Сновидец

спине. Юно-ша отчаянно напряг мускулы, пытаясь избежать ещё большей боли – но она всё же пришла, заставив его задрожать.
Найры остановили лебедку, лишь подняв его высоко в воздух. Лишенное опоры, тело Вайми до предела прогнулось – вывернутые назад локти и затылок почти касались друг друга. Его бёдра выгнуло назад ещё более безжалостно, а цепи натянулись так, что оковы врезались в кожу.
Не в силах даже пошеве-литься, Вайми прикусил губу, зажмурился, каждой клеточкой тела ощущая разрывающую мышцы неистовую боль. Он мгновенно взмок от неё и едва мог соображать.
– Я думаю, тебе понравится, – сказал, ухмыльнув-шись, Ханнар и вышел вслед за стражниками.
В замке загремел ключ. Ещё секундой раньше свет погас и Вайми оказался в темноте.
............................................................................................
Он потерял всякое представление о вре-мени – пытка длилась, казалось, целую вечность. Его почти разорванные мышцы пылали белой, ослепительной болью, спина горела, плечи и бёдра словно жгли на медленном огне. Эта боль тянулась час за часом. Чтобы не сойти с ума, Вайми пытался вспоминать свою прежнюю, вольную жизнь, но это плохо у него получалось. Ему казалось, что мышцы вот-вот разорвутся от этой нечеловеческой боли, от неё он уже не мог мыслить отчетливо. Он только страдал, – молча, стиснув зубы, когда каждый вдох, казалось, увеличивал боль.
Он понемногу впадал в забытье и опомнился, лишь когда загромы-хала дверь и свет факелов ослепил его. Вайми зажму-рился, потом осторожно приподнял ресницы. В камеру во-шел Ханнар с парой стражников – и молодой найр усмехнулся: пленник весь дрожал от боли, но длинные синие глаза смотрели по-прежнему остро и зло.
– Я знал, что тебе понравится, – с обычной ухмыл-кой сказал он. – Хорошо. Тебя хочет видеть государь, – добавил он без всякого перехода.
– Государь? – спросил Вайми.
– Государь.
Стражники опустили его без церемоний, просто выбив стопор лебёдки, и Вайми вновь грохнулся на пол, чуть не разбив себе таз и сбив дыхание. С его ног сняли цепи, позволив ему разогнуться. Юноша никак не ожидал, что боль в плечах, бёдрах и спи-не от этого станет ослепляюще  дикой – такой сильной, что он свернулся на полу и начал рыдать от неё, забыв и о стыде, и о чести. Найры – спасибо им – оставили его в покое, дав прийти в себя. Всего минуты через три боль... нет, не прошла, но сде-лалась вполне переносимой. Потом обессилевший Вайми замер, мокрый от пота, совершенно измученный, часто дыша. Бёдра и живот горели, словно облитые кипятком, их растянутые мышцы всё ещё вздрагивали – но само отступление боли стало невероятным наслаждением...
Сжав зубы, чтобы не застонать, юноша сел – перекатиться на спину стоило невероятных усилий, – и с неожиданным вызовом взглянул в глаза найра. Ханнар ухмыльнулся.
– Вторая часть намного интереснее. Пошли!
Вайми подтянул пятки к заду и одним рывком поднялся, чуть не потеряв сознание от боли. Голова у него гудела и шла кругом, плечи горели, дикая боль всё ещё скручивала его живот и дёргала бёдра – но, к собственному удивлению, он вполне крепко стоял на ногах, что пришлось весьма кстати, так как стражники вытащили ши-пящего на каждом шагу пленника в коридор. Здесь их ожидали ещё четверо солдат в полном вооружении – с копьями и луками, в украшенной золотом броне. Окружив Вайми, они повели его вверх – по лестницам и коридорам, всё более роскошным и светлым. Каждый шаг отзыва-лся дикой болью, и пленник брёл кое-как, шипя и покачиваясь. Стражники цепко придерживали его за скованные за спиной руки, но Вайми был уже рад этому – иначе наверняка бы свалился.
