Массажист

встретил  ударом  йоко-гери в пах, а третий не успев добежать до Егора остановился в растерянности и тупо ждал, забыв про нож за поясом. Егор сосредоточил внимание на парне и понял, - тот  оцепенел от страха. Проходя мимо Егор спросил- Одинцов послал? Парень молча кивнул головой. «Началось»- подумал Егор  и  по старым  деревянным тротуарам  пошёл дальше.
В  это время  неожиданно пришло письмо от Николая Владимировича. Он писал, что у Татьяны всё нормально. Дочке  Юле два года и семь месяцев.
«Как и просил ты, я ей всё объяснил. Она очень обрадовалась, узнав о тебе, и на всякий случай  дала свой адрес. Давай действуй». Описал подробно судьбу Степановича и просил Егора простить покойного, ушедшего безвременно в моральных мучениях и лежащего теперь в неудачном, сыром, болотистом месте. Бывшая жена его всё, что могла, прибрала себе. Хорошо ещё медицинскую энциклопедию в десяти томах не сумела отхватить. Поставили ему деревянный крест с надписью и всё.
«У меня всё нормально. Что надо, - пиши. Журналист Николай Владимирович».
 «У мешка жадности нет дна»,- пришла на ум китайская поговорка, когда Егор опять же перед сном  вспоминал моменты жизни у доктора, его скупость, накопительство, похотливость,  чаепитие на дармовщину, но беззлобно и без обиды. Таков жизненный расклад у каждого. Всю жизнь доктор мечтал, после кончины отца, пожить в своё удовольствие на накопленные деньги, но отец прожил долго, а перестройка была только началом глобального изменения в обществе.
 «Эх, Степаныч, Степаныч. А мне-то как поступить? Писать письмо или не писать, подожду, подумаю». И думал, думал о женщинах, с которыми его свела судьба, осмысливая теорию Райха. Что же такое любовь, сколько раз человек может любить? Разбирался в ситуации с Ниной Гавриловной, думая как быть ему, если он откажется, а она объявит о насилии и ему могут добавить столько, что придётся забыть о счастливой жизни уже в другом лагере, с другим начальником и другим контингентом заключённых. «Придётся  продолжать, а там видно будет»,- пришёл он к такому выводу. Потом  вспомнил  первую школьную любовь, которая кончилась ничем. В конце размышлений подумал: «А может судьба моя плодить детей?»  А перед глазами стоял образ Татьяны, и он решил всё же написать ей письмо. Но письмо никак не писалось из-за нехватки времени днём, а вечером сомнения вновь одолевали Егора и он откладывал в сторону лист бумаги.  
   

                      Глава  шестая.


