Коновалову удалось заработать на подержанную ВАЗовскую «шестерку».
А я тем летом изволил отдыхать, взяв свой последний, на сегодняшний день, полноценный трудовой отпуск. С того года мне, как и большинству россиян, о четырехнедельном отпуске приходится только мечтать. Хотя Конституция всё так же его гарантирует.
Глава 1. Чкаловская ярмарка
Итак, мне поступило Женино предложение. Спустя много лет, можно утверждать: его выбор стал для меня судьбоносным. Но я побоялся рисковать своими деньгами. «Тогда 20% – это максимум, на который ты, извини, можешь рассчитывать» – изрек он. Я согласился.
В нашем городе есть авиазавод имени Чкалова, и что он являл собою в начале девяностых годов говорить излишне. Чтоб отбивать хотя бы часть накладных расходов, руководство завода решило сдавать на выходные в аренду книготорговцам свой Дом культуры, точнее, его цокольный этаж, холл первого этажа и прилегающую к ДК площадь. Видимо, грела душу мысль, что «книга – источник знаний».
К началу «лихого» десятилетия, плановый выпуск печатной продукции потерял свой смысл. Книжная торговля, правильнее сказать, система распределения товара через базы книготоргов и государственные книжные магазины умирала из-за отсутствия оборотных капиталов – главного компо-нента рынка. Поэтому книжная ярмарка на ДК имени Чкалова, со временем, превратилась в фундамент книготоргового рынка не только Новосибирска и области, но и всего региона, включая соседние области Казахстана.
Работать она начинала субботним вечером и заканчивала в воскресенье к обеду. Средние и мелкие оптовики, в основном, закупались ночью, с утра подходили розничные покупатели. Руководил ярмарочной торговлей Сергей Олегович или, просто, «Олегович» – мужчина строгий, рассудительный и представительный, бывший главный инженер ведомственного института, занимавшегося проектированием предприятий авиационной промышленности. В директора ярмарки он подался по той же причине, что и мы в книготорговцы – сильно «кушать» хотелось.
Ярмарка или, как зовут ее многие, «клуб», быстро обросла своеобразной инфраструктурой: поесть, выпить-закусить, нанять грузчиков, транспорт проблемы не составляло. Рядом гостиница «Северная», продуктовый микрорынок. Структура размещения торгующих на площади ярмарки была такова: в центре – крупные оптовики на грузовиках, вокруг них книжники, торгующие со столиков, по периферии – «блошиные ряды».
Как мухи на мед на клуб слетелись книголюбы. Не путать с нами! Мы, торгаши, всегда обижались, когда нас обзывали книголюбами, ведь книгами торговать и «книги любить» – не одно и то же. К книголюбам подтянулись букинисты и меломаны, значкисты и нумизматы. Чем только тут не торговали! Националистической литературой, рамками для картин, котятами и щенками, шнурками и стельками, варежками, амулетами, свистульками, аудио- и видеокассетами, порнографией и протчая, протчая, протчая. Детишки менялись стикерсами и наклейками, гадали цыганки, то тут, то там с многозначительным видом закатывали глаза «ясновидящие» (об этом сообщали бумажки, приколотые к одежде).
Завлекали к себе сайентологи и кришнаиты, свидетели Иеговы и приверженцы Белого братства. Я иногда, для разнообразия в жизни, к ним подваливал и, полистав их «списфисское» чтиво, задавал классический вопрос: «Почем опиум для народа?» И хотя по шее не получил ни разу, разъяснения и утверждения в наличии «абсолютной» истины именно у них, избранных, получал несколько нервные и раздраженные.
Да и просто ходили зазывалы: «палатки, столики складные, стулья» или «ремонт швейных машин». Монотонный гул этого разномастного торжища разнообразил дедок, растягивавший меха матерого баяна. Иногда заносило каких-то волосатых гитаристов.
