Техасская амазонка глава 2

ему напоследок Раскатистый Гром и удалился в свой вигвам.

Да, в чем-то Острый Коготь прав, он поступил не так, как ждали от него собратья. Он поступил даже не так как ожидал от себя сам. Бледнолицая ведьма с серебряными волосами околдовала его с первого взгляда, еще там, в лесной роще, когда он впервые ее увидел. Он и раньше встречал белых женщин, но кроме ненависти и брезгливости ничего к ним не испытывал, да и женщины те были совсем иного сорта. Простолюдинки или шлюхи, которые продавали себя кому угодно за пару золотых монет.

Эта другая, голубых кровей, как говорят сами бледнолицые. Надменная, гордая. Глаза черные как угли в костре шамана, волосы как шерсть северной лисицы и нежнейшая кожа. Его сердце забилось быстрее, когда он увидел ее первый раз. А когда бледнолицая красавица лежала поперек его седла, и он придерживал ее рукой, во время бешеной скачки по прерии, Раскатистый Гром ловил себя на мысли, что мечтает о том как прикоснется к этой своенравной бунтарке, сорвет с нее все эти тряпки,  и будет ласкать ее нежное тело со всей страстью. Или возьмет ее силой. Ведь такая как она никогда не отдастся ему добровольно.  

Да, в Раскатистом Громе текла кровь бледнолицых, но он никогда не признавал себя одним из них и не признает. Да и внешне он не отличался от своих соплеменников, палящее солнце прерий выжгло его кожу, как и саму землю команчей.  


*  *  *

Эмилия переминаясь с ноги на ногу, то и дело облизывала пересохшие от волнения губы и упрямо твердила себе:

«Спокойствие Эмми, спокойствие»!

Только теперь,  оказавшись с ним наедине, с этим гигантом, который заполнил собой все пространство в тесном вигваме, она наконец-то приняла в расчет его необычайно крупные размеры. Ведь если честно сказать, даже при её очень высоком, для девушки, росте, она едва дотягивалась ему до плеч. Между ними была где-то такая же разница, как у неё с Камиллой, хотя её сестру, маленькой нельзя было назвать. Ну, а если говорить о ширине его плеч и мощи грудной клетке….   Нет, только мысль о них, и волосы на голове почему-то стали дыбом, и было уже не до сравнений.

Она изо всех сил старалась казаться спокойной. Взгляд Эмилии скользнул по лицу вождя, и на душе стало немного легче, оно не так пугало её, как все, что было ниже, если учитывать тот факт, что единственным нарядом индейца, были штаны из оленей кожи, подхваченные ниже колен ремешками мокасин.

Её внимание привлекли его глаза, большие, слегка раскосые неопределённого темного цвета, хотя у индейца, казалось, должны были быть чёрными, как тёрн. Прямой классический нос, и без какой-либо горбинки. Но, что больше всего поразило ее, это его губы, большие пухлые, чётко очерченные. Очень чувственные губы…  

« Но, почему не узкие и злые, как у его приятеля?», – размышляла Эмилия, переводя взгляд на его волосы, тут претензий не было никаких, они были угольно чёрные и благодаря своей гладкости, отливали маслянистым блеском и спадали густыми волнами едва не по пояс.

«Ого!» – мысленно выразила свой восторг, по этому поводу девушка. Затем пробежалась глазами по его фигуре в целом. Перевела дух и попыталась унять мелкую дрожь, внезапно охватившую её тело. Он был откровенно дик и жесток, без малейшего налёта цивилизации, по крайней мере, ей так казалось. Хищник, зверь, опасный и непредсказуемый сильный и страшный одновременно. Но красивый. Странной экзотической красотой, от которой невозможно оторвать глаза.

На шаг, отступив назад, и бросив при этом отчаянный взгляд в сторону выхода, Эмилия подумала, чувствуя, как сердце подпрыгивает к горлу.

«О чём с ним говорить, если этот дикарь, вне всяких сомнений и слова по-английски не знает? Ну и угораздило же, отправиться на эту прогулку, бедная Камилла, а как она там, одна, без меня?» – мысленно роптала на себя Эмилия, заметно нервничая, накручивая длинный локон на палец.

