Разум
Сцилевский чувствовал себя то дряхлой, распадающейся на куски развалиной, то любопытным пятилетним ребенком.
За долгие дни пути он успел уже привыкнуть к многочасовым переходам, к тяжести рюкзака, к ломоте в спине и ногах. Привычка делала свое дело. Даже пренебрежение и насмешки спутников перестали его задевать.
Я робот, - решил он в один прекрасный момент. – Просто робот. Ничего не чувствующий, не понимающий, не замечающий.
До недавнего момента эта установка работала. И вот они добрались до обещанного Дзави еще несколько дней назад леса. Должно быть, после колдобин и оврагов дорога показалась ему чересчур легкой, раз он начал обращать внимание на то, что было вокруг.
То и дело вспыхивающее любопытство заставляло его рыскать по сторонам. Это сбивало с ритма ходьбы и сильно увеличивало нагрузку. Он постоянно останавливался, хватаясь за сердце и проклиная боль в спине, тяжеленный рюкзак и слишком быстро идущую группу.
Дзави крутила пальцем у виска. Вонг откровенно ржал. Борюсик нет-нет, да и копировал Сцилевского – даром, что свободы маневра у него было побольше. Все же шел налегке.
Ельник, по которому они сейчас шли, занимал не одну тысячу квадратных километров. Даже самый невнимательный наблюдатель мог бы заметить, что он напоминает более рукотворный парк, нежели лес, выросший сам собой. Деревья росли на равном расстоянии друг от друга, словно кто-то специально эти расстояния вымерял. Широкие прямые просеки, проходящие через ельник, никак нельзя было принять за проложенные животными тропы. К появлению и росту этой рощи должна была быть приложена не одна сотня рук. Вот только по эту сторону Пограничных Скал уже тысячу лет как никто не жил.
Еще поразительнее был вывод, к которому Сцилевский пришел на второй день пути через ельник. Даже если бы это и был рукотворный парк, он просто не мог быть таким идеально правильным! Деревья не просто располагались в строгом порядке, они были похожи одно на другое, точно близнецы. Стволы одинаковой толщины, ветки на одинаковом расстоянии от земли. Ни одной корявой или поломанной елки.
В любом нормальном лесу, да и в парке, должны рядом расти и старые деревья, и совсем молодые. Не говоря уж о подлеске, который должен быть в каждом лесу. Здесь же, казалось, деревья вовсе не имеют возраста. Землю устилал гладкий и ровный слой опавшей хвои.
На привале он-таки выбрал время, чтобы осмотреть окрестности неспеша и налегке. Дзави на это только рукой махнула.
- Заявишься – в спирте выкупаю, - бесстрастно оповестила она его.
На это Сцилевский сам махнул рукой. Первый раз, что ли? Он уже привык. Даже нравиться начало.
…А все-таки они не совсем одинаковые, - понял Сцилевский, осмотрев со всей сторон несколько ближайших елок. Хоть ветки у всех начинают расти где-то чуть выше человеческого роста, но сами они растут не одинаково у разных деревьев. Почему-то этот факт его успокоил.
Сцилевский решил пройтись, делая зарубки на деревьях. По мере удаления от лагеря слой хвои под ногами становился толще.
Пройдя несколько сотен метров, он обнаружил что-то вроде небольшой поляны: деревья здесь расступались, а в промежутке между ними был кусочек подлеска. Совсем молоденькие елочки росли вплотную друг к дружке.
Сцилевский оторопело хлопал глазами, глядя на это диво: до сих пор там, где они шли, ничего похожего не попадалось. Он подошел ближе. Елки как елки. Только совсем маленькие – чуть выше колена. Сделал зарубку. Прошел чуть дальше. Сотни через полторы метров – еще один такой же островок. Только елки чуть выше – немного не достают до пояса.
Тьфу ты. Чуть зарубку не забыл сделать. Так и заблудиться недолго. Пошел дальше. А вот еще. Только эти совсем маленькие, даже меньше тех, что он на первой поляне видел.
