— Подешевле? — Переспросила я и аккуратно пододвинулась к ней. — Марина, я прекрасно вас понимаю. Да. — Мой голос был теплым, почти родственным. — Но давайте откровенно: если бы это был ваш бывший супруг, или дядя, — да, мы бы подыскали что-то попроще. Но это ваш сын. Он заслуживает не просто «какого-то» солнца. Он нуждается в полноценной реабилитации. Чистого воздуха, моря, которое лечит лучше любых таблеток. Разве не так?
Она беспомощно пожала плечами.
— Денег таких нет… Может, у вас есть какие-нибудь детские лагеря у моря? — Внутри неё шевельнулась решимость, которую она до этого момента скрывала даже от себя. — Я же говорила вам по телефону, на лекарства уходит почти все.
— Помню. — Я налила ей воды. Она робко взяла его и вдруг с жадностью осушила. — Я помогу вам с бюджетом. Это же инвестиция в здоровье вашего ребенка. Мы растянем выплаты на десять лет. Выйдут сущие копейки. Сопоставимо с… вашими тратами на проезд за месяц. — Пауза. Цифры должны были осесть в её сознании как крючки. — Скажите честно, разве можно экономить на самом главном? Разве мы, матери, не должны дать своим детям всё самое лучшее, даже если для этого придется потуже затянуть пояса? — Она подняла голову, видимо зацепившись за слова «матери». Пора было вскрывать. — Я понимаю вас, Марина. Наверное, даже слишком хорошо. — Я сгорбилась, опустила взгляд и заговорила немного тише. — Наш отец ушёл когда Максимка был ещё совсем маленький. Я работаю на двух работах, пытаюсь как могу. — Я вспомнила о смерти бабушки и посмотрела на клиентку с застывшими в глазах слезами. — Но сами знаете, подростки никогда не ценят жертв матерей.
Марина пододвинулась ко мне и положила поверх моей свою ледяную ладошку. Я немного сжалась.
— Конечно, моя ситуация не сравнится с вашей. Вам сейчас намного труднее, простите.
Её глаза наполнились слезами вины и растерянности.
Идеальный коктейль.
— Я… я, наверное, плохая мать, если думаю о деньгах в такой момент.
— Вы не плохая. Вы просто усталая, — поправила я ее, и в моем голосе прозвучала такая бездонная жалость, что она дрогнула. — Но мы можем. Верно? — Марина с надеждой посмотрела на меня. — Подарить ему шанс на здоровье. Это того стоит.
Она кивнула, смахивая слезу.
— Да. Вы правы, Ольга. Где подписать?
Я протянула ей договор и ручку, стирая с лица слезы. Механически.
И в этот миг что-то внутри дрогнуло. Старый, закопанный глубоко обломок моего я.
— Марина, — сказала я тихо, и мой голос крайне не профессионально дрогнул, так, как я не приказывала ему. — А вы не думали… просто доехать до моря на ласточке? Снять комнату в частном секторе? Это выйдет в разы дешевле. Без всяких кредитов.
Без кабалы, в которую я тебя загоняю.
Она посмотрела на меня с острой, почти оскорбленной обидой.
— Что? Нет, конечно! Это же.. это не то. Вы же сами сказали — нужен полноценный отдых, а не какие-то съемные конуры! Я хочу всё по-настоящему. Для сына.
Её пальцы уверено вывели имя в договоре. Она подписала его с видом человека, совершающего подвиг. Яд моих слов сработал безотказно. Настолько, что мое запоздалое предложение здравого смысла она восприняла за оскорбление. Настолько, что даже я не могла вернуть всё назад.
Когда дверь закрылась, я поднялась. Воздух в переговорной был густым и сладким, как после удавшейся казни.
«Когда это случилось?» — растеклась по жилам мысль отчаяния. Я не помнила даты. Не помнила первых клиентов, которые рыдали в моих объятиях, пока я так же аккуратно подводила их к финансовой пропасти. Но знала точно: где-то по дороге планы и KPI подменили мне душу.
Чёрный костюм, тугой пучок — новый панцирь. Его пробил первый же взгляд Виктора.
— Объясни, что происходит? Я вел твоих клиентов, а ты их забираешь обратно?
Я закрыла дверь в переговорную и передала ему бумаги.
— Веди. Ей нужно оформить билеты в отель и трансфер. Ты же у нас отдел исполнения, у меня доступа такого нет.
Я намеренно упустила «продаж», всё ещё злясь и на себя за эту продажу и на Виктора за его недомолвки.
