14
- Я приказал сохранить два последних тела, — с присущей северной прямотой сказал Таррис Ривал. Его голос гулко отозвался под сводами залы. — Вы ж любите… читать по кишкам. Может, это поможет. Торвиг, проведи.
Данаг с угловатыми узорами на лице кивнул молча и повел инквизиторов через боковую дверь. Коридор сперва вывел в просторную каменную залу, где на массивном дубовом столе лежала карта окрестностей. В свете десятков свечей поблескивали оловянные и деревянные фигурки дружин и застав. Пахло воском и железом.
Торвиг свернул направо, к низкой арке, за которой начиналась винтовая лестница. Камень был влажным, ступени — стертыми от вековых шагов. Чем ниже они спускались, тем холоднее становилось. Мимо проносились тяжелые двери, ведущие то к кладовым с солониной и зерном, то к оружейным, где стены увешаны копьями и щитами, то к винным погребам с рядами бочонков.
Наконец, данаг остановился у узкой двери с железными скобами. Щелкнул засовом, потянул створку на себя. За ней открылось низкое помещение. Здесь было прохладно и сыро, лампады давали лишь тусклый желтый свет. На двух каменных столах лежали тела, прикрытые шелковыми покрывалами.
Воздух был густ от сладковатого запаха смерти. Тяжелый, вязкий, он мгновенно наполнил легкие. Инквизиторы прикрыли рты кто рукавом, кто подтянув к лицу свои повязки-полумаски.
Торвиг не сказал ни слова. Лишь указал рукой на столы и, отступив к стене, скрестил руки на груди, словно проверяя, хватит ли чужакам мужества заглянуть под покрывала.
15
Они откинули покрывала. На каменных плитах лежали два тела — оба женские. Одна совсем молодая, лицо еще хранило черты девичьей мягкости, другая постарше, но и в ней не угадывалось увядание. Оба тела изрезаны ранами: глубокие укусы, в которых четко различались следы клыков, и длинные порезы, будто нанесенные клинками.
Риальд сразу же развернул свою папку, и зашуршало перо по пергаменту — быстрые, аккуратные пометки, схематичные наброски. Он не задавал вопросов, лишь фиксировал каждую мелочь, от угла раны до расстояния между зубцами.
Далрен, привычно деловитый, склонился над телами, водя пальцами над следами, словно примеряясь к невидимым клыкам и когтям. Кассиан стоял чуть в стороне, не вмешиваясь. Его взгляд скользил по телам опытно, без отвращения, отмечая ровно то же, что и Далрен, только без излишней дотошности.
- Клыки, — заговорил монстриарий, наконец, — длинные и острые. Тоньше волколачьих, но длиннее. Пасть не волчья. Длиннее. Уже, — Он хмуро покачал головой. — Не уверен, что оборотень. Я с ними не сталкивался лично, но сомневаюсь. Что-то между. Если судить по трактатам.
Он указал на глубокие царапины.
- И когти. Словно кинжалы. Длинные, острые. Опять же — тоньше волколачьих, но длиннее.
- Что-то между, — хмыкнул Эрн, постукивая ногтем по серебрящемуся бойку молота. — Ну так и запишем: очередной придурок-некромант вывел новый вид паскуды, чтобы тиранить округу?
- Или какой-нибудь старый руноплет призвал полудохлого волколака себе в охрану, — прыснул Лаэр.
- Предстоит выяснить, — заключил Кассиан, и этим оборвал все дальнейшие догадки.
Поднявшись наверх, они снова предстали перед лордом Вейтрана.
- Нам нужны люди, чтобы прочесать округу, — сказал Кассиан тоном, в котором прозвучала требовательность, но и уважение к наследственному величию лорда Ривала. Так говорили только инквизиторы.
- Прочесывали уже, — махнул рукой Таррис, но после короткой паузы добавил: — Так и быть, дам вам людей к завтрашнему утру. На ночлег можете расположиться в чертоге. Я прикажу приготовить вам комнаты.
- Благодарю за гостеприимство, но мы заночуем в гостинице. Думаю, в Вейтране найдется койка, подходящая для нашего худого кошелька, — мягко отказал Кассиан. Инквизиторам запрещалось пользоваться кровом господ — таков был устав, дабы избежать панибратства и связей, мешающих долгу.
- Все расходы дом Ривал берет на себя, — без нажима согласился лорд. — Гудвар, проследи, чтобы господам-инквизиторам обеспечили надлежащий кров.
16
Вейтранский постоялый двор оказался добротным, хотя и простым местом. Невысокий, но широкий дом из светлого камня, с темными балками и ярко-раскрашенными ставнями. Внутри пахло дымом, свежим хлебом и запеченным мясом. По залу тянулись дубовые столы, а в очаге потрескивало полено, разливая тепло.
Трактирщик, круглолицый, с проседью в бороде, едва узнал инквизиторов по их белым сюрко, заулыбался слишком широко и приказал подать лучший эль.
- За счет двора, господа, — объявил он, расставляя глиняные кружки. — Пусть Вейтран будет вам не только работой, но и отдыхом.
Эль оказался крепким и густым, с легкой горечью, будто настоялся на хмеле северных лугов.
