Апостериориум (пьеса)

рассказывать вам о своих суицидных воспоминаниях…  Разве что, совсем коротко…  Оборвать вскрик помогает бес.  Бес – это такое… с чем очень трудно бороться.  Особенно, когда ты сам не святой, а чёрно-белый.  Я ведь уже рассказывал о чёрно-белой точке ?  Да, конечно, говорил….  Правда, есть среди нас… святоши, что ли.  Мы их  недолюбливаем.   Сейчас расскажу, почему.

Из-за перегородки между притворами в белый притвор быстрым шагом выходит светло-серая фигура ФС.

ФС.  Я должен вмешаться – сейчас начнешь врать !
ФЧ.  И ты здесь…  То-то я думаю, куда он запропастился…  (Зрителям)  Позвольте представить (жест в сторону ФС) – «второе Я», того, (вздохнув) кем я был в Миру.  Стало быть, я – «первое Я», а он – «второе».
ФС.  «На первый-второй» мы с тобой не рассчитывались !  Ещё не известно, кто первее !
ФЧ.  (спокойным, усталым голосом) Объясняю. Такие, как он (показывает на ФС), не слишком влияют на жизнь человека. Они не занимают, так скажем, командных высот в его душе.
ФС  (горячась).  Но почему ! Почему !  Скажи уж тогда – почему !  (обращается к зрителям)   Люди !  Он и подобные ему – они же не останавливаются не перед чем !  Лишь бы опередить !  Конечно, они приходят в Мир первыми и главенствуют там.  Они способны на всё, на любую низость !  Они сами !  А потом говорят: «Бес попутал».  Чтобы поступить низко, не нужна им помощь никакого беса !  И вообще, нет никаких бесов – это они его выдумали !  Для самооправдания !  И чтобы попасть в Мир и стать человеком – они ведь идут на… нечестности.  Если бы по-честному, то в Мир попадали бы только наиболее достойные - такие белые, как я.  А они, черные – чтобы схватить, поймать нарождающуюся жизнь, они нарушают все правила… - сейчас объясню – … как тот вратарь, который до свистка выбегает из ворот, чтобы легче отбить пенальти, понятно ?  
ФЧ  (снисходительно).  Ну вот, вы же видите – что за нелепое существо !  Половина зала – женщины, а он о футболе… И такие просятся в жизнь…
ФС  (горячась).  Только без оскорблений ! И дело не в футболе, а в тебе !
ФЧ.  Ты нервничаешь – как странно…  В жизни ты всегда был спокоен… как удав.  Нервничать и переживать было моим уделом. А тут всё наоборот.
ФС  (сдерживая себя, спокойным голосом).  Я не нервничаю. Для этого нет ровно никаких причин.
ФЧ.  И всё-таки ты нервничаешь и, фигурально говоря, вовсю стараешься вырядиться в белые одежды.  Но посмотри на себя – реально ты же абсолютно серый.  Тут ведь никого не обманешь.
ФС  (осматривая свое тело).  Да, я сер. Но таким я выгляжу только в этом пречистом притворе.  А в мире мрака – в нём я белый !  Посмотри сам !  (ФС переходит в чёрный притвор)  Видишь ! Ведь видишь же !  А ты ?  Если ты войдёшь сюда, ты же станешь неотличим от мрака, ибо ты – его природы !  Ну же, зайди сюда, прояви свою натуру !  Пусть все видят, кто ты есть ! (Жест в сторону зрителей)
ФЧ.  Эх... Не надо бы потакать… (В сторону зала)  Только из уважения к вам.

ФЧ направляется из белого в чёрный притвор, и когда он проходит в него через перегородку, цвет его фигуры меняется на серый - значительно более светлого оттенка, чем у ФС.

ФС.  Да что же это…  Люди !  Он же не может без махинаций ! Это какая-то хитрость, уловка !
ФЧ.  Окстись !   Какие ещё махинации…  Вспомни, где мы находимся.  Тут всё тайное становится явным.  Тут всё – правда.  (Звучит слабый раскат грома)
Просто ты сер. И твоя серость универсальна.  Ты в равной мере банален и сер, где бы ты не находился, о чём бы не думал, и что бы не сделал.  А я…
ФС  (переходя на крик).  Но я не грешил !  А ты… ты же убийца !  Ты же был солдатом !
ФЧ.  Не кричи…  Если твои слова выражают мысль, этого достаточно… Да… Мы с тобой были солдатом.  И даже провоевали пару лет в далёкой жаркой стране…
ФС.  Не примазывай меня.  Ведь это не я, а ты решил пойти в солдаты. Добровольно.  Признавайся !
ФЧ.  Да… Признаюсь.  Добровольно.  А ты этого не хотел.
ФС.  Вот она – правда !
ФЧ.  Ты бы помолчал.  Что-то тебя слишком много.  И успокойся – видишь же, что я всё рассказываю честно.  Не мешай.

