Конан и заклятье Дафанесс. Полная версия!

приглашающий жест.
- Только после тебя, любезная Эллира!
Девушка легонько толкнула незаметную калиточку в одной из створок, и та открылась. Конан, пропустив даму вперёд жестом, вошёл следом. Он предпочитал на всякий случай быть галантным: мало ли! Вот так, ничего не думая плохого, войдёшь, а тебя – дубиной по башке!..
Но всё оказалось спокойно и чинно. Воины на входе, два здоровенных и хмурых стража в кольчугах и шароварах, заправленных в сапоги, молча пялились на него, не забыв, впрочем, поклониться. Ну, и Конан не собирался прослыть некультурным варваром: вполне вежливо кивнул в ответ.
По улице, которая вела в центр города, они шли молча. Эллира иногда оглядывалась: вероятно, хотела убедиться. Что варвар, мягко и бесшумно шагавший по плитам каменной мостовой, идёт за ней. Конан старался не улыбаться: он уже знал, что за плату потребует себе за выполнение чего-то-там. Уж больно соблазнительна была сзади его провожатая!
Впрочем, как и спереди.
Дворец, если честно, ничем от привычного типа дворца восточного вельможи, царька заштатного провинциального городишки, не отличался: привычные луковицы синих керамических куполов, белённые стены, из того же саманного кирпича, стража с алебардами у входа…
В центральный зал они прошли, миновав ещё два поста стражников. У сардоров последнего был особенно подозрительный и хмурый вид: видать, не часто они встречались с грозно выглядевшими гигантами из северных земель! Да и вообще – с кем-то чужим.
Но вот они и в парадном зале. Тоже ничем не поразившем: Конан видывал ковры попушистей, купола, украшенные затейливой резьбой по дереву - получше, и мозаики на полу – выполненные поискусней.
На возвышении у дальней стены стоял роскошный трон с резными подлокотниками, и на нём восседал, как сразу понял киммериец, Коэн собственной персоной. И – тоже ничего необычного.
Типичное восточное лицо «поперёк шире», с глазками-щёлочками, светло-коричневый цвет лица и рук, шикарный, чуть подвыгоревший халат… Чалма. С драгоценным камнем по центру лба.
- Приветствую тебя, многоуважаемый Коэн! – Конан, неторопливо подойдя на пять шагов, вежливо, но не особенно низко поклонился. Пусть сразу местный властитель понимает, что Конан – горд, и цену себе знает!
- Здравствуй, прославленный Конан-киммериец. - властитель тоже чуть наклонил голову, - Рад, что ты согласился помочь нам!
- Минуту, уважаемый Коэн. Пока, – Конан выделил тоном это слово, - не помочь! А только – выслушать.
- Да, всё верно. Ты – славишься как раз деловым и прагматичным подходом к любым делам. Мы наслышаны о тебе. Несмотря на отдалённость нашего города от… э-э… цивилизованных стран, кое-какие новости доходят и сюда. И я знаю, что ты на редкость трезвомыслящий и рассудительный наёмник, - теперь уже Коэн подчеркнул тоном последнее слово, - И мы надеемся, что работа, которую я хочу предложить тебе, не вступит в противоречие с твоими… Моральными установками!
Конан насторожился. Но и заинтересовался. Никогда ещё никто не упоминал о его «моральных установках»! Да он и сам имел о них, если честно, весьма смутное представление.
- Я внимательно тебя слушаю, уважаемый Коэн.
- В таком случае… - правитель словно поколебался, - Скажу тебе честно, уважаемый воин из Киммерии. Да, у нас есть проблема. Но вначале – немного предыстории.
Мы живём здесь, в этом уголке пустыни Нумиб, в этом городе, носящем и имя нашего народа, уже семьсот сорок три года. Мы – это народ Малуссии.
Наши первые правители, приведшие своих людей сюда, спасаясь от набегов туранцев, были замечательными магами. И не только. А ещё и – мастерами на все руки. Так что город этот они отстроили легко и быстро. И с тех самых пор мы прекрасно живём здесь, ни к кому не имея претензий, и ни с кем не затевая ссор и войн. Правда, было три набега: тех же туранцев, стигийцев, и заморанцев, которые зачем-то пытались захватить наш город. Хотя никаких «традиционных» богатств, вроде золота, или алмазов, рубинов, изумрудов, у нас нет. Да и зачем они тем, кто живёт изолированно, в пустыне, и с остальным миром предпочитает в тесные контакты не вступать?
Но мы отбили их, и они ушли. И больше не появлялись. К величайшему нашему сожалению за долгие годы спокойствия почти все наши волшебные практики, как и сами наши маги – умерли. Их знания оказались забыты, утрачены. И исчезли. Причём – маги сами или не смогли передать свои знания достойным ученикам, или просто… не захотели.
Но для нас это тогда не имело значения: на нас долгие триста лет никто не нападал!
Зато двадцать два года назад…
Коэн сделал паузу, хмуря чело, и, очевидно, думая, как преподнести проблему своему потенциальному наёмнику так, чтоб она с одной стороны – не показалась нерешаемой, а с другой – ерундовой, надуманной.
- Перед нашими воротами появилась целая делегация из женщин.
Они назвались омбузонками, и предложили торговать. От нас они хотели товаров, и… Кое-каких услуг. На очень выгодных условиях.