- Ну что, господа, — первым нарушил молчание Эрн, с размаху поставив кружку на стол. — Наши подружки за городскими воротами хоть волколачьими когтями разорваны, а все же выглядит это не по-волколачьи.
- Да, — согласился Далрен, задумчиво поводя пальцем по ободу кружки. — Клыки слишком длинные. Пасть слишком узкая. Да и днем… ни один оборотень так не охотится.
- А если их кто-то подстегивает? — подал голос Лаэр, хищно щурясь. — Какая-нибудь старая колдунья?
Риальд, не поднимая глаз, продолжал быстро чертить в планшете — скрип пера казался отдельной музыкой среди их беседы. Он отмечал каждое предположение, каждую догадку.
- М-да, — протянул Сеймур, неторопливо отпивая из кружки. — Если это оборотень — он странный. Если волколак — он ненормальный. А если это что-то новое… то, господа, у нас будет скучать некогда.
Шутки и подколки сыпались легко, каждый цеплял соседа словом, но за этим сквозило напряжение — никто не любил врага, чья природа оставалась неясной.
Позднее, когда зал опустел, и только у очага еще трещали догорающие поленья, Далрен вышел во двор. Ночь была прозрачной, прохладной, пахнущей влажной землей и молодой травой.
Над крышей трактира поднималась луна — полная, белая, почти без дымки. Монстриарий задержал взгляд на ее холодном свете. Ночь казалась чрезвычайно безмятежной.
17
Утро выдалось ясное, прохладное, с легкой дымкой над зелеными перелесками. Люди лорда и добровольцы из деревень собрались на краю Вейтрана — с вилами, топорами, кто с охотничьими копьями, кто с простыми дубинами. Казалось, они знали дорогу так же, как и то, кого ищут, и оттого выглядели непривычно собранными, будто вся эта вылазка была делом привычным.
Дружинники лорда выстроились рядом, собаки рвались с поводков, чуя что-то свое, далекое. Сам лорд Таррис Ривал сидел на вороном коне, спокойно и тяжеловесно вглядываясь в собравшихся.
По команде Кассиана, опытного и неторопливого, цепь людей потянулась вдоль восточного склона вейтранского холма. Равномерно, шаг за шагом, они пересекли пахучие поля и углубились в чащу.
Дубравы встретили их плотной тенью. Между толстыми стволами дубов журчали узкие ручейки, перекатываясь через камни. Овраги были заросшие, мягкие от травы и кустарников. Лесистые холмы тянулись один за другим, словно зеленые волны. Все дышало весной — свежестью листвы, певчими трелями птиц, тонкими ароматами распускающихся цветов.
Но в этой красоте пряталось нечто неуловимое. Невидимое, хитрое, чужое. Каждый треск ветки
за спиной отзывался в груди пустотой. Каждое движение листвы на ветру казалось наблюдением.
Природа не выглядела враждебной, но в ее праздничном облике будто скрывался припрятанный капкан, ловко поставленный и невидимый глазу.
Они углублялись все дальше. Инквизиторы, то и дело оглядываясь, прикрикивали на крестьян, чтобы те держались цепи и не сбивались, не шли кто куда. Ветвистые дубы нависали над дорогой, словно древние стражи. Один овраг был наполовину залит прозрачной водой, и под вывернутым корнем рухнувшего дерева поблескивала влажная тьма. Чуть дальше, меж разбитых камней, бил родник — хрустальная струя, пробивавшаяся сквозь мох, и казалось, будто он струится слишком громко для этого молчаливого леса.
Вдруг собаки разом стихли. Остановились, вытянули шеи, будто втягивая в себя воздух. Уши торчком, глаза расширены. И в то же мгновение сквозь ряды людей словно прошел холодок.
Собаки прижали хвосты, слабо заскулили — едва слышно, так, что это больше чувствовалось, чем слышалось. Их шерсть встала дыбом.
Люди ничего не понимали, недоуменно переглядывались, косились в сторону заросших оврагов и тянули руки к оружию. Другие лишь тяжело сглотнули. Все вокруг, казалось, прислушивалось к ним.
Ветви высоко над головой замерли без движения. Пение птиц прервалось, будто обрубленное ножом. Даже журчание ручья на мгновение показалось слишком тихим. И эта тишина, давящая и чужая, растянулась на мучительно долгие секунды. Словно лес ждал вместе с ними, притаившись.
Казалось, что вот-вот, из-за ближайшей кочки или вывороченного корня, должно что-то выскочить. Дыхание цепи людей стало тяжелым, хриплым, и каждый стук сердца отдавался громче, чем шаги.
И вдруг — собаки разом встрепенулись. Подались вперед, завиляли хвостами, задышали часто, как ни в чем не бывало. Тревога улетучилась так же внезапно, как появилась, будто ее и не было вовсе.
[b]Риальд первым нарушил тягостную паузу. Уже привычным движением он прижал планшет к колену и торопливо заскрипел пером. Не сводя глаз с притихших собак, он записывал каждую деталь: резкая перемена поведения, внезапная паника, тишина в лесу. Его лицо оставалось каменным, но пальцы выдавали спешку — будто боялся, что упустит что-то
| Помогли сайту Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2025
18+