На мой день Рождения мне надрали уши. С самого утра. Что за варварский способ выражать свою любовь? Так уж у нас принято: подарки получил? Будь любезен, подставляй уши. Но злиться некогда, все внимание к подаркам. В тот год мне повезло особенно. На двенадцать лет родители подарили полароид. Жутко модный в середине девяностых. Щелкаешь, и моментально фотки выпрыгивают.
Поснимали с подружкой родных, друзей, кошек, собак, своих и соседских. Мало. Нужен был размах. Сели думать. Не стану красть лавры- идея создать собственную газету пришла почти одновременно. Моментально с Маринкой нарезали листов, сложили, скрепили и пошли темы искать. Старшая сестра, участвовавшая в дефиле школьной формы, ясное дело- модель, на обложку. Анекдоты- из старых газет. Хотелось свежего, своего. Чем проще всего заполнить газетную полосу? Конечно, объявлениями! Сфотографировали папину машину, вклеили со следующим текстом: покатаю по городу и описание возможных маршрутов. За подробностями обращаться к Марине или Наде. (Стоит ли говорить, как высоко взлетели папины брови, когда он углубился в свежий номер). Кроссворды, гороскопы- это все сами. Но свободного места еще навалом. Между собой окрестили газету жиртрестом, которому вечно нужен корм. Почти как Петьке Рыбакову из параллельного. Только, судя по Петьке, ему корм нужен был еще чаще. Мы понимали, что в номере должна быть изюминка. Что-то очень героическое или очень патриотичное. Но где его взять? Не в школе же!
Видимо, мне фартило с юных лет.
В нашем доме- жили одни летчики и работники аэропорта. Все друг друга знали, а учитывая 90-е годы , еще и дружили квартирами. И случился у нас некий знаменательный повод. Все собрались в одной из квартир и устроили прямо скажем- масштабную пьянку. Мы за кодак и в гущу событий. По мере исчезновения из бутылок с алкоголем- взрослые смелели. Разговоры о работе сменились танцами, песнями, анекдотами, падениями, воспоминаниями об опасных приключениях во время полета (вот уж настоящая удача!) и прочими неизменными атрибутами хмельного веселья.
Я тогда еще ничего не слышала о желтой прессе, зато читала много книжек про детективов. И знала, что если люди уходят куда-то вдвоем- есть у них некая от всех присутствующих тайна. И вот мы тихонько подкрались к комнате, в которую ушли муж тети Лены и жена дяди Виталика. Выждали чуть-чуть. Ничего не слышно. Посовещались и решили идти ва-банк. Распахнули дверь, пару кадров и бегом-бегом оттуда, под возмущенные крики.
Вряд ли современные дети мне поверят, но в свои двенадцать я была уверена, что они ушли подальше от шума, чтобы выспаться перед завтрашним вылетом (летали в одном экипаже). Завтра днем по плану был у них Сургут. Но уходить из гостеприимного дома в самый разгар событий, ясное дело, неудобно. Вот и решили передохнуть прям тут.
В ту же ночь мы все вклеили, подписали и сделали два экземпляра. Мы же журналисты- сгустили краски, добавили «героического». На следующее утро отнесли на первый этаж и попросили передавать наверх после прочтения. Стоит заметить, что вышеописанные персонажи жили на последнем и предпоследнем этажах…
Скандал был страшный. На весь дом. Хотя и подпись-то была совсем невинная. Что-то вроде: а пока все веселятся, они между прочим, готовятся к полету. После этого фраза «готовиться к полету» стала крылатой и не совсем приличной.
Уже потом-потом, став постарше, я проанализировала и поняла, что тогда нам удалось многое: нас растащили на цитаты, мы открыли людям глаза на правду, никого при это не обманув, а также убедились в том, насколько велика сила прессы.
Чуть не забыла! А дяде Андрею совсем нельзя было пить. Он тоже уединился. И тоже не один. С бутылкой. Но тут уж мы все понимали. На наших кухнях его жена, часто в слезах, провела немало времени. Мы и его сфотографировали. Он пьяно улыбался и совал нам деньги. Навсегда запомнила- они почему-то были какие-то изжеванные замусоленные- брать было неприятно, хотя богато никто из нас не жил. И его «героическое» изображение мы поместили намеренно. В воспитательных целях, чтобы приняли меры. И тут самый главный рефлекс выработался- не продается настоящий журналист. А то руки испачкает.
А папины брови на место еще нескоро вернулись. Зато мы с Маринкой просидели на одном и том же месте. Неделю. Потому что из дома нас не выпускали. Эх, нелегко нашему брату, сами видите…
