Крэш-тест (сценарий), вторая серия

каждый день.
Дима.  Ты прости меня, любимая – натерпелась там.
Таня.  Там ужас, Димочка. Ужас. Я бы умерла, наверное, если бы ты не забрал. А как письмо от тёти Веры получила – ещё сильнее стала ждать. Я сразу догадалась, что она писала о тебе.
Дима.  Мировая у тебя тётка ! С ходу мне поверила.  И за нас – на все сто !
Таня.  А я тебя стразу узнала.
Дима.  Не испугалась бороды ?

Таня отрицательно кивает головой.

Таня.  Но ты стал такой взрослый… седой даже … немножко.
Дима  (вздохнув).  Ещё бы мне не повзрослеть… Ты ещё знаешь не все… Потом как-нибудь.
Таня.  И во сне я тебя тысячу раз видела.
Дима.  Как я тебя увожу ?
Таня  (смущённо отведя глаза).   По-разному…
Дима  (после небольшой паузы). … Я ведь почему долго не ехал – деньги зарабатывал.  Нам ведь много надо было.  На те же паспорта.
Таня.  А как ты работал ?
Дима.  На Волгу поехал. Есть там такая работа – старые плав-средства резать на кусочки. Труб высоких несколько завалил, цех один старый.  Когда «кидали», а когда и платили. Удивлялись, конечно… Нехороший был такой интерес… Так чтобы всё заплатить – ни разу не было. Ну, да ничего – «курочка по зёрнышку.  Мне же нетрудно.  И переезжал всё время туда-сюда, чтоб не наследить по-крупному.
Таня.  Я забыла, как меня зовут.
Дима.  Амина Ильясова.
Таня.  А ты будешь любить Амину ?
Дима.  Я уже люблю… На всю жизнь.
Таня.  А я Гаджиева… Талгатика моего…

Разговор прерывается долгим поцелуем.

Дима.  У тебя вид очень усталый. Намучилась там ?
Таня.  Другие как-то живут. Кто как… А я бы не выдержала – я знаю.  Если бы, Димочка не ты, если бы не знала, что ты придёшь.
Дима.  Таня, послушай… это очень важно … я хочу быть твоим мужем. И чтобы семья, и что бы дети.
Таня  (опустив глаза).  А я хочу быть твоей женой… И чтобы дети…
Дима.  Тогда будем ?  С этой минуты ?
Таня.  …Нас Бог повенчал, да ?
Дима.  Конечно… Разве ты не чувствуешь…
Таня.  Чувствую. Я всё поняла…

Они тесно прижимаются друг к другу.

Дима.  Побудем пока Гаджиевыми.  А там будет видно.  Придумаем что-нибудь.  Хорошо ?
Таня.  Я же твоя жена,.. Как ты скажешь, так и пусть…  Ты, Дима, очень умный… и знаешь много чего… Я с тобой рядом как… пятиклассница.
Дима  (обнимая Таню).   Милая моя…
Таня.  И когда я с тобой, я знаю – никто меня не обидит… И что ты меня любишь… Такое счастье…
Дима.  Это ты- моё счастье… Ой !
Таня.  Что ?
Дима.  Фонарь мелькнул за окном. Подъезжаем уже.  Пора нам прыгать.

Дима ведёт Таню за руку в тамбур.

Таня.  «А в тюрьме сейчас макароны дают».
Дима.  Будет нам сегодня праздничный ужин – минут через сорок.  
Таня (про себя).  Не поймать им Гаджиевых !

9. Лубянка-2

Аут-камера.
Кабинет Виктора Ильича.  По сравнению с первой серией его обстановка не изменилась. Отверстие в стенке сейфа, вырезанное Димой, аккуратно заварено.
Виктора Ильич сидит за столом в глубокой задумчивости, упёршись куда-то в угол невидящим взглядом и механически покручивая между пальцами авторучку.  Потом начинает неторопливо набирать номер на настольном телефоне.  Но, не закончив набора, кладёт трубку.  Снова задумывается.
От входной двери раздаётся звук зуммера, и на экране над дверью появляется лицо Шилова.  Виктора Ильич нажимает какую-то кнопку на столе – дверь открывается, входит Шилов.  Он садится на диван у стены (не близко от Виктора Ильича).

