полудрему. Приходя в себя, отпивал немного воды и снова ложился на пол, чувствуя, как едва заметно возвращаются к нему силы и постепенно утихает боль.
Уже под утро, когда в предутренних сумерках стали проявляться предметы, Николай медленно поднялся, решив возвращаться назад и вспомнив, что хотел забрать иконы, шагнул в сторону горницы и остановился, заметив в ней какое-то непонятное свечение. Осторожно подошел к двери и застыл, увидев зажженную лампадку и сгорбленную ветхую старушку, которая стояла на коленях перед образами и истово молилась.
Оглянувшись на закрытую входную дверь, Коля растер ладонями лицо, думая, что ему все это кажется и едва успел сделать шаг в горницу, где молилась старушонка, как в тишине пронесся еле слышимый шепот:
– Уходи, человек незваный. Уходи, ты беду принес в эти края. Ослушаешься – тебя погибель ждет… – и медленно показала сухонькой рукой в сторону окна, словно указывая дорогу.
Николай дернулся от ее слов, как от удара и, рванувшись к двери, схватил рюкзак, выскочил на улицу и, не оглядываясь, побежал прочь от дома, услышав позади себя долгий протяжный вой…
– Коля, проснись, - услышал он голос жены и, приоткрыв глаза, потянулся. – Толик звонил. Сказал, что вы на поиски собрались в какое-то Бердино ехать. Поднимайся, он скоро прикатит за тобой.
– Ох, и сон мне приснился, – сказал Николай, поднимаясь, – будто меня укусила змея, когда я заблудился. Вот сюда…, – и застыл, молча глядя на два маленьких красноватых шрама, что были чуть выше кисти…