Они покупали бы наши опалы, агаты, и бирюзу, которые мы здесь добываем в древних глубоких шахтах, и обмениваем на нужные нам продукты, железо, дерево, и медь - в поселениях на побережьи. А нам женщины продавали бы как раз – нужные нам всегда продукты. Финики, сыр, вяленное мясо. Муку. Масло. Соль. И другое.
Но главным условием была не торговля. Ну, точнее, не торговля в привычном понимании этого слова. Они хотели…
А воспроизведу-ка я тебе дословно тот договор, который мой предшественник, Мухаммед Восьмой, заключил с ними двадцать один год назад. А я сдуру подтвердил – пятнадцать лет назад. – властитель достал откуда-то из складок халата цилиндрический свиток, слегка пожелтевший от времени, и скреплённый многочисленными печатями, болтавшимися на верёвочках.
- «Народ омбузонок обязуется поставлять ежегодно ко дворцу повелителя народа и города Малуссии следующие продукты в следующем количестве. (Ну, далее перечисляется сорок три товара и продукта, которые они нам действительно поставляют ежегодно! В объёмах, вполне удовлетворяющих наши потребности. Их привозят на сорока телегах!)
За это повелитель города и народа Малуссии обязуется поставлять народу омбузонок опалы, агаты, и бирюзу, в количестве… (Мы измеряем объём и вес этих драгоценностей в своих мерах, но по обычным – более, чем сто пятьдесят фунтов – малахита, и по десять – опалов, бирюзы, и агатов.)
В подтверждение этого договора и доброй воли народа омбузонок и Малуссии, народ и правитель Малуссии обязуется ежегодно предоставлять в пользование избранным сорока женщинам из омбузонок, соответственно сорок высококачественных и молодых мужчин. Для осуществления оплодотворения этих женщин. Которое производилось бы в течении трёх ночей. Для чего в городе выделялось бы сорок уединённых помещений, оборудованных постелями, и всем, что необходимо для высококачественного оплодотворения, приёма пищи, отдыха, и всего прочего для этих целей».
Конану захотелось почесать в затылке. И сплюнуть. Но он сдержался.
Да, он сталкивался ранее с воинственными девами, ведущими сугубо закрытый, замкнутый, образ жизни И не допускавшими в своё племя мужчин. Как носителей разброда и разврата, и воинственности… И им, конечно, нужны были мужчины – чтоб не вымереть! Но чтоб вот так – конкретно заключить письменный договор!..
- «Зачатие производится только таким образом, и столько раз, сколько изберёт и предложит осуществить каждая конкретная женщина каждому конкретному партнёру. Партнёров женщины меняют каждую ночь.
После этих трёх ночей женщины омбузонки должны быть свободно выпущены из города, и никто не должен пытаться их удержать. Все зачатые таким образом дети принадлежат народу омбузонок».
Пока правитель читал про «образ и количество раз», Конан то краснел, то бледнел. А ближе к концу ему нестерпимо хотелось…
Расхохотаться от души!
Потому что такого циничного и откровенного распутства со стороны женщин, и сутенёрства со стороны того же правителя, он не встречал!
Только продавались здесь услуги не женщин, а – мужчин!
Что, впрочем, картины разврата и цинизма нисколько не умаляло.
Но то, что они двадцать один год прекрасно выполняли все условия, как с одной, так и, явно, с другой стороны, говорит, вроде, о том, что всё всех устраивало! Значит, проблемы начались недавно. А какие?
Когда Коэн, дочитав, умолк, подняв глаза на киммерийца, тот не удержался:
- Скажи, уважаемый Коэн. Что именно тебя в заключённом вами, твоим предшественником Мухаммадом и тобой, договоре, не устраивает теперь?
- Ты прав, уважаемый северный воин. Предыдущие девятнадцать лет всё, вроде, было именно так, как мы и договаривались. И пусть со стороны наш договор, возможно, выглядит… э-э… не совсем порядочным, и весьма развратным и непристойным, но именно он позволил нашему народу не только выживать, но даже и вначале увеличить численность населения. Но! Только первые примерно девятнадцать лет. Да и то… С оговорками.
Конан молчал, не задавая дополнительных вопросов – ждал, когда правитель сам прервёт подзатянувшуюся напряжённую паузу.
- В договоре не оговорено, что будет с теми «высококачественными» мужчинами, которых мы предоставляли омбузонакам для… зачатия.
А с ними возникли проблемы. (Ну, это теперь мы понимаем, что это – проблемы. А первое время нам казалось всё происходящее вполне естественным!) Так вот. После выполнения ими договорных обязательств мы женили, конечно, многих из этих мужчин. Вполне в наших традициях, и в соответствии с обрядами.
И вот что странно, Конан. От таких мужей родятся только мальчики!
И сейчас их количество настолько велико, что мы всерьёз побаиваемся: как бы нам не вымереть!
Конан нахмурился: что-то не стыкуется! Ведь если для ежегодного «оплодотворения» предоставляется всего сорок человек, как их дети могут иметь хоть какое-то значение для демографии целого города, в котором этих самых мужчин наверняка несколько тысяч!
- А в последние два года стало совсем уж невыносимо! Ты можешь спросить: «а какое значение для вашего населения имеют дети всего-то около восьмиста мужчин?» И я должен честно ответить: огромное, Конан!
Дело в том, что остальные наши мужчины…