Виктор Ильич.  Ну что… Обыграл нас мальчонка ?
Шилов.  Партия не закончена.
Виктор Ильич.  Это понятно.  Вот (кивает в сторону компьютера) – написал оперативные директивы в восточно-сибирское управление.  Посмотри прямо здесь – может, добавишь что-нибудь по своему опыту.
Шилов.  Да…  парень не промах.  И всё время мы на полшага позади.  Шустрый. И в Казани, и в Самаре почти достали его.  Делали, что могли. Всё, что полагается. В лагере тоже – всех проинструктировали, «тревожные кнопки» раздали, даже осведомителям и «смотрящей». Учения провели.  «Зондер-команда» сколько там сидела.
Виктор Ильич.  Детский лепет.
Шилов.  Я не оправдываюсь.
Виктор Ильич.  А что ты делаешь ?
Шилов.  Готовлюсь в командировку туда, самолёт через два часа.
Виктор Ильич.  И кто же тебе скомандовал ? Когда ?
Шилов.  Минут двадцать назад.  Сам Фадеев.
Виктор Ильич.  Ого !
Шилов.  Мат-перемат, и что бы сию секунду.
Виктор Ильич.  С ним случается. Знаешь в чём дело – Президент-то, оказывается, про Диму не забыл. На Совбезе дал срок 2 недели, чтобы нам его найти, починить и в безопасном виде представить.  Так что и я бы тебя командировал.  На две недели ?
Шилов.  Да.
Виктор Ильич.  Боюсь я, опять он с криминалом повяжется – деньги ему остро необходимы.
Шилов.  Разве что в безвыходной ситуации.  Другой у него стержень.
Виктор Ильич.  Какой ?
Шилов.  Он добрый человек.
Виктор Ильич.  Н-да… Нашей задачи это не облегчает.
Шилов  (бросив взгляд на сейф).  Сейф-то что не заменишь ? Как-то не смотрится латаный.
Виктор Ильич.  Латаный, говоришь…  Это уже не сейф, а артефакт – пусть стоит.

10.  Ночной разговор
Аут-камера.
Тёмная комната. Сквозь ничем не занавешенное окно пробивается слабый свет уличного фонаря.
Дима (с повязкой на незрячем глазу) и Таня лежат, обнявшись на кровати под одеялом.

Таня.  Холодно как.
Дима.  Зима скоро. А дров у нас ни копейки.
Таня.  Надо купить.
Дима.  Боюсь я, Таня здесь оставаться. Не надо нам дров.  А надо сматываться куда подальше, в тайгу, я думаю.
Таня.  А как же мы будем в лесу жить ?
Дима.  Проживём, не бойся.  Я узнал, вверх по реке, прямо на берегу есть две заимки. Избушки такие маленькие.  Одна-то близко – один день идти зимой на лыжах, а вторая далеко – четыре дня.  В первую захаживают охотники, а в дальнюю, говорят, раньше заходили, а теперь нет.  Типа, измельчал народ, уже не может.
Таня.  А зачем туда ходят ?
Дима.  Охотники обходят по кругу места, где поставили капканы.  Круг такой и них «путик» называется.  
Таня.  Ничего себе «путик» - километров пятьдесят, да ?
Дима.  Больше.  Так вот, нам бы на дальнюю.  Взять лодку, нагрузить припасами – и вперёд.  Сперва на вёслах, потом быстро – на моих струях.  Ничего, перезимуем как-нибудь. Лишь бы не нашли нас. Только скучно там будет – до невозможности. Никак не придумаю, что мы там будем заниматься.
Таня  (со смущенной улыбкой).  А чем мы занимались… полчаса назад…
Дима  (притягивает к себе Таню и целует её ).  Ну не круглые же сутки.  Что мы – кролики.
Таня.  Ты-то тот ещё кролик оказался.  А в классе был такой тихоня.
Дима.  А ты что ли не тихоня была – крольчиха !
Таня  (бьёт Димы кулачками в бок).  Ах так ! Вот тебе ! Вот Тебе !
Дима.  Ой !  Да хватит !  Хватит же !  Больно !  (Дима отбивается от Тани, наконец так обнимает её, что она не может пошевелить руками, они дышат взволнованно и шумно)…  Вот я тебя и поймал.
Таня.  Это я тебя поймала.  Миллион по трамвайному билетику.
Дима.  Укроемся, а то замёрзнешь. (они ложатся, обнявшись, как лежали раньше.)
Таня.  Керосину надо взять, спички, одеяло… радио, да ?
Дима.  Ой, много чего. С утра составим список и пойдём на шопинг.  И вечером уже свалим отсюда.
Таня.  Только понемножку надо покупать, чтобы не заметили.  
Дима.  Точно.
Таня.  Всё равно заметят. Когда лодку будешь покупать – сразу догадаются.
Дима  (вздохнув).  Придётся затырить.  Много их на берегу, может, не сразу и заметят.  А заметят – подумают кто-то вниз сплавился, в район.
Таня.  Украдёшь ?
Дима.  Да.  Почти…  «Почти»…  Лодку мы, конечно, вернём.  И надо будет компенсацию какую-нибудь…  А вообще-то, верно - стал я вроде мафиози… Ты бы видела, с кем приходилось контачить…  Всё у нас поперёк законов, от милиции бегаем, от «органов».
Таня.  А я мафиози ещё покруче тебя – из тюрьмы сбежала.
Дима.  За это и мне какой-нибудь срок.
Таня.  А мы любим бессрочно, правда ?
Дима.  Конечно.
Таня.  Как же удивительно, что даже не общались мы раньше.
Дима.  Ну… я то с тобой общался… воображал себе…
Таня  (гладит Диму).  Бедненький…
Дима.  Видишь, какая у нас дорога к счастью – через всю эту жуть.  А по-другому бы и не вышло.
Таня.  И я бы всю жизнь была несчастной.  Старой девой, наверное.
Дима.  Ну да ! Уж ты-то !  Быстро бы выскочила.
Таня.  За кого ? Что ты, Дима !  Если не такой, как ты – так никакого не надо.