ФС хочет что-то сказать, но , махнув рукой отходит к задней стене чёрного притвора и садится на пол. ФЧ выходит из чёрного притвора на подиум.

ФЧ (зрителям).  Люди ! Вслушайтесь в нас (объединяет жестом себя и ФС) – и вы узнаете о нас больше, чем знаем мы сами !  И это поможет вам лучше познать себя. Ведь вы уйдёте отсюда и снова окунётесь в жизнь, а в жизни познать себя так непросто!  А если поймёте вы, это поможет понять и нам…  Понять…  Последняя помощь, которую мы можем принять от людей…  Он и я, мы - два начала души человека – того парня, кем мы были в вашем мире.  Два начала – так бывает всегда.   Вас покоробит от этого сравнения… меня тоже… но душа человека подобна двухместному автомобилю. Естественно, руль у него один, и в нашем случае за него успел сесть я – тот, кому это было нужнее. Ну, а он (жест в сторону ФС) не преуспел, и стал зол на весь мир, а более всего на  меня.  Не обращайте на него внимания, он того не стоит – вот вам  мой совет…  (ФС протестующее поднимает руку, встаёт на ноги, хочет возразить, но раздумывает, затем выходит на подиум, остановившись позади ФЧ)  Почему я стал солдатом…  Там, в жизни у меня был друг, единственный друг. (Оборачиваетсяя в сторону ФС)  Это был мой друг, а не наш и не твой !  У таких, как ты, не бывает друзей.  И он, мой друг угодил на эту войну.  И погиб там. И тогда я решил, что тоже должен стать солдатом… Нет, не для того, чтобы отомстить за друга, нет… Просто я понял, что тоже обязан пройти через это.
ФС.  Добавь, что этот твой друг пошёл в армию, чтобы улизнуть от закона.
ФЧ.  Да не участвовал он в том ограблении ! Его же просто подставили !  Ты же это знаешь не хуже меня !
ФС.  Но всё было против него, и он струхнул.  И пошёл в армию со страху – очень благородно…
ФЧ.  Ты же выдаешь сам себя, и даже не замечаешь этого – в тебе совсем нет сострадания, и тебе не нужна справедливость.
ФС.  Почему же ? Я за то, чтобы всё было правильно и честно !
ФЧ.  Для тебя «правильно и честно» означает «в соответствии с установленными правилами» и не более того.
ФС.  Не я устанавливаю правила.
ФЧ.  К сожалению, в жизни их устанавливают такие, как ты.  Почему-то так получается…
ФС.  Да !  И такие, как мы, можем этим гордиться !
ФЧ.  Боже, как ты глуп… Опять ты не понимаешь, что бичуешь себя.  Ведь гордость – это смертный грех и источник неисчислимых зол !
ФС. Зато ты безгрешен ! По единственной причине - тебе нечем гордиться !
ФЧ.   Наверняка, людям надоела наша грызня.  Дай мне продолжить… о жизни…  Не мешай, прошу тебя.  
ФС.  Хорошо. Но помни – я всё слышу.

ФС отходит в сторону притворов и медленно ходит там, внимательно слушая.