Ближе к выборам стягивались команды кандидатов в «слуги народа» для проведения агитации. Помню, рядом с нашей машиной встал как-то со своей ватагой желчный, злобный ЛДПРовец Евгений Логинов, вооруженный искажающим звуки «матюкальником». Господи, как же они нас достали! До сих пор в ушах стоят его преисполненные пафоса вопли: «Все скупила южная мафия! Парни, если хотите своих невест целыми, голосуйте за ЛДПР!» На что наш грузчик алкаш Саня изрек простую, но мудрую мысль, угрюмо выдохнув: «М-да, п...деть – не мешки ворочать…»
Приезжали за данью, неспешно вываливаясь из своих «мерсов» и джипов, угрюмые, коротко стриженые, мордатые братки. Один из них – Вова с пробитой головой и «неправильным взглядом на жизнь» (страдал косоглазием) – вызывал животный ужас у одной нашей продавщицы. Однако вела себя братва вполне достойно. А вот шаставшая по ярмарке полукриминальная нечисть – щипачи, карманники, наркоманы – сильно напрягала. Приходилось постоянно быть начеку, что не всегда удавалось после бессонной ночи. У троих наших продавцов крали барсетки с документами, деньгами, ключами. А ведь сколько мы твердили продавцам: никаких сумочек, всё на себе, по внутренним карманам! Правда, иногда через шашлычников украденные документы возвращались за вознаграждение.
Помнится, одна девочка говорит мне шепотом: «А вон тот дядя только что взял у вас со столика книгу». Вроде, с виду интеллигентный мужик с портфелем, под два метра ростом. Я за ним, крепко взял за локоть: «Будем шуметь?» Тот как-то сразу обмяк. Вдруг слышу звонкое Женино «где он?!» – Коновалов сразу понял, в кого я вцепился. И сходу смачно приложился своей немаленькой ручищей в грызло «интеллигенту»! Попал удачно – тот отлетел метра на два, но портфель, гад, удержал! «Дай сюда!» – держит. «Дай сюда, говорю, бля!» – отпустил. А народ с интересом уже кружком собрался. «Чтоб я тебя здесь больше не видел!» – зловеще прохрипел Женя. Виновник «торжества» спешно ретировался, больше мы его на ярмарке не замечали. Ну, а содержимое портфеля… Свои-то книги мы сразу узнали, отдали и те, хозяев которых знали, но остальное… Остальное пришлось забрать себе.
Надо отметить, цеховая солидарность у книжников процветала. Не раз я, как регбист, кидался на бегущего воришку, заслышав зычное «держите его!», или с криком «стоять!» нырял с кузова машины в толпу. Но кто бы посчитал, сколько книг ушло незаметно! Однако Олегович просил не устраивать самосуд над изловленным ворьём: он организовал сдачу задержанных в милицию, благо отделение было под боком. Это было намного эффективней: большинство воришек боялись ментов, как огня.
Как-то на нашу продавщицу Клавдию «наехал» наглый щипач. «Работал» он не очень чисто, поэтому многие его на ярмарке знали. И вот, он решил поживиться у нашей торговой точки. Клавдия, заметив его (он стоял за спинами людей и якобы внимательно слушал), прервала общение с покупателями и нарочито громко произнесла:
– А вы, молодой человек, отойдите отсюда, пожалуйста!
Дождавшись, пока она останется одна, ворюга злобно процедил:
– Я тебе, овца, все зубы пересчитаю!
Это было неслыханно: если ты – щипач, то не светись и тихо испарись! А тут угроза! Клавдия испугалась и пару клубов решила переждать. Пришлось пожаловаться Олеговичу. «Смотрящие» (тогда братва стерегла порядок на ярмарке) попросили его показать. Щипача, как назло, тоже пару ярмарок не было видно. Но когда Клавдия, немного отойдя от испуга, появилась вновь, нарисовался и он собственной персоной. Братки его быстро взяли, привели в подсобку и грамотно обработали в корпус, по печени и почкам, морду не трогали. Кстати, обнаружили при нем нож. Затем заставили извиниться перед Клавдией. И, в завершение «воспитательной» процедуры, предупредили: «если ты еще раз тут появишься…». Что ж, щипач все понял правильно и, похоже, сменил место «работы». Больше мы его не видели.
