стол, она взглянула Казанцеву в глаза. Это был взгляд взрослой, умудренной опытом женщины.
Когда, после приличествующей случаю вежливой болтовни и традиционной чашки чаю Казанцев перечислил приметы подозреваемого и изложил характер интересующего его вопроса, Роза молча подняла глаза к потолку так, что остались видны лишь белки, пронизанные кровавыми прожилками. На потолке этой комнаты ее дворца, расположенного посреди трущоб, были нарисованы козлоногие сатиры, преследующие нимф. Потом она так же молча пристукнула чашкой о стол и глазами указала Казанцеву на дверь.
Глава 8.
Казанцев возвращался в свое одинокое жилище поздно, усталый, как собака, и полупьяный. После целого дня напряженной работы ему пришлось еще высидеть совещание у районного прокурора, а потом он имел малоприятный разговор с Голубой.
Партнер придержал его за локоть на выходе из прокуратуры.
- Слушай, ну что ты, как не родной? У нас ни хрена нет, а ты скрываешь информацию. Девки же наверняка тебе что-то сказали. Чего-то они тебе доверяют, хотя я на территории больше, чем ты.
- Ты мельче, -огрызнулся Казанцев, поворачиваясь, чтобы уйти, он устал, у него не было никакого желания поддерживать этот разговор.
- Что? – сделал вид, что не понял, Голуба, но на самом деле понял, обиделся смертельно и, не получив ответа, спросил едко:
- И что ты им такое делаешь, а?
- Ничего не делаю, - жестко ответил Казанцев. – Я просто не бью их по мордасам на опорном пункте, просто для своего удовольствия. У меня и так стоит нормально и чтобы у меня отсосали, мне не надо кого-то в наручники заковывать, понятно?
Уши у Голубы вспыхнули. Иногда Жене Голубе бывало стыдно. А когда ему становилось стыдно, то кровь отливала от лица, а уши наливались рубиновым цветом, и он ничего не мог с этим поделать.
- Постой! – хрипло крикнул он в спину Казанцеву. – Давай не будем выпендриваться, как барышни.
Казанцев остановился.
- Скажи, если что-то знаешь, - продолжал Голуба. – А ты знаешь. Ты же лазишь целыми днями, проверяешь что-то. А у нас нет ни одной зацепки. Прокурор не слезет, его самого давят. Группа группой, но за территорию отвечаем мы с тобой. И нас по башкам шибанут, если мы не раскроем. Или фармазонить придется. Ну хватит лепить из себя блядского Шерлока Холмса, ты же один ничего не сделаешь.
По сути дела, он был совершенно прав.
- Ну хорошо, - устало сказал Казанцев, ему хотелось закончить, выпить и пойти домой спать. – Есть подозреваемый. Лет пятьдесят. Седой. Высокий, импозантный мужчина. Носит дымчатые оптические очки. Был одет в белый пиджак, черную рубашку и черные брюки. Ездит на крутой черной тачке с водителем.
- У нас по учетам такого нет, точно, - после паузы сказал Голуба. – У нас все босота больше.
- Значит, надо сделать запрос в информационный центр УВД, - сказал Казанцев. – И параллельно проехать по райотделам, поговорить с операми, посмотреть, что у них есть в загашниках по извращенцам. Вот завтра с утра этим и займешься. Если лавров хочешь.
- От группы конспирируем? – деловито спросил Голуба.
- Не конспирируем, - раздраженно ответил Казанцев. – Просто, информация не проверенная. Вот проверь, тогда посмотрим.
После чего, он повернулся и пошел в ночной бар по пути к дому.
Он расслабился, а расслабляться нельзя никогда. Он знал, что нельзя, но даже сталь устает. А железных людей нет.
За дверями его подъезда Казанцева встретила тьма. Света не было не только внизу, но и на всех лестничных площадках. Матернувшись, Казанцев нащупал перила и начал тяжело взбираться на свой этаж. Впереди послышалось какое-то шевеление, потом топот. Тьма вспыхнула ослепляющим ударом в лицо. Казанцев упал навничь, приложился затылком о ступеньки и, не теряя сознания, потерял на несколько секунд способность двигаться. Он чувствовал, как чьи-то руки шарят по карманам, выдирают из поясной кобуры пистолет, но ничего не мог сделать. Потом его снова пнули, в голову, и на этот раз сознание погасло.