Нельзя сказать, что бы она никогда не видела индейцев, но вот так, лицом к лицу, ей довелось встретиться с ними впервые.

Премного наслышанная о жестокости дикарей, снимающих скальпы и ворующих, а затем и насилующих белых женщин, девушка упорно отгоняла от себя мысль, что их с Камиллой ожидает та же участь. Эмми всегда считала, что нет неразрешимых проблем, есть люди, не умеющие или не желающие их решать, она же, безусловно, к их числу не относилась. Но эта уверенность продлилась лишь до тех пор, пока после пяти минутного молчания, Раскатистый Гром не шагнул навстречу к ней. Эмилия непроизвольно попятилась назад, мысленно себя упрекая:

«Вот он, момент истины! Куда же, ты бежишь? Ты ведь ничего не боишься, Эмми!»

Такой самокритичный подход к самой себе, девушку слегка подбодрил. Выпрямившись, как натянутая струна, она решила, во что бы то ни стало, не показывать свой страх и держаться с достоинством, если не более. Гордо посмотрела на индейца, вздернув остренький подбородок вверх. Всем своим видом показывая превосходство над дикарем.

Раскатистый Гром приблизившись к ней, мягко опустил свою огромную ладонь, девушке на плечо, у бедняжки даже ноги подкосились, но не только от тяжести его руки. Прикосновение пронзило все тело:

«Ого!  Он слишком силен, от него веет опасностью и мощью! Если такой решит  убить, несомненно, будет достаточно одного удара и у меня расколется череп, как грецкий орех! А это значит, о  своих китайский штучках, даже на крайний случай, мне стоит забыть! Этого краснокожего бизона, полк солдат не сдвинет с места!» – к не веселому выводу пришла она

– Боишься меня бледнолицая? – внезапно спросил он, на чистейшем английском языке, наклонив голову в бок и пристально вглядываясь её в глаза.

  От звука его голоса, Эмилия вздрогнув, выпучила на него глаза, так если бы вдруг, заговорила её лошадь.

«Подумать только, дикарь, дикарём, а какой прекрасный английский!» – пронеслось в её голове.

– Знаю, что боишься и правильно делаешь! – лихорадочно блестящие глаза мужчины, казалось, пронизывали ее, насквозь.

Эмилия еще не понимала  угроза это или просто предупреждение, но первый шквал потрясения, от его прекрасного английского, прошёл. Теперь девушка тщательно обдумывала, что должна сказать в ответ, при этом случайно не сболтнуть какую-нибудь глупость. И упаси господь, не зацепить его достоинство. Ведь именно это у нее  всегда прекрасно выходило  с мужчинами своего круга, даже когда ей вовсе не хотелось их обидеть.  Но сейчас Эмилия прекрасно понимала, что если те, при своей воспитанности, терпеливо сносили все её колкости, то этот дикарь, не станет себя утруждать и быстро поставит ее на место, скорей всего применив физическую силу.

– Я не считаю, что должна бояться вождя. Настоящий воин не тронет беззащитную женщину, - сказала с гордостью и при этом, не умаляя достоинства собеседника.

Индеец смотрел на нее странно – взгляд тяжелый, с поволокой, скользит по вороту рубашки, по ее телу и снова возвращается к лицу.

Насторожившись, девушка замерла.

«И с чего бы это вдруг, меня начали одолевать столь тягостные предчувствия?»– язвительно поинтересовался её внутренний голос, и Эмми опустила глаза под изнуряющим взглядом вождя.

– Ты очень красива, бледнолицая! Скажи мне свое имя…  Хотя я назвал бы тебя Снежная Буря…Или Пепел Вулкана.

Какой бред, этот дикарь уже придумывает ей клички под стать женщинам своего племени.  

Вождь резко обхватил пальцами подбородок девушки и заставил посмотреть себе в глаза. Ее обуял страх и ярость. Этот краснокожий дикарь позволил себе прикоснуться к ней, не спросив разрешения?

