нашем случае – к бетонному своду потолка), произнес полным сокрушения голосом:
- Отче, за что наказуешь меня? – только в этот момент Ким заметил, что Лануса как всегда заносит, а он сам рискует стать жертвой его очередной каверзы и объектом обидных шуточек сотоварищей на ближайшие несколько дней. Ким поспешно оглянулся в поисках смеющихся зрителей, таковых к счастью, не нашлось.
Впрочем, тема спора была слишком щепетильной, чтобы от него уклониться.
- А что, собственно, смешного? Ты не веришь в Мастера? – вопрос, в принципе, по существу. Предания о Мастере Зимней Ходьбы, не смотря на их «хрестоматийность» пока еще никто не отменял. Тут Ланусу приходилось как-то выкручиваться.
- Разумеется, верю. Я лишь не верю в то, что он появиться здесь и сейчас. Допустим даже, что в данном контексте "эон" действительно означает астрологический период, хотя толкований может быть масса. Однако каков этот период, по существу и протяженности? Каковы признаки его смены? Какова вероятность, что прав ты? Один к триллиону? А я - реалист, и не могу ставить на столь ничтожный шанс.
«Ничтожный шанс»? – думал Ким, - каково сказано? Сначала человечество увязло в технократии, почти полностью погубило природу, затем в своей неуемной экспансии в космос развязало войну с Манаси. Проиграв войну, как того следовало ожидать (ведь Манаси - высокоразвитая общинная цивилизация), люди и вовсе пришли к упадку, сначала растеряв почти все технические, а потом и гуманитарные достижения. Где великолепная голографическая живопись? Где искусство садов? А медицина? Она на уровне средних веков! И, как будто этого мало, человечество пришло к полной анархии, разбившись на кланы, подобно дикарям, и увязнув в нескончаемых войнах. В добавок ко всему, человека теперь и вовсе вытесняют с лица земли вышедшие из под контроля одичавшие клоны – амиды. Это ли не конец времен?
- Неужели ты не чувствуешь как дрожит воздух, как каждый атом трепещет в ожидании Мастера, как люди безотчетно взывают к нему всем своим существом? Не чувствуешь, как лучшие из людей, оставшихся на планете напрягают последние силы души своей, чтобы приблизить, сделать возможным его приход? На это нельзя не отозваться, нельзя не откликнуться. Не может Небо оставаться глухим и слепым! Так что, Ланус, он придет! Придет именно к нам. И мир изменится, Ланус! Изменится, с тобой или без тебя!
В глубине души Ланус, конечно, был согласен, но уж очень любил он поспорить всласть, тасуя аргументы или выигрывая на броских репликах.
- Ты по уши в сахарной вате, как я вижу, но все не так радужно. У нас четыре раненных и никаких антибиотиков. Глюкоза и белковый концентрат тоже на исходе. Реактор на грани полного износа. Куча ублюдков за стенами этой бетонной развалины, положивших себе, во чтобы-то ни стало, нас укокошить. А ты кормишь меня сказками? Спустись на землю. И еще: я осмотрел вчера твой бластер. Там в коллекторе пыль толщиной в палец! Ты что, хочешь сподобиться участи Дарта?
Дарта, конечно, ругать было совсем не хорошо. Ланус это чувствовал. Дарт погиб только вчера, и был ли бластер тому виной, еще большой вопрос. Ким так и вовсе утверждал, что Дарт вовсе не погиб, а исчез (это Ким видел сам, однако для Лануса такое свидетельство, само собой, мало что значило). Ланус же, со свойственной ему дотошной наблюдательностью, уже прочел его мысли. Он тоже слышал вчера разговоры о том, что Дарт, дескать, исчез.
- У него заело бластер, и амиды поджарили его.
Сказав это, он внутренне содрогнулся. Само собой, ему было жаль Дарта, и говорить о его гибели пренебрежительно уже на следующий день Ланусу не хотелось. Но взятый им в начале разговора тон этого неизбежно требовал. Стоит ли говорить, что здесь взорвался Ким, ведь причин такого грубого цинизма он не понимал, да и не собирался в это вникать.