Придя в себя в полной темноте, он некоторое время не мог понять, где находится и что произошло. Затем нащупал ступеньки, опору перил и всполз по опоре на ноги. Ноги дрожали и подкашивались. Цепляясь за перила, он добрался до своей двери, на ощупь открыл ее и перевалился через порог. Он был не только сильно травмирован, но и пьян. В голове стучал молот, дробя обрывки необходимостей: "Бежать...Искать...Звонить...". Но делать он ничего не мог. По стенке он добрался до дивана, рухнул на него и провалился в беспамятство. Среди ночи его несколько раз выворачивало наизнанку и, не приходя полностью в себя, он мог лишь рефлекторно свесить голову вниз, чтобы не захлебнуться в собственной блевоте.
Глава 9.
Казанцев проснулся на рассвете с дикой головной болью, сердцем, колотящимся о ребра и пересохшей глоткой. Не предпринимая никаких усилий, чтобы привести себя в порядок, он сразу вышел в подъезд и тщательно осмотрел ступеньки и лестничные пролеты. Ничего не обнаружив, он вышел из подъезда и так же тщательно стал осматривать асфальт, медленно продвигаясь к мусорным бакам. Его пошатывало, в глазах двоилось, но он упорно всматривался в каждую пядь дороги под своими ногами. В пыли виднелись следы прутьев, вскоре он услышал шорканье метлы и, завернув за угол, увидел бабу Валю.
- Валентина Петровна, - сказал Казанцев, едва шевеля губами. – Интересного ничего не находили?
Баба Валя остро глянула на его опухшее лицо.
- Находила. Магарыч дашь, скажу.
- Два магарыча, - попытался улыбнуться Казанцев. – Три магарыча. Ну не томи.
Баба Валя достала из кармана оранжевой жилетки и сунула ему в руки его милицейское удостоверение.
- На. Про магарыч не забудь.
- Не забуду, - сказал Казанцев. – Больше ничего не находила?
- А ты что хотел? Кошелек с деньгами? – усмехнулась баба Валя. – Не было кошелька.
- Спасибо, - сказал Казанцев и пошел дальше, осматривая окрестности.
Существовала очень небольшая надежда на успех. Избавиться от милицейской ксивы, случайно прихваченной на грабеже, было делом естественным. Но расстаться с такой ценной вещью, как пистолет, смог бы далеко не каждый, а больные мозги Казанцева пока не могли осилить никакой другой версии, кроме грабежа. Однако, следовало использовать все шансы, он внимательно осмотрел прилегающую к дому территорию и, ничего не обнаружив, вернулся домой.
Итак, волыну он утратил. Теперь следовало предпринять меры по вытаскиванию себя из дерьма.
Казанцев достал из аптечки тонкий инсулиновый шприц с почти невидимой иглой, ампулу эфедрина, и стоя перед зеркалом, сделал себе инъекцию под язык. Моментально череп изнутри омыла горячая волна, уносящая всю муть из мозга и из глаз, отражение в зеркале просветлело. Боль в задней стороне головы не ушла, но теперь это была боль бойца, а не полураздавленного червя. Потом он съел бутерброд, запивая его крепким и очень сладким кофе, чай сейчас пить было нельзя. Затем принял контрастный душ и тщательно побрился, под левым глазом расплывалась багрово-синяя гематома, но с этим ничего поделать уже было нельзя. После этого, он выгреб из-под ванны всякий маскировочный хлам, поддел ножом керамическую плитку, извлек из углубления в полу два обернутых а полиэтилен пакета, уложил их в карманы легкого пиджака, и глянув на часы, быстро вышел из дому.
До передачи смены в дежурной части оставалось еще полтора часа, когда он вошел в райотдел.