Ин-камера.
Взгляд Димы на Таню.

Дима  (поворачивается к Тане и оглаживает её).  А меня надо ?
Таня  (тихо и ласково).  Надо, Димочка.  Потому что ты мой любимый...
Дима  (тихо).  А ты моя жена…

Глаза и лицо Тани приближается вплотную…

11. Заимка
Аут-камера.
Яркий солнечный зимний день.  Крошечная избушка на маленькой полянке со скамейкой у двери. Из трубы на крыше вьётся серенький дымок.  Белоснежные сугробы, сосны, ели. Поленница дров. Таня стоит возле дерева с протянутой к ветке рукой.  На ладони у неё кусочки печенья.  С ветки на её предплечье перепрыгивает белка, и, подобравшись к ладони, начинает есть. Пальцами другой руки, очень осторожно, Таня гладит белку по спинке.

Таня.  Нюся…  Нюсенька…  Смелая какая… Не бойся тётеньки… Не бойся… А что же Хохлатка не пришла ?  Не знаешь ?  Ну, кушай… кушай…

Печенье кончается,  и Таня медленно пересаживает белку на ветку – та убегает.   Оглядевшись с довольным видом и прищурившись на яркое солнышко, Таня берёт со скамейки кастрюлю, и, отойдя в сторонку, набивает её (с помощью совка) чистым снегом, и заходит в избушку, захлопнув дверь за собой.  От удара с крыши срывается на землю шмат снега.

Аут-камера.
Поляна побольше.  На снегу уже лежат несколько сосновых стволов со срезанными ветвями. Дима (с повязкой на глазу) оглядывает деревья, и, выбрав одно из них, подходит к нему, приседает, и тонкой «стальной» струей перерезает ствол у основания – при этом дерево не падает.  Дима поднимает с земли рогатину.

Ин-камера.
С силой упёршись в ствол дерева, валит его на землю. Взметнувшаяся снежная пыль оседает. Дима начинает (иногда прерываясь и фальшивя) тихонечко напевать «Yesterday» Битлз. Он обрезает струёй ветки у комля и отрезает от ствола бревно длиной метра три.  Тщательно прицеливаясь, с помощью тончайшей струи Дима «распускает» бревно на доски.
Вдруг Дима слышит за спиной непонятный звук.  Он начинает оборачиваться – раздаётся оглушительный звериный рык, и Дима видит оскаленную морду уже прыгнувшего на него медведя.  Медведь опрокидывает Диму на снег, и, перерезанный струёй, выпущенной Димой,  падает на Диму сверху.  Голова медведя – напротив Диминого лица. Медведь хрипит…

Аут-камера.
Из пасти медведя на лицо Димы льётся кровь и слюнявая пена. Дёрнувшись в последний раз, медведь умирает. С гримасой боли на лице Дима выбирается из-под него и, не сразу, с большим трудом встаёт на ноги.  Немного постояв и отдышавшись, поправив покосившуюся повязку, Дима загребает ладонями снег и вытирает им лицо. Потом он медленно уходит с полянки по едва протоптанной тропинке. Он заметно хромает и держится рукой за грудь.

Аут-камера.
При тусклом свете керосиновой лампы, с умытым лицом и мокрыми ещё волосами Дима (с повязкой на глазу) сидит в избушке на стоящей у стены широкой скамье за грубо сколоченным маленьким столиком и  медленно, без аппетита ест кашу из алюминиевой миски. Таня сидит рядом, обняв Диму м прижавшись к нему.

Таня  (подрагивающим от пережитого волнения голосом).  А гречка у нас кончается.  Полпачки осталось… И масло кончается… Будем есть одним макароны.
Дима  (говорит с усилием).  Таня… Ты извини… что я не отвечаю…  Я сейчас какой-то пришибленный