Я уж и не помню, за кого был в августе 91-го
Я уж и не помню, за кого же был в августе 91-го. Не то, чтоб совсем не помню, но пошло, под "юбилей" путча и гибели СССР, восходить в гордыню или каяться. И хоть личный крохотный камушек в огороде истории лежит, через два десятка лет, да ещё в сумятице нынешней России, для меня, как и для многих участников и свидетелей событий, то прошлое утратило остроту. Можно отвлечься от симпатий и антипатий переломной эпохи, не красить в чёрное и белое, а спокойно окунуться в былое.
"Воспоминание" первое
Вот, я и представил себя искренним, но пассивным в силу обстоятельств, сторонником ГКЧП. Предствление нынешнее, а впечатления - оттуда.
...В подъезде мыла пол уборщица, обычно приветливая, как все пьющие и политизированные дамы. Сейчас она была злая и трезвая. "Мало им переворота, так ещё...", - смачно выругалась. "Так ещё" оказалось бронетранспортёром, напрочь перегородившим проход во дворик, где находился верный шланбой.
На Тверской женщины кормили с руки солдатиков, "загоравших" на броне. При взгляде на братание народа с танками, в моей голове вспыхнули стихи Игоря Иртеньева, которые были написаны позже и по другому поводу, но в сём контексте это значения не имеет; "Да что ж они там делают, бараны? Ну, надо ж думать как-то головой". Старожилы-то шептали на ушко, что против Лаврентия Берии танки шли с задраенными люками.
19-го августа удивили не бессмысленные "армады" боевых машин, не толпы развесёлого народа на улицах. Поразило, что работает связь, что можно смотреть CNN, что на телетайпах и дисплеях - западные агентства. И ксероксы не опечатаны. А эта "прекрасная дама" Пресса Конференция, косноязычная и невнятная. Всё напоминало дурной любительский спектакль. Благо, что, судя по всему, стрелять ГКЧП и не собирался.
"И зачем вообще нужен этот ГКЧП", - подумалось мне. Если "Король умер! Да, здравствует король!", то всё по Конституции. Сиди себе, Янаев, подписывай указы: "Азова - на пенсию, Учалова - в министры. ЦК КПСС запретить, ВКП(б) с Толозковым разрешить". А того, кто у него с пистолетом за спиной стоит, можно пока и не предъявлять населению.
Был же опыт Польши времён военного положения. Машины притормозили, телефоны вырубили, дикторов-мужиков на ТВ вырядили в военную форму. А оппозицию распихали по санаториям и домам отдыха, выдав запас сигарет.
Но, судя по всему, к перевороту, о котором знали все, не готовился никто. Да и не клеилось у ГКЧП. Даже танк, посланный на Белый дом, превратился в трибуну для Бориса Ельцина. Тот, правда, тоже был хорош, обругал ГКЧП "правым переворотом".
А уже 21-го я вспомнил и ещё две строчки из того же стихотворения; "Такие люди - раз, и без охраны, Да их бы под усиленный конвой". Они ж сбылись.
Но я, как и весь бывший советский народ, не был уже горячим сторонником ГКЧП. А так казалось, что социалистическая революция, о необходимости которой твердили ушедшие в подполье активисты правящей тогда в Советском Союзе коммунистической партии, наконец-то, свершилась. Однако история повторилась "с точностью до наоборот". В России, ведь, сбываются лишь дурные анекдоты.
А в декабре 91-го я уже размышлял как "зрелый" политик: "Это до какой степени надо не видеть, не знать и не понимать время, страну и народ, чтобы стать контрольным выстрелом в голову полудохлого, но еще живого СССР. И тем самым бесплатно выполнить, как утверждают, заказ Запада, деньги за который получили другие.
Сейчас я вижу, что в связи с юбилеем ГКЧП растут ряды "Атаки-91" и "Десанта-91". "Атака" объединяет героев штурма в 91-ом году логова контрреволюции Белого дома, который не состоялся по независящим от его участников причинам. Организация возникла сразу после августовских событий как литературный клуб для обмена планами взятия московской "Бастилии" и быстро стала влиятельным общественно-политическим движением. "Десант-91" сложился из товарищества бойцов рейда в декабре того же года на Беловежскую пущу для нейтрализации готовящегося там сговора о расчленении СССР. Им не дали воздушный коридор. Обе команды недавно конфедерировались. Приняли решение о реабилитации, как прижизненной, так и посмертной, всех членов и соратников ГКЧП, которые ранее были подвергнуты ими общественному остракизму за нерешительность и медлительность, а также за употребление в рабочее время спиртных напитков. Упорядочен регламент приёма в организации участников так называемой "обороны" Белого дома. Ранее вступить могли лишь те раскаявшиеся, у которых на 19-е, 20-е и 21-е августа 91-го года имелось стопроцентное алиби по принципу трёх "ца": заграница, больница, любовница. Сейчас в ряды могут влиться и другие категории лиц, осознавших свою вину. Для этого они должны обратиться в соответствующие инстанции с заявлением установленной формы: "Прошу считать меня заложником банды Ельцина".
И думается, не записаться ли из чувства противоречия в защитники Белого Дома. А то их скоро совсем не останется.
Такова вся российская жизнь. Как сказано в стихотворении, с которым я прошёл весь августовский переворот: "Осталось лишь надеяться на бога, Он, говорят, и не таких хранит".
Но иногда гложет червь сомнения. А что, если б ГКЧП вместо иноземной мистики "Лебединого озера" запустил бы по всем тогдашним экранам наше советское и международно-революционное, к борьбе зовущий пламенный балет "Спартак". Как говорится, "сим победиши".