 Устроив дочку в детский сад, Татьяна в августе появилась на кафедре. За  три года там ничего не  изменилось, только появилось платное отделение, которое её не касалась. В сентябре учебный процесс пошёл своим чередом, ритм жизни наладился, и на работу Татьяна уезжала из дома спокойно, не беспокоясь о дочери. Утром дочку в садик уводила мама, вечером забирала её чуть пораньше, чтобы подольше быть на свежем воздухе. Всё было хорошо и только мысли о Егоре лёгкой тревогой наполняли душу. С момента последней встречи на квартире у доктора прошло уже три с половиной года. Татьяна  с нетерпением ждала от Николая Владимировича сведений о Егоре и параллельно ответа из УВД на запрос о его местонахождении. А Егор всё размышлял и не решался дать о себе знать, словно попал под гипноз бесовских сил, придумывая и обдумывая всякие предположения.
В это время в бассейне появился мужчина  среднего роста,   круглолицый,  голубоглазый, с приятной улыбкой. На вид ему было около  тридцати двух лет. Светлые волосы коротко подстрижены, стильная причёска. Красивый костюм серого цвета, манера разговаривать определяли в нём преподавателя или работника ИТР. И на самом деле это был доктор  технических наук, профессор из политехнического института, член-корреспондент Российской, Голландской, Норвежской академий. До недавнего времени он был старшим преподавателем, кандидатом наук, но нашёл тему экологии в промышленном использовании химии и пошёл в гору. Сейчас он по абонементу два раза в неделю ходил плавать в бассейн педагогического института. Однажды, заметив Татьяну, отметил её красоту и женственность. С тех пор он стал приходить раньше,  за полчаса до своего  занятия, сидел и ждал её появления, а когда Татьяна проходила мимо, здоровался и пристально глядел на неё, как смотрят мужчины не просто на красивую женщину, а на очень понравившуюся с перспективой дальнейшего знакомства. Татьяна за три осенних месяца заметила и почувствовала внимание этого мужчины. Он, ещё холостой, интересовался ею, как объектом обожания, чтобы  сблизиться, а она невольно слышала о нём как о знаменитом учёном. Он сближался с ней постепенно, уже зная о ней почти всё. И поэтому Татьяна не удивилась, когда однажды, после многочисленных приятных для неё разговоров, он предложил довезти её на своей «Волге» до дома.
-Владимир Алексеевич спасибо, давайте в другой раз,- отказалась деликатно она. И  её «другой раз» окрылил его. «Вроде бы получается»,- с надеждой подумал он и вспомнил пословицу: «Вода камень точит».
 Весы людских отношений постоянно колеблются и, чтобы  чаша весов перевешивала в вашу сторону, необходимо постоянно делать что-то хорошее, говорить умное и приятное. Время  шло, а чаша весов Егора не наполнялась. Владимир Алексеевич же постоянно, настойчиво ухаживал за Татьяной: дарил ей цветы и подарки, приглашал на праздничные вечера в общество избранных, на концерты в филармонию, на отдых за границу. Сначала она не принимала его ухаживаний, но время шло, а от Егора не было вестей, и она постепенно уступала профессору, но на приглашение посетить его трёхкомнатную квартиру, которую он купил на гонорары, категорически отказалась.
В начале октября Татьяна наконец-то узнала от Николая Владимировича адрес Егора, и торопливо написала  ему письмо.


                         ЧАСТЬ   четвёртая.

                            Глава   первая.

