- употребление алкогольных напитков;
- скоморошество и азартные игры;
- безнравственное поведение мирян и духовенства.
После завершения собора к «Стоглаву» добавили 101-ю главу «Приговор о вотчинах»:
- Церкви запрещалось покупать вотчины без царского одобрения;
- в части областей, без согласования с Государем запрещалось дарить угодья монастырям;
- за нарушение 101-й главы преступники подвергались конфискации, у покупателя изымалась земля, а у продавца деньги.
Для 19-летнего Ивана Русь стала тяжким Крестом, на котором его потом и распяли хулители правдивой русской истории.
Давайте посмотрим, как сложилась жизнь предателя и лжеца князя Андрея Курбского.
Курбские происходили из рода Рюриковичей. В третьем Казанском походе (1552г) благодаря подвигу полка которым командовал князь, русским удалось удержать «Елбугины врата», после чего татары, видя абсурдность дальнейшего сопротивления, выдали победителям царя Едигера.
С двумя сотнями кавалеристов, Курбский атаковал отступающий от города пятитысячный татарский отряд, получил в бою многочисленные раны, и остался в живых благодаря дорогим, тяжелым доспехам.
После великой Казанской победы князь в составе других русских войск участвовал в подавлении восстаний, поднимаемых татарами отказывавшимися признавать власть русского царя.
С января 1558г. Курбский участвовал в Ливонской войне, а после опалы Сильвестра и Адашева, он, бросив жену и сына, сбежал в Литву к противнику Ивана
| Помогли сайту Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2025
18+