- Заткнись, Ланус! Я сам это видел. Он просто не стал стрелять.
Если до этого Ланус держался своей обычной глумливой манеры, то теперь в его глазах блеснула настоящая ярость, а в голосе зазвучала сталь:
- А теперь слушай меня очень внимательно. Если идеи мученичества не покинут тебя в самое ближайшее время, то окажешься в психоизоляторе.
- Плевал я на твой психоизолятор, - едва успел вставить Ким.
- И вот еще что, - продолжал греметь Ланус, - Лигу создали для того, чтобы сберечь все то лучшее, что осталось у человечества. Да, мы растим и пестуем нового человека, очищенного от скотства. Но мы будем и защищать его. И всего меньше для этого подходят слюнтяи вроде тебя и тебе подобных. У тебя снова параноидальный приступ? На сей раз очень не во время.
Кто знает, чем бы на сей раз завершился спор, однако закончить его не удалось, спорщиков прервал монотонный ноющий звук сирены. «Боевая тревога!» - равнодушно зазвучал электронный голос в оповещателе.
3.
- Амиды по правому флангу! У них бронекатер и они летят к большой Цистерне! - сообщил пробегающий мимо с бластером наперевес Снипс, тот самый недалекий чернокожий парень с безупречными хозяйсивенно-бытовыми навыками. Стрельба снаружи слышалась все отчетливее, а когда Ким и Ланус, заряжая на ходу, выбрались на галерею, грохотало во всю.
- Они хотят уничтожить Цистерну? - предположил Ким.
- Ерунда. Цистерну не взять на катере, - перекрывая грохот, прокричал в ответ Ланус.
Он, казалось, уже позабыл о недавнем жестком разговоре. Теперь у него появилось дело, а это - то, что он так любил. Он дергал спусковой крючок, едва успевая наводить оружие, и палил, палил. Палил, вероятнее всего, впустую. Расположение противника до сих пор оставалось не вполне понятным.
- По кому же амиды так лупят? – удивился Ким, проследив направление бластерных вспышек.
- Главное - не по нам, - машинально ответил Ланус, не переставая остервенело стрелять.
С башни раз, а потом и другой ударили протонные пушки. Вражеская стрельба сразу стихла. Теперь бронекатер амидов догорал, уткнувшись носом в какие-то развалины. Вообще-то протонные пушки следовало придержать до крайнего случая. Теперь коммуна останется безо всякой связи несколько дней, пока не уляжется возмущение в электромагнитной среде.
Еще в начале стычки наблюдатель с вышки видел трех человек в зоне огня. И это были не амиды. Каф и Гелла, закинув оружие за спину, уже ползут с носилками к бункеру. Внесли девчонку лет четырнадцати, без внешних признаков поражения, в состоянии шока, возможно, травматического. Миловидное личико испачкано гарью.
- Подключим ее к стимулятору?- советуются Каф и Гелла.
Ланус вмешивается, как более знающий, ведь он был на войне.
- Без нужды. У нее легкая контузия. Все обойдется.
- Тех двоих мы не стали вносить, - отдышавшись, продолжил Каф, словно бы уже рассказав всю предысторию, - от них мало что осталось. Ланус, такие жетоны когда-нибудь видел?
Ланус, сначала взглянувший на жетоны лишь мельком, через мгновение впился в них глазами.
- Эге! Да таких я не встречал лет десять как минимум. Ким, ты видел что-нибудь подобное?
- Может быть, комитет по урегулированиям?
- Поднимай выше.
- Неужели сенат Федерации?
- Нет, но тебе понравится. Это дивизион Тори. Титановый сплав, между прочим.
Совершенно обалдевший, Ким по началу даже не нашелся, что и сказать. А когда нашелся, то сказал определенно не самое подходящее:
- А плазменных мечей при них случайно не было?
Ким тут же поймал на себе несколько испепеляющих взглядов.
- А ты пойди, посмотри в этой кровавой куче, что там при них было, а чего не было. Как ребенок, честное слово, - с чувством многократного превосходства процедила Гелла.