Он вдруг замер. Как это он его сразу не заметил? Вполне обычный предмет, для леса – вовсе ничего странного. Вот только в этом лесу до сих пор ничего подобного не наблюдалось. Ствол поваленного дерева был наполовину присыпан хвоей.
Он, задумавшись, присел на этот ствол.
Ну, по дороге им эти полянки не попадались, положим, потому что Дзави знала, где они могут быть, и намеренно их обходила. Оно и немудрено – вокруг них хвоя чуть ли не до середины щиколоток.
Но эти полянки были самыми ненатуральными во всем этом насквозь ненатуральном лесу. Не мог подлесок сам собой вырасти в таком виде.
Какой-то чуть слышный шорох привлек его внимание. Под хвоей немного поодаль что-то ползло. И ползло это что-то к нему. Змея?.. Волосы на затылке шевельнулись. Бежать!?.. Нет, нельзя. Потом дороги не найдет. Да и мало ли, что там. И с какой скоростью оно ползает. С бревна Костя поднялся, готовясь к любым неожиданностям. Нечто под хвоей замерло. Неопределенность.
Сцилевский осторожно начал подбираться к невидимому пришельцу, сам не зная толком, что собирается делать. Хвоя неожиданно взметнулась вверх, заставив его отпрянуть.
Посреди разворошенной хвои сидело… сидел… местный лесовик?..
** ***
Горечь поражения леденит сердце. Одна нелепа случайность пустила все его жертвы и усилия по ветру. Развеяла прахом все планы и расчеты.
Он стал слишком самонадеян. Потерял осторожность. Удача усыпила его бдительность.
Корень дерева, вылезший из земли. Он его просто не заметил. Зацепился за него и упал, не удержавшись на ногах. Прямо в заросшую плотной зеленью и оттого незаметную с первого взгляда лужу.
Почему он не придал значению этому происшествию вчера? Только подосадовал, что вымок…
Духи гор. Их чудовищные ловушки легко маскировались под безобидные и привычные на первый взгляд вещи. Он, Обб, забыл, что находится во владениях врага. Врага коварного, могущественного и беспощадного.
Ледяные щупальца отчаяния, сжимающие сердце, медленно ослабевали. Не оттого, что чувства притупились, нет. Его сердце постепенно переставало ему принадлежать. Он и сам переставал принадлежать себе. Его волю вытесняла чужая воля, и в конце концов сознание его накрыла черная пелена.
Спустя какое-то время темнота рассеялась…
** ***
Обб смотрел на свое тело со стороны и немного сверху. Он с каким-то отстраненным интересом наблюдал, как это тело, лишившееся хозяина, беззаботно вышагивает между елками. Неожиданно тело улеглось на брюхо и, извиваясь по-змеиному, поползло, не меняя направления. Обб с любопытством глядел, как его тело, проявляющее чудеса самостоятельности, быстро ползет под слоем опавшей хвои.
Впереди показалась человеческая фигура. Тело поползло медленнее. Человек топтался на месте и, похоже, разглядывал полянку с молодой порослью. Потом присел на поваленное дерево, подперев рукой подбородок. Тело неспеша, осторожно поползло к нему. Оно передвигалось практически бесшумно, однако человек что-то услышал. Он поднял голову и настороженно огляделся. И он понял, откуда доносится шорох! Он тихонько поднялся и сделал шаг навстречу ползущему телу.
Тело, похоже, тоже что-то услышало. Оно замерло. Человек, постояв с минуту на месте, сам пошел к нему. Он был уже совсем близко, когда тело, подскочив, отпрянуло и замерло, сидя на корточках, таращась на человека бессмысленными зенками.
Человек тоже отпрянул от неожиданности. Так они и замерли – в нескольких шагах друг от друга. Человек разглядывал тело с удивлением и любопытством.
Тело проползло вперед на полшага и снова замерло. Что задумала эта безмозглая колода? Неужели собирается напасть?
