Крыса

   Москва 2013
     
     
     Веленьем дум, порою чистых,
     Сердец стремлений, низменных утех,
     Когда пылает пл??амя над Отчизной,
     Родится новый человек.
     
     То будет не герой, что помнят книги,
     Не генерал, ведущий войска в пекла дон, раскаленных столетнюю враждой.
     Не вождь несбыточных идей, нет ... и не отец, не друг, а просто... кто-то,
     Кто правит нами, объятыми лишь дымом и тоской.
     
     Начнем, пожалуй, нашу сказку,
     Пусть будет же она не добра, не чиста.
     Пусть, нас рассудит белизна холста,
     И пусть столкнет же нас зола текста.
     
     
      Павел рассматривал свои руки в отражении большого зеркала. Как ладно на нем сидел синий министерский костюм. Уже начавшее выделяться небольшое брюшко явно обозначало его нынешнее положение. Чуть торчащая из-под рукавов пиджака белоснежная сорочка с золотыми запонками, поблескивающими матовым благор?????одным переливом в свете хрустальной люстры прошлого века, как новенькие погоны на генеральских плечах подчеркивали его нынешний статус.
     Он улыбался сам себе. Кто бы мог подумать, что в тридцать пять лет и мечты сбылись, что сказать! Все годы унижений, годы борьбы за место за столом - они потрачены не впустую. Теперь он человек.
     Павел посмотрел еще раз на свои руки. Белые, холенные, не знавшие никогда ни труда, ни боли, ни крови. Вот этими руками он сегодня изменил судьбы людей. Раз и все. Один росчерк пера, а как поменяется жизнь области через пять лет. Пусть кричат эти безумцы, "они не видят дальше своего носа, люди хотят жить сейчас, а что дальше их не волнует. Мы должны направить их, даже против их воли по верному пути" - часто говорил ему Никита Борисович. Павел навсегда запомнил это напутствие, и в час сомнений всегда оно выручало его. Кто может знать, что лучше? Кто, если не мы? Не это же необразованное стадо.
     "Мой первый Указ, ?- сладостно подумал Павел, - первый. Надо будет сегодня всенепременно отпраздновать это событие. Пожалуй, стоит заказать столик в "Боярском дворе". Никиту Борисовича стоит пригласить, Анатолия Ивановича обязательно".
     Павел еще немного повертелся возле зеркала, и, решив не медлить с заказом, направился в кабинет. Зазвонил второй телефон, самый желанный, прямой, к Самому! Он никак не мог привыкнуть к этому невзрачному на вид черному телефону, который всегда стоял чуть в стороне от батареи областных и городских коммутаторов. И звонил он всегда тише, но этот звон Павел чувствовал всем телом, содрогаясь от волнения и с холодеющими от робости ногами. Сглотнув подступивший к горлу ком, Павел, осторожно поднял трубку и неуверенным, чуть дрожащим голосом ответил:
     -По-потапов.
     - А, Павел Андреевич, рад, что тебя застал, мой дорогой, - на другом конце бодро звучал голос Анатолия Ивановича. Всегда звонил кто-то другой, но Никита Борисович предупреждал, что может позвонить и Сам, к этому надо быть готовым всегда, не важно день это или ночь, в исподнем ты или захворал.
     - Ты, надеюсь еще не начал праздновать?
     - Нет, нет, конечно. Думал как раз вечером. Хотел пригласить Вас, если у Вас найдется время.
     - Спасибо, дорогой мой за приглашение, мы это с тобой обязательно отпразднуем, но чуть позднее. Никиту-то тоже, небось, хотел позвать? Ну, так о тут рядом, согласно кивает. Но все позже. Я тебя хотел кое о чем попросить, не службу, а в дружбу так сказать.
     - Конечно, я готов.
     - Ты погоди соглашаться, не выслушал же еще. Ты присядь, что стоишь как вкопанный, - Павел послушно сел за стол, - вот, молодец. Возьми как перо и запиши. Значит сегодня, где-то после восьми придет господин Иноземцев.
     - Иноземцев. А звать как?
     - Это на самом деле значения особо не имеет, неважно. Просто Иноземцев. Сразу поймешь, что это он.
     -Хорошо. А что я должен сделать?
     - Ничего особенного, просто подпиши с ним договор, он его принесет с собой. Это наш стратегический партнер, понимаешь? Вот и хорошо. Потом тебе зачтется, не переживай.
     - А могу я узнать о сути сделки?
     - Я бы не стал называть это сделкой, это партнерство. Понимаешь Павел, - на другом конце провода появился посторонний звук, похожий на шипение змеи или посвист грызуна, -да, вот. Понимаешь Павел - это партнерство важно для нашей Родины. Сам понимаешь, какая сложилась ситуация в стране. Надо как-то выкарабкиваться. Да и имей в виду, это же не навсегда - земля наша, когда захотим, тогда и обратно заберем. Мы хозяева, эм, точнее народ. Сам знаешь политику, что тебе объяснять. Короче Павлуша, я на тебя надеюсь. Давай. Как закончишь, просто подними трубку. Не дрейфь.
     Тихий скрип телефонной линии сменился на глубокий звуковой провал, от которого начинали болеть уши. Павел посмотрел на часы: была уже половина седьмого. О праздничном ужине стоило забыть, но он точно знал, усвоил еще в начале своей работы в канцелярии при Федеральном Управлении Распределения Земельных и иных ресурсов - перед сложным делом стоило поесть, потом не дадут.
     Подняв трубку секретарского коммутатора, через как всегда томную, чуть приторную фразу Олечки: "Слушаю Вас, Павел Андреевич" он ощутил запах ее фруктовых духов. Перед глазами появился образ в тонком чуть приталенном малахитовом платье, со струящимися по плечам завитыми прядями каштановых волос.
     - Павел Андреевич? - голос Олечки вывел его из оцепенения накатившего желания.
     - Олечка, не могли бы Вы заказать ужин на семь часов. Закажите и себе, если хотите.
     - Хорошо, Павел Андреевич. Вам как обычно?
     - Да, но давайте без морепродуктов.
     - Поняла. Мне сегодня задержаться?
     - Нет, не стоит.
     - Хорошо, но если Вам что-то понадобится, Вы мне сразу сообщите.
     - Спасибо, Олечка, - Павел положил трубку. Сладостный голос все еще стоял в ушах, отдаваясь приятным покалыванием во всем теле. Он встал из-за стола и направился в заднюю комнату за кабинетом. До ужина было еще минут двадцать, стоило принять душ и сменить сорочку, не спокойно было на душе у Павла, да и остудиться не мешало.
     
