Ступающий во Тьму III часть 1

подрагивали на сквозняке, и казалось, будто сама земля дышит теплым сердцем.[/b]
Длинные столы вдоль стен были пусты, только кое-где оставались кружки и резные блюда — следы недавней трапезы дружинников. Гобелены с узорами северных зверей и сценами охоты оживляли каменные стены. Между ними высились охотничьи трофеи — головы оленей с серебристыми рогами, вепрей с клыками, медведей с ощеренными пастями.
Высоко под потолком, где дубовые балки образовывали кресты, на старой черной цепи висел тяжелый светильник — ветвистый, словно древо, выкованный из драконьей кости. Его рога обрамляли десятки масляных чаш, давая мягкий, золотистый свет.
И в самом конце зала, на возвышении, стоял резной трон. Его спинку венчали переплетенные узоры, а сиденье и подножие были застланы медвежьими шкурами. На троне восседал лорд Вейтрана — Таррис Ривал, мужчина сурового, но не угрюмого вида. Шкура белого медведя лежала и под его ногами, словно подчеркивая силу и власть хозяина.
Инквизиторы вошли и остановились у середины зала. Вокруг по лавкам расселись дружинники — не настороженно, но с любопытством, оценивая прибывших. Атмосфера здесь была не враждебной, скорее испытующей: гости ли вы или те, кто решит учить жить?
Таррис Ривал не спешил заговорить. Он смотрел на черные плащи и белые сюрко, и в его взгляде читалось не почтение, но уважение к силе, которая пришла на его землю.
В его облике чувствовалась та суровая сила, что отличала северян от изнеженных южан.
Пшеничная жесткая бородка оттеняла прямые черты лица, тяжелые локоны спадали на плечи, 
глаза же — холодные, голубые, как лед далеких пределов, — смотрели внимательно и испытующе. 
Телосложением он напоминал древних воителей: широкий в груди, крепкоплечий, статный. На коленях у него покоился меч — широкий клинок, искрящийся холодным серебром и льдом, с узорами рун, что пришли на юг вместе с Харадом Черным и его сподвижниками, среди которых был и предок нынешнего владыки Вейтрана.
- Род Ривал, — произнес он, будто представляя не себя, но целую династию, — не раз стоял в тени чужих войн и бед, и всегда справлялся. Мы не просим помощи. — Он на мгновение перевел взгляд на Кассиана и его спутников. — Но и не откажемся от нее.
Голос его был хрипловат, но ровен.
- Сожалею о судьбе магистра Мерека. Он был мне другом. Человеком прямым, достойным. — Взгляд сурового лорда потяжелел. — Трудно поверить, что пасть могут и лучшие из нас, - он произнес это твердо и осторожно. Не выразив ни одобрения, ни осуждения.
Ривал чуть приподнял меч, как бы обозначая — и память, и решимость. Затем снова положил клинок на колени, и холодное сияние рун отразилось в его глазах.


12
Вдоль стен чертога, на отодвинутых от столов лавках восседали дружинники Ривалла. Испытующе рассматривая чужаков. Большинство — суровые северяне, у которых кровь данагов до сих пор бурлила в жилах. Они не были похожи на южных рыцарей с их отполированными латами и жеманными манерами. Каждый из них был словно сама хроника битв и походов, выбитая в телах и лицах.
Один — рослый, с плечами как у быка, — носил на лице суровые, угловатые татуировки, что пересекали кожу, будто резьба по камню. Узоры означали принадлежность к одному из диких данагских кланов, некогда державших побережье Харадана в страхе.
Другой — одноглазый, с пустой глазницей, оставленной без повязки. Рубец, глубокий и неровный, пересекал половину лица. Но он не прятал уродство, напротив — демонстрировал его с гордостью, как доказательство выживания там, где другие пали бы.
Третий — ниже ростом, но крепкий, с золотыми кольцами, вплетенными в бороду и волосы. Его глаза, подведенные черной краской, сверкали настороженно, и в них угадывался огонек не то лукавства, не то жестокости.
Среди них выделялись и южные рыцари — молчаливые, сдержанные, явно не столь привычные к суровой северной прямоте. Их сверкающие панцири и гербы казались почти чужеродными в этой мрачной зале.
Но все они держались немного поодаль от фигуры, стоявшей ближе к трону лорда Ривала. Это был человек, которого здесь называли просто Охотником. 
- Эдарк Вассейн, — сказал Ривалл, чуть кивнув. — Старый следопыт и мой доверенный. Он знает леса и холмы лучше любого картографа и может почуять тварь по следу, который иные сочли бы ветром или сном.
Охотник шагнул вперед. Высокий, жилистый, с серой от времени бородой и лицом, обожженным ветрами и солнцем. На его плечах висела волчья шкура, а за спиной — длинный лук и колчан стрел с серебряными наконечниками. В его глазах, темных и глубоких, отражался опыт охоты не только на зверей, но и на нечто большее, куда страшнее.
- Лорд Ривал позволил мне собрать то, что известно о Звере, — сказал он глухим голосом, словно сам лес говорил устами его. — Я поведаю вам. Но учтите: многое из того, что мы нашли, больше похоже на древние предания, чем на следы зверя.
Он перевел взгляд на Кассиана, оценивая того — чужака, инквизитора. В его взгляде было не враждебность, а испытание.
- Будьте уверены, мы способны отличить суеверие от проклятия, - холодно улыбнулся Кассиан.