– Красива? Вот так новость! Вы, наверное, полагаете, что я не видела себя в зеркале? – высокомерно дернув головой, тем самым освобождаясь от его дерзких пальцев, надменно выпалила Эмми, а уже в следующий миг прикусила язык, вспомнив как должна себя вести с этим зверем.

Но Раскатистый Гром, казалось, пропустил её слова мимо ушей:

– Не хочешь сказать свое имя? Тогда я назову тебя по-своему. Маниту послал мне женщину с белыми волосами, как гласит наша легенда и я склонен верить в предсказание. Возможно, наша встреча - это судьба? Как ты считаешь, бледнолицая?  Может мне стоит, подарить тебе жизнь?

Эмилия с трудом сдержалась, чтобы не плюнуть ему в лицо, но ограничилась язвительным замечанием:

– Эта перспектива сэр, наполняет мою душу тревогой! Вы уверены, что ничего не напутали с предначертаниями богов? Лично мне об этом ничего не известно.

Опять длинный язычок Эмилии не удержался за зубами, но это была своеобразная реакция на страх, вызванный его словами. Страх, не преодолимо свергающий барьеры её самообладания и железной выдержки, а так же затмевающий разум.

Но Раскатистый Гром и этих слов не слышал или просто не желал реагировать так, как другие мужчины, снизив тон  до шёпота, он, не замечая её сопротивления, рывком привлек девушку к себе:

– Строптивая и надменная, никогда не говори со мной в подобном тоне. Если я решу, что хочу тебя, то возьму, и никто мне не помешает. Мне нравится, как пахнут твои волосы, и ты будоражишь мою кровь.

Слова прозвучали одновременно угрожающе и в то же время очень страстно, Эмилия почувствовала, что на этот раз, её бесстрашие и хладнокровие рассеиваются быстрее, чем дымок после выстрела из револьвера. Но, всё же, собрав жалкие остатки мужества, она застыла словно мумия, в ожидании дальнейших событий, стараясь спокойно рассуждать над тем, что делают индейцы со своими пленницами в лучшем и худшем случае.

Индеец провел пальцами по ее щеке, зарылся пятерней в непокорные волосы и притянул за затылок вплотную к себе. Навис над ней как скала, готовая раздавить ее в любую секунду. Но, несмотря на грубость в его словах, рука осторожно гладила ее шею.

- Бархатная кожа, глаза как омут.…

Несмотря на страх, его прикосновения вызывали дрожь во всем теле. Еще никогда мужчины не касались ее так нагло и в то же время так страстно. Сердце отчаянно барабанило в груди. Он наклонился ниже, и она почувствовала, как индеец касается носом ее щеки. Мягкие полные губы скользнули по скуле и обожгли ее прикосновением. Теперь его пальцы прикасались к шее и медленно спускались к груди, исследуя, не торопясь и изнуряя ее в ожидании самого худшего.

- Беловолосая, красотка, - прошептал он ей на ухо, - я хочу тебя!

«О Господи, ведь это не сон! Я ощущаю, ощущаю его губы на своём лице» – дикий страх постепенно перерастал в панику или того хуже в истерику, но и в этом состоянии она умудрялась подшучивать над собой.

«Ох, и кашу я заварила, теперь выбор у меня не велик, быть растерзанной толпой индейцев или изнасилованной их вождём!» – она ощущала как крепнут его объятья, как тело содрогается дрожью, а руки пытаются освободить её от одежд.

– Ты будешь моей женщиной….

Его гортанный голос и наглые руки, которые уже расстегнули несколько пуговиц на ее груди, внушал одновременно и ужас и трепет. Тело реагировало совсем иначе, чем разум. Оно плавилось как воск. Ведь, несмотря на то, что этот дикарь нагло заявил ей о своих намерениях, его пальцы были нежными, осторожными, а шепот горячим и обжигающим.

Эмилия, собрав всю волю в кулак, грубо оттолкнула индейца и бросилась к выходу вопреки всем доводам рассудка. Лучше смерть, чем быть подстилкой краснокожего
_________