Егор внимательно следил за ситуацией в стране  по радио и газетам, которые он покупал в посёлке. Осенью девяносто третьего года обострились противоречия в руководстве страны, наступил кризис власти.  В октябре произошли события в Останкино. Был распущен Совет народных депутатов. Арестованы сторонники Советской власти.
А в системе  исправительных учреждений ничего не менялось, и жизнь в них шла своим чередом. В очередной раз поехал Егор на зелёном  военном  вездеходе  УАЗ в Буйск за лекарствами с водителем-конвоиром Алексеем, огромным детиной  с маленькими глазами и большими ушами. Раннее пасмурное утро, осенняя изморось, дорога усыпана жёлтыми листьями. Проехали посёлок, дальше зелёная тайга с желтыми пятнами лиственниц и берёз и небольшая болтанка на неровной дороге. Вскоре выехали на основную магистраль, и по асфальту машина быстро покатила, шурша колёсами, в город. Прибыли, проехали полгорода и остановились около склада, где всегда получали медикаменты. Водитель остался в машине, а Егор зашёл в здание с сумкой в руках. Через полчаса он вышел и, ёжась от холодного ветра, залез в машину. За рулём в военной форме сидел незнакомец, второй военный сидел на заднем сидении с уснувшим водителем. -Егор Иванович, вам большой привет от Рашида,- сказал человек за рулём, трогаясь с места. Второй, положив руку с пистолетом на плечо Егора, сказал: -Переодевайте  куртку и штаны,- и тут же, сняв с его головы кепку заключённого, надел синюю бейсболку. Егор послушно надел спортивные брюки  и болоньевую  штормовку, понимая, что чеченцы не шутят.
-Сейчас едем на вокзал, садимся в электричку до Хабаровска, потом  на поезд и продвигаемся в Чечню. От имени президента Ичкерии мы освобождаем тебя из заключения, будешь работать в нашем госпитале». Человек за рулём протянул Егору фотокарточку, где Егор с Рашидом стоят рядом около машины на даче.
-Не забыл его?- спросил второй.
-Конечно, помню,- ответил Егор и спросил,- как Рашид попал в чеченскую республику?
-Меня зовут Ибрагим, а товарища Вахид,- представился сидящий сзади и коротко рассказал про судьбу Рашида.
 Вопреки воле отца, мечтавшего о карьере сына в Татарии, Рашид взял направление на одно из нефтехимических предприятий Чеченской республики. Посещая мечеть, он  познакомился с муфтием Кадыровым. По его рекомендации, генерал Дудаев назначил Рашида командиром подрывной группы, сказав при этом: « Нам  нужны  в нашей армии  грамотные  начальники». Рашид  постоянно  вспоминал Егора и его занятия, которые запали ему в душу  и он навёл о нём справки. А потом по  просьбе Рашида президент Чечни направил этих  ребят в город Буйск торговать цветами и в нужное время вывезти Егора.
- Мы освобождаем тебя из неволи, а чтобы это не походило на побег, мы положили официальное письмо с необходимым текстом, подписью и печатью президента Дудаева в карман водителю. Он проснётся и один уедет обратно, письмо передаст начальнику лагеря,- закончил  свой рассказ Ибрагим.
В купе поезда Егор оделся полностью в военную форму. Ему вручили удостоверение с его фотокарточкой. «Ты сейчас лейтенант Российской армии и мы едем в командировку в Чеченскую республику, понял. Будь спокоен, всё под контролем. Может быть скоро будут боевые действия, так как Российский президент не желает отпускать Чечню из состава Федерации»,- так объяснили ему обстановку эти ребята.
«Вот так дела. А я ведь уже собрался написать письмо Татьяне»,- мелькнула мысль. Он начал перебирать разные моменты жизни в лагере,  вспомнил  мучавшие его размышления о Нине Гавриловне  и пришёл к выводу, что какая-то логика в его судьбе есть. «Если бы не похищение, чем бы дело кончилось с беременностью жены врача Одинцова?» - подумал с облегчением Егор, тревожась  в то же время за своё будущее.
«Не видать мне семейного уюта»,- со спокойным равнодушием думал Егор и вспомнил слова поэта,- Да и себя я не сберёг для тихой жизни, для улыбок, как мало пройдено дорог, так много сделано ошибок».
Поэтому он не возмущался на самом деле, а спокойно сидел на месте и под стук колёс слушал их разговоры о Дудаеве, о независимости Чечни, о том, как хорошо они будут жить. Ибрагим особо подчеркнул: «Если мы отделимся, алла берса, то будем жить, как Кувейт».
«Интересно получается,- начал рассуждать про себя Егор,- Украина, Киевская Русь отделилась, хотя  всегда была в составе России и никогда не была самостоятельным государством, Крым и Кавказ Россия завоевала, языка   не понимаем, а держим в составе России. Какая-то историческая несуразица. Вроде бы чеченцы правы, но кто им позволит отделиться? Видимо, надвигаются тяжёлые времена для Дудаева. Что-то будет, куда меня везут?»
В Казани они пересели на военный УАЗ, уже поджидавший их. Через Саратовскую, Волгоградскую область и Дагестан, изредка переговариваясь по рации, беспрепятственно доехали до Грозного.


            В Грозном остановились на площади «Минутка» около двухэтажного из красного кирпича с орнаментами, старинного здания с большими окнами.  У  невысокого бетонного крыльца  их встретил Рашид. Егор сразу узнал его, хотя тот был в защитной военной форме без погон. Те же длинные волосы и бородка, узкое скуластое  загорелое лицо и улыбка при виде Егора.
-Здравствуйте, Егор Иванович,- и Рашид, в знак уважения, двумя руками пожал руку Егора,- как доехали?
-Нормально,- устало ответил Егор, разминая