Здесь на каждом шагу попадались дамы в длинных платьях и почтенного вида найры с серебряными обручами в волосах, в роскошных туниках из расшитой золотом тяжелой гладкой синей ткани, стянутых ещё более тяжелыми поясами из меди, с тремя замысловатыми пряжками – одной пояс застегивался, а к двум другим, по бокам, крепились ножны кинжала и меча. Все они останавливались и смотрели на него, отпуская непристойные замечания, но Вайми старался не смотреть на них. Роскошь дворцового убранства заставила его восхищенно вертеть головой – сложенные из кусков твердого дерева рисунки на полу, узорчатая мебель, лепные украшения на стенах... Вайми представил себе, какого труда стоила такая красота. Уж конечно, её создавали не её расфуфыренные хозяева. Они просто паразиты и воры.
Они прошли целую анфиладу залов. У их золоченых дверей стояли парами солдаты в роскошно вышитых золотом синих плащах поверх такой же изукрашенной брони. Они держали в руках золоченые алебарды.
Наконец, ошалевшего юношу втолкнули в светлую просторную комнату. Её громадные открытые окна выходили на юг, в них веял прохладный ветер. Отсюда, с самого верха дворца, открывался замечательный вид на Парнал – а над морем черепичных крыш вдали призрачно синели Ограждающие горы. Мебель здесь, казалось, состояла из одних расшитых удивительно яркими картинками подушек. Всё здесь было шелковым, мягким – какие-то бесконечные занавески, пуфики, барахло... кроме стоявшей в самом центре массивной деревянной рамы с какими-то, похожими на штур-валы старинных кораблей, колёсами и валами с цепями, кончавшимися оковами для рук и ног.
Сердце у Вайми ухну-ло и бешено забилось, почти сразу успокоилось и заби-лось снова: он без особого труда понял, что эта жутковатая штука предназначена для него. Ему вовсе не хотелось входить в эту комнату – но выбора у него не оставалось. Или его затащат туда силой, или...
Вайми яростно помотал головой. Собственный страх вызывал у него омерзение, и он, сжав зубы, сам пошёл вперед, замерев, наконец, в центре внимания странной и пёстрой компании: нескольких солдат с луками, очевидно, телохранителей, – они смотрели на него, как на мишень, – полутора десятков знатных найров и ещё нескольких дам в невероятных платьях, похожих на многоэтажные перевёрнутые цветы.
Его взгляд невольно притянула девушка в коротком белом платье и сандалиях. Удивительно рослая и крепкая для найров, она вполне могла сойти за девушку из племени, длинные медные волосы тщательно вымыты и расчесаны волосок к волоску. Что-то в её облике – то ли сильные руки, то ли лицо – неуловимо напомнили ему Ахану. Чувствовалось, что она может постоять за себя. На поясе у неё висел длинный кинжал в ножнах.
– На колени, – зашипел Ханнар, подталкивая его. – Встань на колени!
Не поняв, что от него хотят, Вайми привычно сел на пятки. Дамы засмеялись, и он улыбнулся в ответ, глядя на них снизу вверх. В центре сидел пухлый, небольшого, даже для найра, роста мужчина средних лет. От остальных его отличал золотой, увенчанный причудливыми лепестками обруч на голове. Юноша понял, что это и есть государь.
У повелителя Найра было невыразительное, круглое, как тарелка, лицо. Его глаза – маленькие, цепкие, зоркие – были глазами вождя, но ничего больше от вождя в нем не замечалось. Как огромное множество народа может слушаться такого, пускай и хитрого, но всё же забавного человечка? В этом скрывалась какая-то тайна. У Вайэрси прорезались порой такие же вкрадчивые повадки – но он был суровым, даже грозным. Этот же...
– Поднимись, юноша, – мягким, приятным голосом сказал государь. – Иди сюда.
Вайми с трудом поднялся на дрожащие ноги. Ему вдруг подумалось, что Вайэрси обруч государя подошёл бы куда больше. Но ему не повезло – он стал сыном не того народа...