ФЧ.   Каждый человек… кто больше, кто меньше… верит в то, что его жизнь зависит от случайностей, что может явиться случай, который волшебным образом всё изменит… «Повезло», «не повезло», «подфартило»…  Нет, случай – это не великий маг и волшебник.  Это всего лишь фокусник, удивляющий легковерные души. Уж если вам достают кролика из пустой шляпы, не сомневайтесь, что прежде кто-то его под эту шляпу засунул.  Полагаясь на случай, человек проявляет свою слабость, безответственность, а более всего – своё лукавое стремление от ответственности уклониться… Зачем я всё это говорю… Объяснить другому, чтобы понять самому ?  …Понять непонятое…  Случай… Меня убила пуля, когда я в очередной раз решил сыграть в «русскую рулетку» - самую эстетскую из всех игр.  Но какая же это случайность, если до этого дня я делал это раз двадцать, в том числе раз десять – за деньги, на пари…  Мой револьвер всегда был милостив ко мне, и я уверовал, что, по крайней мере, в этой игре я – счастливчик… Так ли это было… В половине случаев я стрелялся и не хотел умирать. В другой половине мне всё равно. Но два-три раза я хотел и был готов умереть.  Я был способен на это !  В отличие от него (жест в сторону ФС) – он просто трус !  
ФС.  Не понимаю тебя !  К чему этот жалкий лепет !  Не понимаю, на что ты надеешься – ведь всё, известное тебе, известно и мне.  А твоё желание покрасоваться - в этом месте выглядит совершенно нелепым…   Да, я не хотел, чтобы жизнь кончилась преждевременно и так глупо.  Но кто меня слушал… Это правда, что все решения принимал ты.  Но правда и то, что я почти не боялся – ведь я знал твою уловку.  (Подходит к краю подиума и обращается в зал)  Люди !  Он не сказал самого интересного – благодаря небольшой доработке и тщательной смазке  барабан его револьвера вращался так легко и свободно, (показывает на пальцах)  что под действием веса единственного патрона он всегда уравновешивался после вращения в положении, когда патрон был в самом низу и никак не мог попасть по курок ! И он, и я – мы оба уверились, что это гарантия безопасности… И что за глупая смерть оборвала нашу жизнь ! Та зима была очень холодной.  И вот, всю ночь и весь день, морозный день (!) револьвер пролежал в холодном гараже и не успел отогреться.  Смазка загустела…  И всё – фокус не удался !  Или наоборот – удался на славу… Смотря кого считать фокусником… Крику было – не меряно !  Час пик в переполненном баре…  Помните, как он красиво формулировал тут про случай ?  Умны ли были его слова ?  Правдивы ли?  Искренни ?   Вспомнить забытое и понять непонятое… Вот и вспомнили кое-что.  А разве поняли что-нибудь ?  … Он,  я,  вы… Сомневаюсь…  И всё таки лучше, если дальше буду вспоминать я.  Вы же видите… А ты (жест в сторону ФЧ) пока помолчи.  Хоть недолго.  Помолчи и подумай…  Вспомни и пойми…  

Нерешительно махнув рукой, ФЧ заходит в чёрный притвор и садится там «по-турецки», скрестив ноги.  Потом он внимательно слушает оттуда слова ФС, иногда согласно кивая головой. Собираясь с мыслями, ФС прохаживается по подиуму в направлении к белому притвору и обратно и, наконец останавливается в пределах белого притвора.

ФС.  Ну вот… Уж я вспомню и расскажу всё честно. «Я могу не сказать правды, но я не солгу», - говаривал я при жизни.  А тут я не могу не сказать правды…  Однако, он верно сказал: «Рассказывать надо по порядку».  Сказал, да не сделал.  Родился я… и долгих восемнадцать лет прожил в доме своей бабки – она была поваром в маленьком японском ресторанчике.   Японкой она не была – она была просто поваром.  И с тех пор я ненавижу и японские рестораны, и японскую еду – в своё время бабка нас ею перекормила.  Понятное дело – кое-что она ежедневно приносила домой.  Ну, вы же знаете, как это бывает.  В этом же ресторане пела моя мать… представляете – на японском языке, которого она не знала.  Тогда ей думалось, что она певица.  Уж и не знаю, как она пела на работе, но судя по тому, что я слышал в доме, с голосом и слухом у неё были большие проблемы – я ведь обещал говорить правду…  Зато фигура у неё была замечательная, даже после родов…  А щурить глаза умеет любой.  Одним словом, несколько лет её там держали… Мать не пыталась стать нам матерью. Обычно мы даже не знали, где она живёт.  И ещё мы должны были говорить, что она наша сестра. Кому говорить… Вокруг все всё знали.  Такая ситуация изредка встречается, я читал об этом… позже.  А бабка… пожалуй, она тоже не любила нас.  Говоря «нас», я имею в виду нас с братом, а не меня и его (жест в сторону ФЧ).  Но она кормила нас, обстирывала и водила по воскресениям в церковь.  Может быть, мать давала ей какие-то деньги на нас – не знаю.  А мать… Она