История лаборатории №27

же месте находился  классический круглый театр с непокрытым крышей партером, фахверковыми стенами и соломенной крышей. Собственно, именно в нем он впервые и увидел, что такое спектакль. Что удивительно, старое здание театра не согрело. Его просто пришлось закрыть. Дело в том, что в 1174 году открылся новый театр, «Большие маленькие истории» и хотя чтобы до него добраться, приходилось перебираться на другой берег Лена, да еще и добираться до самого края Нового района, большинство предпочитало сидеть в тепле под крышей, а не стоять под зонтиком по щиколотку в грязи. Да и сидячие места в ложе пусть и находились под крышей, все равно в них было холодно и в них попадал косой дождь. Зимой же театр вплотную встал перед опасностью банкротства. Почему-то публика, которая раньше спокойно выносила минусовые температуры и снегопад, с появлением альтернативы стала много разборчивее. Было принято решение о найме мага, которому следовало держать щит над пространством перед сценой во время неблагоприятных погодных условий. И хотя театр продержался до лета, услуги мага оказались для него слишком дороги. Тем более, что маги менялись через декаду, не выдерживая нагрузки.
Почти все, а в первую очередь газетчики, были уверены, что лето 1175 года - последнее для тетра, что имело большой общественный резонанс. Не обошлось даже и без фонда помощи театру, организатор которого таинственным образом исчез в середине лета. Исчезла и касса фонда. По разным слухам то ли с сотней, то ли с семью сотнями лендальских крон. Однако совершенно внезапно,  в конце года, театр заявил о реконструкции здания. Оставалось только гадать, откуда  же у него появились деньги, при том, что и до краха 1174 года, «Театр на Колодезной» нельзя было назвать богатым. Строились версии, начиная от находки клада в подвале театра, до помощи «Серых драконов». За последнее говорило некоторое обновление репертуара вновь открытого театра, а так же то, что среди его актрис появилась пара Цан-Цанских мордашек.
Многие выступали против перестройки тетра, и говорят о старых добрых традициях до сих пор, особенно когда вспоминают, что в старый театр вход был дешевле. Дождь же называют незначительной проблемой, когда речь заходит об искусстве. Однако, по скромному мнению Ивика, в новом театре было много уютнее, теплее и суше, что если и не помогало, то, по крайней мере, не мешало воспринимать искусство.