- Жетоны конечно ворованные, - рассуждал Ланус, как бы, сам с собой, - такие вообще скорей всего давно не в ходу. Отдадим их Киму. Он у нас бредит Тори.
- Бредишь ты, когда говоришь в таком тоне, - огрызнулся Ким, но тут же осекся. Руки уже тянулись к вожделенному раритету.
- Ах, прости, если вдруг спустил тебя с облаков на землю, - продолжал Ланус в своей обычной манере, - Впрочем, думаю, ты без труда вскарабкаешься обратно. Однако не забирайся слишком далеко. Честь первого дежурства у постели спасенной достается тебе. Смотри, не замечтайся.
Все потянулись к выходу, кто, пряча улыбку, а кто - зубоскаля в открытую, Ланус опять добился-таки своего.
4.
Оставшись в относительном одиночестве (девчонка, лежащая без сознания пока в расчет не бралась) Ким вернулся к своим мыслям. Появление поблизости Тори, или, хотя бы людей имевших к ним отношение, значило для него слишком много. Сколько раз, споря со скептически настроенным Ланусом и другими ребятами, Ким доказывал их существование, обращаясь к историям которые не раз слышал от старших. Загадочные, почти мифические, рыцари Тори будоражили его воображение, но он так до конца и не отдавал себе отчета, верит он в них или нет. Теперь весть о них, появившихся совсем рядом, принявших, как и подобает рыцарям, геройскую смерть на поле боя вселяла в него скорее какое-то беспокойство, нежели радость. Ким почувствовал странное смятение, грозившее затопить все его существо, однако сбивчивый ход его мыслей прервал голос. Слабый девичий голосок.
- Голова раскалывается...
Она приподнялась на локте и сосредоточенно растирала правый висок.
Выскочив на мгновение из своих мыслей, Ким моментально восстановил их ход, а потому не нашел сказать ничего лучшего, чем…
- Послушай, те двое, что шли вместе с тобой и вправду были Тори?
Девушка перестала массировать висок и смерила Кима долгим, проницательным и совсем не девичьим взглядом. От этого взгляда Ким почувствовал нечто жгуче холодное на в животе.
- Это были мои отец и брат. Что еще может быть важно?
По мере того как Ким заливался густой краской, он, не переставая, бормотал, обращаясь скорее к себе, чем к странной девушке.
- Прости... Я, конечно, не о том... Извини. Я все время думаю о них. О Тори… Как ты себя чувствуешь? – ему, наконец, удалось найти правильное русло разговора.
- Голова болит. Похоже, что рука вывихнута.
Ким с облегчением вздохнул, по вывихам он был настоящий спец, ведь он прошел курс военных санитаров.
- Я вправлю в два счета.
Сустав громко и отрывисто щелкнул, головки костей встали на место. Пациентка не проронила ни звука, лишь на лице ее проскользнула мимолетная гримаса страдания, а кожа заметно побледнела
- Меня зовут Яна. На тот случай, если ты так и не соберешься спросить мое имя.
- Я Ким. Ляг и отдохни. Успокойся. Все хорошо.
В ее глазах на мгновение вспыхнул опасный огонек ярости, но через секунду она заговорила вполне спокойно.
- Мы прошли четыреста миль по вражеской территории, из них как минимум тридцать под обстрелом, зная, что в лучшем случае дойдет лишь один из нас. Как ты думаешь, сделала ли я это для того, чтобы улечься в эту койку? Зачем мне успокаиваться, я вполне владею собой. И о том, что все будет хорошо, признайся, откуда тебе известно?
Растерянности Кима не было предела, и она не замедлила в полной мере отразиться на его лице. Ничего подобного от этой хрупкой маленькой девушки, на вид совсем ребенка, он, конечно, не ожидал.
- Что ты хочешь сказать? Нам что-то угрожает?
Яна, проговорила, как бы взвешивая каждое слово:
- Сети Дьявола.
- Не понял?
- Я вижу.
- О чем разговор? У нас богословская беседа? Может речь пойдет о спасении души?
- Послушай меня внимательно. Эти мои слова можешь