Так бы я понимал прошлое и настоящее, будучи в 91-ом сторонником ГКЧП.
"Воспоминание" второе
Двадцатая годовщина странного переворота взбодрила прессу и интернет, впавших было в летнюю спячку. Единственной свежей мыслью стало утверждение в какой-то газете, что путч легализовал русский мат. Поскольку примеров его применения "до и после" в тексте статьи, к сожалению, не было, оставим это открытие на совести автора.
Зато "конспирологическая версия ГКЧП" приняла законченную до совершенства форму. Из неё следует, что Янаев (роль первого плана), Крючков, Павлов, Пуго, Язов, Бакланов, Шеин, Стародубцев, Тизяков и другие - всего лишь актёры-любители, которым подвернулся выгодный ангажемент. Их наняли (или заставили) сыграть в спектакле "Государственный переворот". Продюсерами были, по обобщённым ныне данным, Горбачёв (роль за кадром), Ельцин (он же исполнитель главной роли), ЦК КПСС, КГБ, Министерство обороны, а также: украинские самостийники, прибалтийские националисты, закавказские сепаратисты и хлопковая мафия из Средней Азии. Все они, естественно, работали на деньги Запада и держали перед ним отчёт.
По замыслу режиссёров это был спектакль одного актёра, В прологе зрителей ввёл в сюжет Янаев, затем говорил лишь Ельцин. Остальным достались роли без слов. Правда, блеснула инженю из пресс-тусовки, которая вовсе не знала сценария и огорошила новоявленного президента страны вопросом о государственном перевороте. Но эта импровизация легла в сюжет удачно, добавив действию некий искренний драматизм. А так, он нагнетался шаблонными приёмами - традиционные танки на центральных площадях Москвы, набитые голодными мальчишками, одетыми в бэушное со складов стратегического резерва. Массовку для изображения народа нанимать не стали - зевак на столичных улицах и приезжих, охочих поглазеть на развлечения в мегаполисе, всегда с избытком. Не было трудностей и с "оборонцами" Белого дома. После того как к нему направились журналисты с пресс-конференции со своими обычными спутниками - наркоманами и проститутками, а вслед двинулись танки, которые сами не знали дороги на Пресню, там закрутился трёхдневный карнавал, прерывавшийся митингами. Ленинский броневичок из Питера подогнать не успели, и Ельцину пришлось выступать с подвернувшего под ногу танка. Среди зрителей было много седовласых участников Конгресса соотечественников. Вспомнив драму октября 17-го года, они очень тревожились за Северную столицу, но её в авторских разработках не было.
Некоторые участники художественной самодеятельности так вошли в образ, что газеты почти до конца сентября печатали письма женщин, которые требовали хоть раз в три ночи освобождать их мужей от баррикадной повинности. Дескать, ситуация уже не столь напряжённая. Муж-то приходит домой сытый, чистенький, почти трезвый, пахнет хорошими духами. Значит, боёв серьёзных нет, коль фронтовой быт так налажен.
Апофеозом стала публичная казнь Железного Феликса. Этот правёж удовлетворил горячие головы из массовки, которые не стали учинять самосуд над артистами, а лишь разбили в каком-то доме на Старой площади несколько стёкол и утихомирились.
Сюжет был исчерпан. Праздник закончился, настали суровые будни капитализма.
Иные уверяют, что готовился и второй спектакль под условным названием "Параллельный ГКЧП". Непонятно, правда, кто мог бы играть в нём, ибо вся партийно-государственная труппа была занята в первом. И кто б стал вкладывать деньги в дублирующий состав.
Однако есть авторитетнейшие свидетели того, что, действительно, существовал и другой штаб ГКЧП с мощными интеллектуалами, который готовил некую Концепцию. Но в определенный момент этот штаб был отстранён. Если сие правда, то думается, что эти посвящённые во втором слове лукавят. Тот штаб не был отстранён. Он самоустранился. Прикинув, что дело сделано, отправился восвояси. Куда? Наивный вопрос. Естественно, в Лэнгли. Срока давности миновали, но компетентным органам следует приглядеться к тем, кто контактировал с этим заморским штабом, а ныне занимается пропагандой его деятельности. История безумно любит повторяться.
Интересно и нынешнее поведение участников и зрителей представления. Гэкачеписты и их сподвижники стоят на своём. Они заявляют, что снова бы и снова бы выходили на сцену, даже зная, чем это кончится. Ещё бы, катарсис за катарсисом от зрелища гибели великой страны. И щемящее чувство сопричастности.
А вот те, кто был против, преисполнены вины. Понять их можно. 20 лет разочарований без права обжалования - серьёзный срок. Даже не в одиночке. Есть, правда, оголтелые "демократы", но их слова дорогого не стоят. Они, конечно, порвали с режимом, но отнюдь не все по своей воле, да и кредитная история у многих дурная. Да, и страдают "детской болезнью правизны".
Сам я лично, как отметил в начале, уж и не помню, за кого был в августе 91-го. Поэтому во второй части заметки позволил себе пофантазировать, как бы я воспринял историческое преломление событий, будучи в прошлом солдатом несостоявшейся гражданской войны за победу буржуазной контрреволюции.
Сложное чувство. Или удивлённое разочарование или разочарованное удивление. Но я не жалею, что волею судеб мне досталась контрамарка в хороший ряд, откуда всё было видно. Спектакль не анонсировался, но то, что он состоится, не вызывало сомнения.
Как и не удивил ремейк 93-го года. На сцену вновь вышел