Как оказалось, их места находились в одной из лож, что делало билеты еще дороже, а ведь ему придется отдавать эти деньги… Значит, от мяса на ужин продется отказаться до самого нового года.
От невеселых размышлений Ивика отвлек голос Кристиллы:
- Держи, - девушка протянула Ивику тоненькую книжицу с нарисованным на обложке гномом, опирающимся на топор и держащим в одной из рук отрублену голову. По всей видимости, им самим. Ниже следовала надпись:
«А’млет, сын короля под горой»
Вильяма из Стратфорда
- Зачем это? – Ивик удивленно перевел взгляд с  книжицы на Кристиллу.
- А ты Энгельский знаешь? – вопросом на вопрос ответила девушка.
- Но ведь… да, понятно…
- Знаешь? Но откуда?
- А, нет, совсем не знаю,  - спохватился Ивик, - просто понял, зачем нужны эти книжки.
- Быстро ты.
Ивик только теперь сообразил, что пьесу будут играть не на всем понятном человеческом языке, а на языке оригинала, раз к ним в Лендал приехал  тот самый «Шар». Конечно, они могли бы и выучить  перевод, но надежды на это было мало.
Свет потух, оставаясь лишь на сцене,  все еще закрытой занавесом. Шум разговоров, передвигаемой мебели и шагов опоздавших становился все реже и тише, преображаясь из общего гула в отдельные всплески, да и тем оставалось жить недолго. Все шло к началу представления.  
Кто-то сзади толкнул стул Ивика, заставив его подвинуться к Кри. Не то, чтобы он был против, ведь Кристилла,  конечно же, была его подругой, но… Но ведь если он сейчас же не подвинется обратно, она наверняка будет негодовать, а если даже и не будет, то… Словом, жаться к друзьям неправильно.
Однако она почему-то не отодвинулась. Даже, как показалось Ивику, наоборот, подалась к нему. Впрочем, скорее всего ему показалось. Можно, конечно, попробовать положить руку на ее плечо, но ведь тогда точно не отвертеться от объяснений, а попробуй что-то объяснить, когда и сам с собой объясниться не можешь.
Над занавесом появились почти белые, лишь слегка подкрашенные золотым слова, вроде той надписи, что заменяла меню у Альбальта, хотя были и не столь вычурны:
«А’млет, сын короля под горой»
Исчезнув, они сменились на:
Вильяма из Стратфорда
Похоже, что те, кто задумал это, рассудили, что вряд ли кому-то понравится представление, если никто ничего не поймет.  Читать же текст в книжечке было не только неудобно, но попросту невозможно,  если ты не кошка или сова. С другой стороны, это не оставляло надежды на то, что островитяне потрудились выучить язык местных аборигенов.
«И все таки… может попробовать? – размышлял Ивик, - может Касп прав… Но быть такого не может… Но может…».
Занавес поднялся.
На сцене стояла пара мужчин, одетых в тяжелые на вид пластинчатые кольчуги и столь же тяжелые шлемы. В руках у каждого было по двуручному гномьему топору, а большая часть лица прикрыта бородами.
Стояли они перед входом в пещеру, закрытом массивными каменными воротами, с слегка светящимися руническими надписями. Занавес же изображал неплохо нарисованные горы, с покрытыми снежными шапками пиками.
Словом, декорации были на высоте. Еще в детстве Ивика многие спектакли обходились и вовсе без декораций, костюмы же ограничивались картонной короной, да кафтаном с пятном от курицы.
Все бы хорошо, если бы не рост «гномов», который по самым скромным оценкам Ивика был никак не ниже  170 сантиметров, что для гномов, даже в сапогах на высокой подошве, было недостижимым.
Пока Ивик восхищался костюмами, актеры  начали что-то говорить, как  Ивик и ожидал, на Энгельском,  так что понять их являлось для Ивика задачей непосильной.
Переведя взор наверх, он удостоверился в том, что там и в правду с пунктуальностью, достойной Рицендальтца, возникает перевод:

Филди.
И где же призрак, друг мой Илди?

Илди.
Не видел я его сегодня.
Однако, клянусь брадой своей дочурки,
Что выйдет ровно в полночь он,
Как враг богов первейший из тумана,
Локки - шпик трусов-великанов.

Филди.
Молись богам, что то не мед в главу твою ударил.
Невелика мне радость нос морозить,
Когда б я мог бы пить и мед хмельной, и пиво,
Пока король, принц Амлет и прочие пируют.
Коль не появиться твой дух,
В ночную вахту будешь ты стоять на страже,
Пока лед шлем к власам твоим не прикует.

Илди.
Ну как же можно, господин.
Еще минуты три аль пять и явится злой дух.

Филди.
Последняя попытка.
Уверен ль ты, что браги лишку ты не выпил, брат?

Илди.
Смотрите, офицер!

Зачитавшись, Ивик совсем забыл про сцену, а ведь на ней и в правду происходило нечто интересное.
Из  дальнего угла выплыло нечто, крайне похожее на призрака. Вместо обычных в таких случаях пододеяльников с намалеванными глазами, в полуметре над сценой плыло облачко, похожее больше всего на призрака, по крайней мере, как его представлял Ивик.  Несколько человек в переднем ряду партера вскрикнули, а откуда-то сзади раздался  крик:
- Три тысячи чертей! Это же тот самый… господин Аренье де Сарон де Бискв! Но… но откуда… - крик прервался резко и внезапно, как будто бы того, кто кричал огрели по голове чем-то тяжелым, а то и вовсе застрелили, дабы не мешал смотреть спектакль. К слову, голос показался Ивику смутно знакомым, но времени, да и желания вспоминать, кому же он принадлежит, у него не было.
Призрак же, вместо того чтобы предпринять какие-либо активные действия, просто пофланировал по сцене, исчезнув за противоположной кулисой. Один же из  «гномов» все это время удерживал второго,  который несколько раз порывался броситься на призрака с топором наперевес.