13
- Первое было три зимы назад, — начал он, глядя прямо в глаза Кассиану. — Девчонка, лет семи, пошла цветы рвать у оврага. Нашли ее под вечер. Разодрана, будто зверь с бешенства сорвался. Ни костей целых, ни кожи живой. 
Он перевел дыхание, чуть сжав кулак.
- Вторым был пастух. Его тело лежало меж стадом и речушкой. Горло перегрызено, будто одним махом. Печень… — он сделал паузу, — печень была вырвана. Не зубами, а словно вырвали руками. Потом девушка у ручья, — продолжал Эдарк, и его голос стал жестче. — Белье полоскала, не успела даже вскрикнуть. Соседи слышали только, как вода вспенилась. Тело нашли унесенным ниже по течению. Брюхо вспорото, лицо искажено.
Он медленно покачал головой, а потом поднял глаза на всех в зале.
- И это не все. С тех пор — десятки случаев. Люди, скот, даже путники на дорогах. Мы отстреляли добрый десяток волков. Два десятка, может. Но толку от того — ни крупицы. 
Он выпрямился, положил ладонь на лук.
- Этой зимой, Зверь, вроде притих. Уж вздохнули с облегчением. Думали, что тот, последний волк… Необычайно крупный и сильный. С шерстью черной, и красной мордой и был Зверем. В брюхе, нашли тряпки, да кости человеческие…
- Три года, и этим не заинтересовались в капитуле Ордена? - удивился Кассиан.
- Были здесь, - поправил Ривал. - но не нашли Зверя. Решили, что волки, и инквизиция не намерена заниматься отстрелом волков. Мол и иных дел… более важных, хватает, -  лорд Ривал, скривился в пренебрежительной ухмылке. - Знаете за что я уважал вашего магистра? Мерек бы заставил своих людей прочесать лес и перестрелять всех волков, если потребуется, лишь бы обезопасить людей. И не счел бы это занятие недостойным Инквизиции. А этот, увалень Орион лишь отмахнулся. Мол зверь, подобно тем, что разводят орки в качестве своих скакунов.
- Боюсь Вы льстите, покойному магистру Мереку… У Ордена есть устав, которому обязаны следовать неукоснительно. Но тем не менее, мы здесь. И приказ поступил от Вейтранского капитула и магистра Ориона. Значит в сведениях, он усмотрел то, с чем мы призваны бороться,  - сказал Кассиан. - Что могла заинтересовать магистра Ориона?
- Собаки… — Эдарк резко усмехнулся. — Вот что страннее всего. Стоит им учуять след — и будто в них бес вселяется. Скулят, хвосты поджимают, на цепях рвутся назад. Ни одна, слышите, ни одна собака не пошла за Зверем. А ведь на волков и волколаков они всегда шли. Всегда.
В зале повисла тишина. Эдарк выдохнул и заключил:
- Я уверен, тварь не уходит далеко. Она здесь. Где-то рядом с Вейтраном. Может, в оврагах, может, в лесах у границы Трельгума. Но рядом. И ждет.
Он повернулся к Кассиану, прищурившись.
- Оборотень? — произнес с вызовом, будто проверяя его знание.
Кассиан чуть склонил голову, но не ответил сразу. Он перебирал в уме факты, и его взгляд потемнел.
- Оборотни не нападают днем, — наконец сказал он. —  Волколаки — тоже, и собаки не боятся их следа. А здесь… — он замолчал, словно не желая торопиться с выводом. 
Слова его повисли в воздухе, и даже угли в длинном желобе показались холоднее.