Он холодно принял бумаги.
— Я делал это для общего блага.
Я с готовностью кивнула, перебивая его:
— Ты хотел мне помочь, пока я была «не в строю». Помог. Спасибо. Теперь я в строю.
Я обошла его, направившись в офис и замерла у дверей в кабинет Кирилла. Он был открыт и пуст. Не просто пуст — выметен. Ни папок, ни его дурацкого коврика для мыши с енотом.
— Где Кирилл? — спросила я у первого попавшегося менеджера.
— Уволился. Вчера документы подписал и свалил.
Виктор, шедший за мной, всё понял без слов.
— Ты знал, — сказала я негромко.
— Естественно. Я же его последний отчет принимал. — Он не подошёл ближе, оставаясь на почтительном расстоянии. Его взгляд был направлен куда-то мимо меня, в пустой кабинет. — Его отец поставил перед выбором, он решил уйти.
— А что было вторым на кону?
Он отвернулся, и его пальцы непроизвольно постучали по косяку двери. Секундное раздражение, тут же погашенное.
— Не важно. Решение принято. За час до увольнения узнали. Московский филиал. — Он сделал небольшую паузу, давая мне соединить факты в единую, горькую картину. — Я претендовал на эту вакансию до перевода сюда. — Он произнес это тише, словно выдавая сугубо личную, почти ненароком сорвавшуюся информацию. — Его взяли сразу. Даже документы из главного офиса не запросили.
— Он тебе ничего не сказал? — спросил он, и в его голосе впервые прозвучала не риторическая констатация, а настоящий, живой вопрос.
— Нет.
— Значит, так и надо. — Он развернулся, чтобы уйти, но, словно вспомнив о формальности, остановился. — Кстати. Он оставил тебе кое-что.
Виктор вынес из кабинета тонкую, длинную коробочку, поставил её на ближайший стол, не протягивая мне в руки, и, не добавляя больше ни слова, ушёл.
В чёрном футляре из-под расчески, бархатном и безмолвном, лежала её точная копия — та же шершавая, простая модель, что была его верным спутником. И записка написанная безупречным почерком: «Выдыхай за двоих. А это на случай, если захочешь заплести ветер в косы. К.»
Я развернула бумажку.
«Поздравляю меня! Мне наконец-то удалось уволить своего отца, брата и всю эту прекрасную идиллию. Ощущение, надо сказать, похмельно-освобождающее.
Если захочешь разделить пой прорыв — жду в Москве. Я все еще торчу тебе виски. Выпьем. Или нет. Как захочешь.
Сделай так, чтобы мой отчим волосы на жопе рвал от твоего успеха.
P.S.: Прости что не был рядом. Ты знаешь, я бы только хуже сделал.»
Он нарушил собственное правило: никаких извинений. Я криво улыбнулась нарисованному еноту с инициалом Кирилла.
Виктор зашел в колл-центр непривычно тихо. Подошёл и поставил рядом с локтем стакан. Не с тем химическим три-в-одном который застыл в моем стаканчике, а с нормальным кофе, пахнущим настоящей арабикой.
— Без сахара, как ты любишь, — коротко бросил он, уходя к клиентам.
Я повернула стакан, чтобы взять его в руку, и наткнулась пальцами на стикер. На нем был маленький, идеально прорисованный эскиз арки. Той, под которой меня облила система автополива когда мы гуляли.
Приход Вани заставил меня перепроверить время на часах, но он проигнорировал мой молчаливый вопрос об опоздании, и направился прямиком к Алине. Лицо его было серым от бессонной ночи, но взгляд — твердым, как никогда.
— Встань на учет, — положил он визитку перед ней. — Я нашёл врача. Хорошего.
— Вань, а что это? — она тронула лежавшие рядом ключи.
— От квартиры. Мать моего ребенка не будет жить в общежитии. — Его голос был тихим, но абсолютно твердым. В нем не было пафоса, только голая, рубленная правда. — Я не обещаю, что будет легко. Но я буду рядом.
Он развернулся, подошёл к моему столу.
— Ваня, что ты делаешь? — уточнила я, смотря на то как он что-то начал писать на листе.
— Увольняюсь.
— Это разумно, учитывая что ты сейчас ей сказал?
Ваня твердо посмотрел на меня и протянул лист.
— Нашёл работу. Логистом. Платят больше. Сама понимаешь, мне семью кормить надо.
[justify][font="Times New