на аршин, мой брат!
Камень цвета розова, да колечко медное,
Три аршина савана - вот и весь мой клад!
В тексте было много правок, переписок и, похоже, листок этот служил автору черновиком. А ниже шла подпись: «О. И. Сентябрь, 1938 г.».
- Ничего непонятно! Постой, слыхал, там в конце про клад говорится? - затараторили мальчишки.
- Ну-ка, Жор, прочти еще раз, - попросила Пашка.
Я вновь зачитал странное послание из прошлого, а потом сделал это еще два раза.
- Да, по-моему, здесь что-то есть! - вздохнула девчонка, морща лоб. - А ты как думаешь, Жорка?
- Похоже, прав наш Андрюшка, и это действительно карта сокровищ, только зашифрованная под стих, чтоб не так легко догадаться было, - ответил я.
- Верно! Я же вам говорил! - обрадовался Андрей. - Значит, здесь еще есть клады!
- Да особо-то радоваться нечему! - возразил я. - Вот смотрите, автор перечисляет всего лишь вещи: розовый камушек, колечко медное и три аршина ткани для похорон. Ничего ценного...
- Три аршина - это сколько? - спросил кто-то.
- Чуть больше двух метров, - ответила Пашка и тут же спросила: - Но тогда зачем стоило так мудрено прятать эти нехитрые вещицы?
Тут пришел батюшка, и наши разговоры прервались.
- Ну, следопыты-старатели, показывайте, что вы тут обнаружили! - сказал отец Григорий, улыбаясь и вытирая ладони о подрясник.
Пашка передала ему книгу. Осмотрев ее, батюшка весьма обрадовался.
- Да, очень, очень ценная находка! Очень ценная... Ай да молодцы, «зернышки», сделали большой подарок празднику и храму!
- И вот еще! В книге этой лежало... - девчонка протянула записку со странным стишком. Батюшка принял листок, несколько раз прочел его, хмыкнул, снова прочел и покачал головой.
- Хм, интересная записочка... - произнес он задумчиво.
Тут ребята стали в один голос утверждать, что это - карта сокровищ.
- О. И. - это, разумеется, отец Иоанн, прежний настоятель храма Преображения Господня. - сказал батюшка. - Наверняка это он и написал эту записку. Известно, что о. Иоанн увлекался духовной поэзией и вроде бы и сам что-то пописывал, хотя его трудов нигде не сохранилось. ..
- Но тут явно центурии какие-то, прямо как у Нострадамуса, - сказал я.
Батюшка усмехнулся и весело сказал, вкладывая листок обратно в книгу:
- Ну ладно, ребятки, разберемся! А как у вас дела на трудовом фронте?
- Еще на час работы осталось, не более... - доложил я.
- М-м-м, молодцы! Вновь чувствуется запал и руководство брата Георгия! Ну вот что, ребята, давайте закругляйтесь тут. Скоро уже будет праздничный обед. Женщины наготовили нам так много всего вкусного! (От этих слов я невольно прошелся ладонью по своему животику.)
- Батюшка, а как у вас дела? - спросила Прасковья.
- О, здорово! За сегодня, похоже, все восточное крыло лесами покроем! Еще несколько таких дружных субботников и можно будет приступать к ремонту! - радостно улыбнулся отец Григорий.
- Айда искать клад отца Иоанна! - закричал Андрюха, и все пацаны устремились в храм.
- Вот неугомонные! - рассмеялся батюшка и, погладив бороду, уже более серьезно сказал нам с Пашкой: - А знаете, ребятки, клад отца Иоанна на самом деле существует.
- Неужели!? - искренне удивились мы.
- Да-да... Если это вам интересно, то сегодня вечером устроим костер и я расскажу об этом поподробнее!
- Здорово! - воскликнул я. - Обязательно расскажите!
- Батюшка, а эта записка, как вы думаете, имеет к нему отношение? - спросила Прасковья.
- Думаю, что да. Ну извините, ребятки, пойду к мужичкам, надо поддержать их морально.