С развитием компьютерной техники и электроники, на ярмарке появились торговцы новым товаром: СD, DVD, программное обеспечение, специальная литература. Они немного отличались от книжников: щупленькие, очкастые, интеллигентные ребятишки.
Интеллектуальный уровень продавцов и покупателей на клубе был, в целом, несравнимо выше, чем у завсегдатаев и посетителей обычной барахолки, на которой когда-то Женя торговал колесами. В Новосибирске она называется «Гусинобродская» или «Гусинка». Соседка-шашлычница с удовольствием отмечала: «Я в будние дни торгую на Гусинке, здесь только в выходные, и просто отдыхаю: «будьте добры», «пожалуйста» – красота!»
Однако «весовые категории» книжной ярмарки и барахолки на Гусинке были несравнимы. Два заместителя мэра города погибли, пытаясь навести порядок на барахолке – слишком жирный кусок для многих. Правда, вес Гусинки, благодаря «его величеству» Рынку, со временем, резко снизился: неподалеку от нее встали три гипермаркета, да автобарахолку перенесли на другой конец города.
Отдельная песня – погода. Дождь, снегопад, ветер, жара, иногда даже гнус – это, друзья мои, ерунда. Мороз! Вот главный враг уличного торговца! Мой личный ярмарочный рекорд – минус 37! К концу такого клуба лица бедных торгашей напоминали цвета российского флага: либо белые, либо синие, либо красные! Кроме смеха, такое возможно только в России, больше нигде! Мы всегда поражались покупателям: вы-то, какого хрена приперлись? За книжками?! Смех смехом, но выручки в такие дни случались даже выше обычных: многие торговцы не приезжали, снижая конкуренцию. Да и покупатели лишнего не торгуются: схватил книжку, рассчитался – и ходу.
Я обнаружил интересную закономерность реакции своего организма на мороз: мерзнешь первый час. Потом, «накатив для сугрева», чувствуешь какой-то внутренний «перещёлк», и… возникало состояние, которое мы называли «похер мороз». А если спорилась работа, шел покупатель, охваты-вал залихватский, веселый кураж – успевай только денежки пересчитывать да льдинки с усов отгрызать. Даже философские мысли посещали: наверное, так исторически формировался национальный характер. К концу ярмарки – нетрезвый гогот продавцов во всю глотку, задорный женский визг между грузовиков. И пышет от тебя как от печки, иногда даже варежки снимаешь. Однако ощущение согрева ложно, и к концу дня остро чувствуешь как сильно перемерз! Придя домой, «оттаяв» и наикавшись, я часто прямо в прихожей валился на пол и засыпал, не успев толком раздеться.
Однажды мы с Женей возвращались домой после очередной морозной бессонной ярмарки. Нас было двое в кабине грузовика, Женя за рулем. Железнодорожный переезд перед Кольцово оказался закрытым. Семафор, мигавший красным светом перед самым капотом, нас убаюкал: мы незаметно «отключились». Целый час стучали по рельсам поезда, шлагбаум поднимался и опускался, но мы под мерный стук движка дрыхли мертвецким сном… Не слышали, бибикали ли нам, материли ли нас. Дежурная по переезду не выдержала и, подойдя к грузовику, побарабанила по стеклу кабины: «Умерли вы там, что ли?»
Однако не припомню, чтоб кто-то из нас болел чаще обычного для зимы из-за регулярных переохлаждений. Где-то читал, что во время войны солдаты простужались зимой в окопах намного реже, чем можно было бы предположить. Ничего удивительного в этом нет: организм полностью отмобилизован, задействованы все его внутренние ресурсы. Мы тоже вели «бой» за выживание себя и своих семей.
Очень важна правильная экипировка – это,