Когда он подошёл ближе, его взгляд упал на украшенную тончайшим узором коробку из литой латуни – плоскую, большую и квадратную. Она стояла у рамы, на круглом инкрустированном костью столике. Государь тоже подошёл к ней и легко поднял тяжелую крышку.
Вайми увидел покрытые насечкой цилиндрические хвосты игл, – они торчали из залитой розоватым маслом латунной матрицы. Масло испуска-ло неожиданно сильный, пряный и острый запах. Игл было много – тридцать на тридцать, то есть всего девятьсот. Вайми боялся даже представить, для чего они тут нужны, его затрясло, сознание помутилось. Но самое страшное ожидало его впереди.
– После многочисленных убийств наших добрых подданных я вынужден послать моих солдат в ваше селение и уничтожить всё твоё племя, – с почти искренней печалью сказал государь. – Тебя водворят в клетку в моём зверинце, а всех твоих соплеменников мои солдаты затравят, как крыс. Я постараюсь, чтобы ты видел их трупы...
Вайми отрицательно мотнул головой, но не смог из-дать ни звука. Его сердце забилось так, что вот-вот, казалось, выскочит из горла. Вдруг его охватила страшная, беспощадная ярость. К своему стыду, в этот миг он не думал о племени, но вот Лина стояла перед ним, как живая, и любой, кто желал ей смерти, сам должен был умереть.
Скованные за спиной руки и нагота теперь мало что для него значили. Он сделал быстрый шаг вперёд – оставалось лишь развернуться на пальцах босой ноги и лягнуть государя пяткой в грудь. Вайми не сомневался, что у него хватит сил переломать твари рёбра и вогнать их острые концы прямо в сердце. Он надеялся, что потом его тут же убьют – и умереть, убив вражеского вождя, будет почти не обидно...
Его словно поразило громом – юноша рухнул на колени, едва не упав совсем. Он не сразу понял, что Ханнар наотмашь двинул его в ухо – сзади, он не смог ни заметить, ни отразить удар.
– Посмотри, – как ни в чём не бывало, предложил государь. Он достал из гнезда иглу и протянул её пленнику.
Игла оказалась короткой – не более дюйма, причем трёхгранное, с продольными желобка-ми, жало занимало всего половину её длины. По-хожее в сечении на трёхлучевую звезду, оно блестело от покры-вающей его гладкой масляной плёнки.
– Твоя ничтожная дерзость заслуживает наказания, – скорбно провозгласил государь. – Ты не выйдешь из этой комнаты, пока все девятьсот игл не будут, одна за другой, введены в твоё тело, а потом, так же одна за другой, извлечены обратно.
Глаза Вайми стали больше, чем когда-либо. Он захотел дико заорать, но тело затопила свинцовая тя-жесть. В голове стучало. Сердце пыталось выпрыгнуть из груди и ускакать подальше. Тело не хотело чувствовать это-го. Мозг отказывался понимать. И непреодолимое же-лание отмотать время назад, чтобы ничего этого не было.
Страх... да, именно страх привёл его в себя. Он поднял голову и посмотрел прямо в тускло-зеленые глаза государя. Через несколько секунд тот сморгнул и отвернулся. На губах Вайми появилась улыбка – невыразимое никакими словами презрение. Он не успел открыть рта – Ханнар пнул его сзади, между бёдер, и юноша распластался на полу, задыхаясь от мук, чувствуя, что умирает...
На него вновь навалились солдаты. Вайми не сразу осознал, что с него сняли оковы, что, впрочем, не доставило ему радости – со скованными за спиной руками его не смогли бы растянуть на раме. Больше всего на свете ему сейчас хотелось свернуть государю шею – но, часто дыша широко открытым ртом и подвывая от дикой боли, он совсем не мог сопротивляться.
Его подняли, потащили, и бросили спиной на раму. Тут же его запястья и щиколотки сжали широкие стальные оковы – и Вайми испуганно вскрикнул, когда защелкали штурвалы и цепи зазвенели, растянув его нагое тело в беззащитную струнку. Юноша оцепенел, непроизвольно зажмурившись. Он знал, что с ним