Отец Григорий ушел, а мы с Пашкой переглянулись.
- Супер! Вот бы действительно найти клад! Я о таком и мечтать-то не смел! - воскликнул я восхищенно. - Слушай, Паш, а может, мы зря отдали записку? Нашли бы все сами... Вот подивили бы народ!
- Да что мы можем сами-то? - вздохнула Паша. - В записке толком разобраться не смогли... Нет, пусть уж лучше батюшка сам все выяснит, а уж мы поможем ему этот клад достать.
- Да, наверное, ты права, - согласился я. - Так, пожалуй, будет лучше. А как ты думаешь, что мог спрятать отец Иоанн?
- Я думаю, что скорее всего - это иконы. Это же такая ценность, дороже серебра и золота.
И тут девчонка спохватилась:
- Ой, Жорка, ты прости меня, но надо бежать на кухню! Я ведь на десять минут отошла, чтоб вас попоить, а сама тут... - и она побежала, неловко размахивая своим посеревшим от пыли платком.
Я проводил ее взглядом и подумал:
- Да ты и сама-то сокровище неоценимое...
ОТЕЦ ИОАНН
Сосновые дрова горели ярко и весело, выбрасывая к темно-синему куполу вечернего неба озорные бело-оранжевые искорки и сизые струйки дыма. Возле огня было светло и жарко, как днем. «Зернышки» сидели вокруг костра, кто на чем: на корягах, на перевернутых вверх дном ведрах или просто на брошенных в траву старых ватниках; и с большим интересом слушали рассказ отца Григория о жизни батюшки Иоанна и, главное, о его кладе, оставленном для нас, его потомков.
«... Иеромонах Иоанн прибыл для пастырского служения в наших краях в конце 1928 года и пробыл на этом благородном поприще ровно 10 лет, до самого своего ареста зимой 1938 года. При нем духовная жизнь в районе была на редкость насыщенной. С первых же богослужений, с первых проповедей отец Иоанн зарекомендовал себя как истинный христианин и верный служитель Господень. Он строго соблюдал все церковные правила и каноны, разливая вокруг свет милосердия, добра и всепрощения. Несмотря на то, что повсюду церкви закрывались и разорялись, Преображенский храм, наоборот, расцветал и обновлялся. Клиросные пения послушать приезжали сюда люди даже из соседних областей, а проповедями батюшки о вере, церкви, о добре и зле, о том, как жить христианину в новом безбожном времени, заслушивались многие, даже и представители властей. При батюшке Иоанне многие жители, несмотря на угрозы, гонения и ухищрения правящих в округе чиновников, смело и открыто исповедовали веру Христову и все, от мала до велика посещали храм.
Со временем в районе остались лишь два очага православия - Преображенский храм да Никольская церковь, в которой настоятелем был отец Николай, лучший друг и соратник батюшки Иоанна. Они вместе когда-то учились в Духовной семинарии. Когда отца Николая арестовали по ложному доносу, друг смело и решительно выступил в его защиту и сделал все, чтобы эти гнусные обвинения были сняты со священника. За правдивость, кротость, добролюбие, терпимость ко всем, за незлобие, за подвижнический образ жизни отца Иоанна уважали многие из неверующих. У него было немало знакомых среди местных чиновников и представителей властей. Это обстоятельство помогало ему избегать многих злобных нападок, которые осуществляли по дьявольскому наущению люди злые и завистливые. Очевидцы той поры отмечали, что убранство Преображенского храма было просто великолепно! Отец Иоанн получал много дорогих даров из разных мест, а каждый прихожанин считал за долг и честь принести что-нибудь в храм. И все это батюшка использовал для укрепления и украшения места своего служения, а часть (в основном деньги и продукты) щедро раздавал нуждающимся. При храме действовала богадельня, и всякий голодный, или путник, или странник, мог запросто потрапезничать там. Немало людей спас отец Иоанн во время известных голодоморов 30-х годов... Однажды пришел в округу тиф. Известно, что батюшка сразу после вечерней службы затворился у себя и до самого утра простоял на коленях