     
     - Как ты думаешь, справится наш Павлик? - тихо проговорил Никита Борисович, осторожно отхлебывая горячий чай из белоснежной кружки прозрачного фарфора.
     - Думаю да, он же не дурак, в конце концов, - с ухмылкой проговорил Анатолий Иванович.
     - Вот в том то и дело, что не дурак.
     - А чего ему бояться? Мы его не бросим, свой уже, серенький. Чуть подавят, а там все нормально будет.
     - Мне бы твой оптимизм. Я бы на его месте задумался.
     - Слава богу, что мы с тобой на своем месте, нам бояться уже нечего, мы семья.
     - Семья то семья, но сам знаешь, как семья поступает.
     - А что я? Я не претендую выше, да и ты, или же есть планы иль желанья?
     - Нет, конечно, нет. Старый я уже, не мое это. Свой век доживаем, скоро новое поколение нас загрызет.
     - Новое поколение, - Анатолий Иванович хищно улыбнулся, - а зубы у нас с тобой тоже крепки, я так просто не сдамся.
     - Ладно, хватит лирики, - Никита Борисович отставил кружку на резной деревянный столик. - Что слышно про лесных жителей?
     - А что, ничего особенного. Работают себе на шахтах, вроде все спокойно.
     - Я вот слышал, что пара деревень свернула наших вурдалаков в обрыв, да там и закопала вместе с администрацией.
     - А ты про это. Не переживай, кто об этом то узнает? Те, кто видел, уже давно в степях куртки подшивают, а что до остальных - тут уже все схвачено. Слыхал про уничтожение банды Еремина? Вот, там их и накрыли. Доблесть и отвага, ни дать ни взять. Сам будет их завтра награждать по ящику, консервы уже готовы давно.
     - А ты никогда не задумывался о том, - Никита Борисович задумался, - а что будет тогда, когда перестанут верить в эту ахинею?
     - Задумывался, и не раз. Я всегда об этом думаю. Перестанут, побузят, а мы и ра-а-аз - и вот тебе новый враг, Родину защищать надо, тут уже не до разбирательств будет. Пока все козыри у нас.
     - Козыри... Я вот чувствую, что партия то скоро закончится, а мы и не поймем. Ладно. Как там дела у Павла, Оля ничего еще не докладывала?
     - Оля! Ха-ха-ха. Она пока уминает лобстера за обе щеки, ей с Павлом повезло, он не жадный, да и не пристает. А уж я бы пристал, такая деваха, ух!
     - Стесняется, пацан еще. Кстати это даже хорошо. Пойдем тоже перекусим, а то время уже половина, потом не будет возможности.
     - Согласен. Вот уж насчет поесть я никогда не отказывался, голодное детство, сам знаешь.
     Никита Борисович тихо хмыкнул, в очередной раз, оценивая взглядом необъятный живот Анатолия Ивановича.
     