Начальник дежурной части с усмешкой глянул на темные очки, закрывавшие пол-лица Казанцева, но ничего не сказал. Работа была такая, не болтать лишнего.
- Серега, разговор есть, - сказал Казанцев, беря его за плечо. – Пошли в каптерку.
"Каптеркой" в конторе называли оружейную комнату, там стоял стол с посудой, электрочайником и диван, там спали и пили, хотя это было категорически запрещено.
- Серега, у меня есть волына, - сказал Казанцев, выкладывая на стол новенький ПМ, когда начальник дежурной части запер за ними железную дверь. – Но на ней не такие номера, как в журнале учета, понимаешь?
- Ну..., - скривился Серега.
- Да ты постой, - Казанцев подсунул ему под руку пачку стодолларовых бумажек, числом в десять. – Нам обоим скоро на пенсию. А на бумаге исправить легче, чем на железе.
- Ну..., - Серега неопределенно растопырил над столом пальцы.
- И за Казанцевым не заржавеет, ты же знаешь, - Казанцев наклонился к его лицу. – Все, что захочешь, в любое время.
- Сколько времени? – сгребая купюры хмуро спросил Серега.
- Еще вчера, - ответил Казанцев и вышел из оружейки, оставив начальника дежурной части наедине с его делами.
Предпринятые Казанцевым пожарные меры имели следующие обоснования. Утрата оружия работником милиции – это очень большое ЧП. В решение которого включится прокуратура, УВД города и области. Разумеется, если речь идет о рядовом работнике. Не рядовые решали подобные вопросы без шума, примерно так же, как и Казанцев. Первым этапом для рядового опера будет служебное расследование, а не уголовное дело. Если только этот опер не лежит под капельницей с проломленным черепом. Первой версией будет – утрата оружия по халатности. Проще говоря, по пьянке. Так оно и случалось чаще всего. Нажрался, начал размахивать пистолетом, набили морду, пистолет забрали. Именно такую версию и принял бы прежде всего сам Казанцев, взглянув на опухшего, перегарного опера с синяком под глазом. Ему было хорошо известно, что подобные эксцессы, как правило, маскировались под грабеж – напали сзади, ударили по голове, оружие похитили. Поэтому он не питал никаких иллюзий о развитии событий в его собственном случае. Начнется пресс. Его квартиру вывернут наизнанку с целью обнаружения следов пьянки или драки. С той же целью допросят родственников, знакомых, всех, кто имеет с ним контакт, включая соседей и бабу Валю, и никто с ними церемониться не станет. А в таких случаях люди боятся и говорят то, что от них хотят. Если имело место преступление, то будет ли найден преступник – это еще большой вопрос. А "стрелочник" всегда под рукой, с него и надо начинать. Кто-то должен быть наказан. Этот принцип, которым руководствуется система в своих действиях, действует и внутри системы. То есть, Казанцева вероятнее всего вышибут из органов без всякой пенсии, а о предпринятом им расследовании уже и речи не будет. С другой стороны, пистолет мог быть в любой момент случайно обнаружен или даже выстрелить где-то. И если опер сразу не заявил о пропаже оружия, то это будет уже не "халатность", а "преступная халатность", и последствия будут намного круче.
Глава 10.
Остаток утра Казанцев прозанимался зачисткой своей квартиры, а потом, по большому кругу, еще раз осмотрел окрестности, - на всякий случай и безрезультатно.
- Ты чего на оперативке не был? – вопросом встретил его Голуба на опорном пункте. – Начальник кипежевал. Звонил. А у тебя мобила отключена.
- Сломалась, - коротко ответил Казанцев. – И труба в ванной потекла, все утро промуздыкался.
- А глазом на трубу напоролся? – ухмыльнулся Голуба. – И мобила сломалась. Ты скажи, если что, я это дело мигом организую.
- Спасибо, организатор, - хмуро ответил Казанцев. – Сам разберусь. Ты по райотделам промотнулся?
- Я бы там до вечера мотался, - раздраженно сказал Голуба - Есть такая вещь, телефон, знаешь? Прозвонил всем.
- Кому, всем? – спросил Казанцев. – С