Илди.
Опомнись, брат.
Что можешь ты поделать с этим наважденьем?

Филди.
Отступи в сторонку, брат мой Илди,
А то понатыкаю я тебе по первое число,
Что будешь ты кричать, как человеческая самка
В свой первый раз.
Или ты запамятовал, кто тут командир?!

Илди.
Не трогай духа, командир.
Ты лучше в лик его взгляни,
А уж потом подумай, можно ль на него
Топор поднять.

Филди.
Что говоришь ты, Илди? Какой там лик,
Туман один нечеткий.

Илди.
А ты взгляни внимательней,
Мой командир.

Призрак вновь поплыл, почему- то с той же стороны, что и в первый раз, хотя, по идее, должен был возвращаться обратно. Разве что он успел облететь всю гору. Впрочем, кто разберет этих призраков.

Илди
Смотри.

Филди.
На что же…
Но боги,
Это ж наш покойный государь.
Пусть бороду мне сбреют эльфиянки,
Срам свой непрекрывши,
Заставив после танцы танцевать
В одном исподнем,
Коль это не король подгорный.

Илди.
Все так, мой брат.
Король покойный наш.

Филди.
Но как случилось так,
Что духом неприкаянным он ходит
В то время, как в чертогах златых,
Он должен бы мед с брагою небесно пить?

От чтения Ивика отвлекло странное и внезапное, но, несомненно, приятное чувство. Как будто бы в плечо ему уткнулось что-то  теплое… и…
Повернув голову, Ивик обнаружил, что Кристилла, уткнула голову в его плечо и тихо смеется.
Уткнула голову в его плечо… Так значит…
Сивикус осторожно, старясь ее не побеспокоить, завел руку назад и положил ее на плечо своей подруги, ожидая взрыва.
Но взрыва не последовало, волшебница даже не попыталась отстраниться.
«Неужели Касп был…»
- Вижу, неплохо вы тут вдвоем устроились, - раздался знакомый голос над ухом.
Реакция Ивика и Кристиллы была молниеносной и единогласной. Оба отпрянули в разные стороны,  что не могло не породить несчастного случая. Локоть лаборанта-математика столкнулся со лбом студентки-ведьмочки, однако ни один не обратил на это внимания и уже через пару мгновений они сидели, как ни в чем не бывало. Ивик даже удержал себя от того, чтобы потереть ушибленный локоть, который уже начинал болеть, хотя и ударился всего лишь о девичий лоб, оказавшийся много прочнее хрусталя и куда тверже лебединого пуха.
- Касп?! Что ты… как ты вообще здесь оказался? – повернулся Ивик к сослуживцу, видеть которого вновь был ни в коей мере не рад.
- О-о, это долгая и более чем захватывающая история, достойная пьесы, - пафосно ответил тот, - если же опустить ненужные детали, то у меня в среде работников театра есть м-м… неплохой друг, который пропустил меня и провел к вам.
- А под другом следует понимать очередную девчонку, - скорее отметил, чем спросил Сивикус.
- Я же сказал, что ненужных деталей раскрывать не собираюсь.
- И зачем же ты сюда… - Ивик замолчал, стараясь подобрать слово, одновременно отражающее все его чувства, но при этом допустимое в театральной ложе. Дело в том, что по его глубокому убеждению, жаргон Керлендерских переулков употреблять в театральной ложе было непозволительно, - вломился,  Касп?
- Ну мне ведь тоже интересно посмотреть на творение великого Вильяма из Стратфорда, сыгранное, к тому же не кем-то, а труппой того самого тетра, где играл сам Вильям.  - С этими словами приятель совершенно бесцеремонно влез между Кристиллой и Сивикусом, положив руки на плечи обоим, как будто бы сидели они в кабаке, а не в