- Беги! – попытался закричать Обб беспечному глупцу, но тот, конечно, не услышал этого беззвучного вопля.
Сейчас он сожрет его, - с ужасом понял бывший видящий племени урсов. Но тело не стало кидаться на человека. Оно начало принюхиваться, вытянув шею.
- Ты кто? – с любопытством спросил человек. Тело невразумительно замычало.
- Есть хочешь? – снова обратился к нему человек. Этот вопрос ходячее бревно, похоже, поняло и азартно закивало. – Чем бы тебя…
Обб с изумлением наблюдал, как человек, порывшись в кармане, вынимает какой-то кусок и протягивает его бывшему телу. То цапнуло кусок и жадно засунуло в рот.
- Бездельник! Где тебя носит?! – донесся крик из-за елок. Человек, вздрогнув, обернулся.
- Я пойду, - обратился он к телу. – А ты за мной не ходи. И не показывайся никому. А то пристрелят еще. Они могут.
Он развернулся и заспешил на голос. Тело проводило его взглядом остекленевших зенок и благоразумно ушуршало в другую сторону.
** ***
Попытка расспросить Дзави и амбала о странностях ельника провалилась с треском. Похоже, оба даже не поняли, о чем Костя их спрашивает. Суть их ответов сводилась к одному: «здесь так всегда». А почему – их попросту никогда не интересовало.
На следующем привале Сцилевский снова отправился на прогулку по окрестностям. В этот раз он уже специально положил в карман связку сухарей. Почему-то он был уверен, что снова встретит вчерашнего знакомого.
Так и повелось – каждый вечер Сцилевского встречала в стороне от лагеря странная прирученная им невзначай зверушка. Костя часто думал, что заставило его прикормить этот подозрительный хвост, но разумного объяснения своему поступку не находил.
Единственными его питомцами во взрослой жизни были две золотые рыбки, которых приволокла ему бывшая возлюбленная. По ее уверениям, рыбки были волшебными и могли исполнять желания. Этот подарок он получил после того, как отдал ей свой оберег, с которым до того несколько лет не расставался. Костя прекрасно понимал, что она попросту не поверила в необычность яркой пластиковой безделушки, и в то, что она и правда несколько раз совершенно непостижимым образом его спасала. И рыбки просто были шуткой – не вполне доброй. Тем не менее, рыбки, наверное, обладали мистической чувствительностью. Они без всякой видимой причины сдохли буквально за день до того, как он узнал о предательстве любимой. Сцилевский после часто думал, что это был знак. Только он не сумел вовремя понять его.
Все это осталось в далеком прошлом. Он бы и не вспомнил, если б не появление нежданного питомца.
Не то чтобы Сцилевский не отдавал себе отчета в собственный действиях. Он знал, кто такие проросшие и понимал, чем ему грозит такое общение. Но он испытывал совершенно иррациональное чувство жалости к несчастному существу. Жалости, и в то же время – благоговения. Заглядывая ему в глаза, он ощущал, будто на него смотрит сама бездна. Это были глаза наивного младенца и мудрого старца. Пустые, ничего не выражающие и в то же время знающие абсолютно все на свете.
Вот только сказать этот лесовик ничего не мог. Невнятно мычал, а все больше отмалчивался.
Продолжалась эта идиллия неделю, пока их группа не вышла из леса. Ельник внезапно и без всякого предупреждения перешел в редколесье. Под ноги вернулись подзабытые было колдобины.
- А вот и наш хвост объявился, - радостно объявил Вонг на одном из привалов, оглядывая окрестности в бинокль.
- Может, пристрелим? – предложил Борюсик.
Костя, услышав это, похолодел. Что за черт, с чего его волнует этот ходячий рассадник инфекции? Тут бы свою шкуру в целости вытащить из этой авантюры.
- Не трогайте, - Костя испытал смешанное чувство облегчения и изумления – чтобы Дзави вступилась за подозрительного преследователя?.. – Он мне не нравится. Не было бы