перед иконами, прося Господа об избавлении паствы от грозной напасти. После утрени местные жители крестным ходом обошли наше село и соседнее, Никольское, и произошло чудо - больше не было ни одного заболевшего! Еще говаривали, что в стенах Преображенского храма образовалась настоящая галерея из очень старых и ценных икон, а в его запасниках хранились «несметные сокровища» (что они, конечно, подразумевали под этим, нам неизвестно). Отец Иоанн прилагал немалые усилия для того, чтобы спасать и сохранять наиболее дорогие и ценные предметы церковной утвари, вывозимые из разоряемых храмов. Они оседали в Преображенском или Никольском храмах. Еще известен такой момент, что, несмотря на запреты властей, в Преображенском всегда звонили колокола, призывая мирян на службы. Конечно, батюшка Иоанн знал, что так долго продолжаться не может, враги веры найдут способы, чтобы оклеветать и погубить его и сияющий золотом куполов храм. Поэтому он, скорее всего, уже вынашивал в себе план насчет того, чтобы надежно упрятать церковные сокровища от чужих глаз и грязных рук до лучших времен, когда в Россию вновь вернется истинная вера в Бога и благочестие. Возможно, что он тогда уже подготовил и тайники для этих целей. Поэтому, когда вышло постановление о закрытии Преображенского храма и аресте его настоятеля, батюшка был извещен об этом заранее и успел осуществить задуманное. Когда бурная толпа комсомольских активистов, милиционеров и просто любителей поживиться за чужой счет ворвалась в храм, перед ними предстали лишь голые стены да несколько свечей, теплящихся на убогом подсвечнике. Сам же батюшка от всех вопросов отмалчивался. Потом усмехнулся и сказал: «Зачем вам храмовое добро? Вы же пришли за тем, чтобы закрыть храм и взять меня. Так и делайте то, что вам предписано, а все остальное вам не принадлежит!» Когда батюшку увезли, местные чиновники еще долго не могли заколотить дверей храма, потому что наиболее рьяные расхитители чужого добра все шарили и шарили по залам, лестницам, кладовым и подвалам в надежде отыскать хоть что-то из тех сокровищ, что еще совсем недавно украшали храм. Но нигде ничего не было. Скрежеща зубами от бессильной злобы, они решили в отместку отцу Иоанну сбросить хотя бы колокол и разбить его, но, когда взобрались на колокольню, замерли пораженные - колоколов тоже не было на месте! В ярости активисты принялись бить стекла в окнах и отдирать кровлю. И только вмешательство милиционеров остановило эту вакханалию злых сил. Суд над батюшкой был неправедным и скоротечным, так как власти спешили как можно скорее избавиться от строптивого священника, будоражащего своими проповедями всю округу. В район, под видом полевых учений, даже перебросили пехотную часть и артиллерию, опасаясь, что местное население, очень любившее своего пастыря, взбунтуется и попытается отбить батюшку Но это был уже 38-й год... Чистки и аресты шли по всей стране и в массовом порядке. Страх и подозрительность витали над Россией, поэтому никаких волнений в районе не произошло. Отца Иоанна этапировали сначала в областную тюрьму, а потом отправили в Казахстан. Там, в одном из лагерей, из-за непосильного труда, от невыносимых условий содержания и суровости степного климата батюшка тяжело заболел. В Европе в это время уже разгоралась Вторая мировая война. Друзьям удалось вырвать отца Иоанна из лагеря. Его отправили в ссылку в Оренбургскую область, а потом перевели под Пензу, где он, прожив еще 4 месяца, отошел ко Господу, так и не вернувшись в наши края. Уже после войны в район вернулся из ссылки диакон Петр, который 6 лет служил при отце Иоанне и считался его хорошим другом. Он поселился в Никольском и устроился работать ночным сторожем в местную церковь, которую позже тоже закрыли и приспособили под совхозный амбар, а потом и под склад удобрений и ядохимикатов. Отец Петр так и не ушел из