     
     - Проходите, пожалуйста, - прощебетала Оля, открывая дубовую дверь приемной перед зашедшим в окружении полдюжины столбов вурдалков человеком в темно-сером костюме. Нельзя сказать, что он был плохо одет, отнюдь. Ткань костюма отливала благородным тонами настоящего заморского сукна. Полы пиджака были, казалось, срезаны небрежным движением, полностью отдавая дань последнему визгу высокой моды. Но сшитый мастером костюм не мог скрыть уродство фигуры его владельца. Сутулый, с круглым животом, торчащим как резиновый мяч впереди, чуть с приподнятым острым носом, постоянно снующие маленькие, острые как иглы, глазки, мужчина, с большим коричневым кожаным портфелем, по-хозяйски вошел в дверной проем, резко захлопнув за собой дверь.
     - Ой! - вскрикнула от неожиданности Ольга. На нее уставились двенадцать пустых черных глаз, которые недвусмысленно оценивали ее потенциал. Оля неуверенно, пятясь в сторону кухни, спросила - Может, хотите пока чаю, мальчики?
     Не дождавшись ответа, она влетела в кухню и закрыла за собой дверь.
     Дверь хлопнула, и Павел нервно вскочил со стула, заметив тихо приближающуюся фигуру вечернего гостя.
     - Павел Андреевич, - поприветствовал сутулого хозяин кабинета, протягивая руку. Гость же, проигнорировав приветствие, выбрал себе место во главе стола совещаний, бесцеремонно разбросав бумаги в стороны, освобождая место, начал выкладывать одну за другой толстые папки, стянутые простой бечевкой.
     - Но простите, - начал, было, Павел, но в ответ гость лишь визгливо присвистнул, давая понять, что возражения не принимаются.
     Маленькая ручка гостя властно указала кривым пальцем с длинным коготком Павлу на место возле него. Павел послушно сел, сложив руки на коленях и вытянув вверх голову.
     Гость, закончив с разбором бумаг, пододвинул к нему несколько папок. Поверх них он бросил старинную перьевую ручку.
     - Я должен сначала ознакомиться, я не могу подписывать документы не читая.
     Гость чуть сдвинул голову на бок, внимательно посмотрел в лицо Павла, а потом как начал хохотать, злым, трескучим как старые половицы, смехом. Нахохотавшись вдоволь, он резко приблизил свое лицо к Павлу. На секунду Павлу почудилось, что он его обнюхивает, но выбросив эту стремительно залетевшую дурацкую мысль из головы, он попытался выдержать пронзительный взгляд черных как уголь глаз.
     - Ты не доверяешь Самому? - прохрипел гость каким-то утробным, чуть срывающимся на фальцет голосом.
     - Нет, как можно, я.. я конечно доверяю, но надо же сначала разобраться с делом.
     - С делом? Глупец! Смотри сюда, дебил! - Гость ткнул когтем в первый же лист ближайшей папки.
     Документ бы стандартный, ничего особо выдающегося: вот тебе и штамп в левом верхнем углу,