побрал этого идиота, восстановление традиций, мать его, -- сквозь зубы проговорил Никита Борисович.
- Паша, сходи умойся, скоро официальная часть начнется, так что надо быть бодрее.
Паша с трудом поднялся из-за стола, покачиваясь, направился в указанном направлении. "Странно, и не выпил же много, - думал он, идя в уборную, - но ведь какой же гадкий сон. Мало воздуха тут, вот и сморило".
Через минут десять, Павел вернулся к столу. Там уже вольготно расположились Никита Борисович и Анатолий Иванович. Никита Борисович, делая заказ официантке, то и дело щипал ее за зад, выспрашивая тем самым, поняла она его или нет. Девка ржала, краснела, но в точности повторяла его наставления.
- О, Павел Андреевич, а мы на тебя уже заказали. Придется тебе понадеется на наш вкус, весело приветствовал его Никита Борисович. Отослав официантку он, продолжил - закусывать надо, Паша, а то так долго не протянешь.
- Не приставай, человек он еще молодой, сам поймет, - Анатолий Иванович жестами приглашал Павла сесть за стол.
- Вот, чтобы стало совсем хорошо. Ну-ну, не упрямься, поверь моему щучьему опыту, - Никита Борисович налил ему полную рюмку водки, грозя пальцем отказывающейся физиономии Павла.
- Надо, - жестко отрезал Анатолий Иванович.
- Но, я не пью водку, - попытался было Павел.
- А вот это, друг мой, зря! - резко отрезал его Никита Борисович.
- Давай вместе с нами, - сказал Анатолий Иванович, и они дружно звеня, махнули по стопочке.
- Ты потрохами, потрохами закусывай, - протянув тарелку поближе к Павлу, советовал Никита Борисович.
У Павла внутри все горело, холодная жидкость подливала масла в его затухающий огонь. Горячие потроха подобно пене чуть уняли пламя, дав растечься по телу приятному жару. В голове начало проясняться, в руках и ногах начала наливаться сила.
- Ну как? - осведомился Анатолий Иванович.
- Здорово! - выдохнул Павел.
- Вот и славно. Не надо пить эту отраву сладкую, мы же с тобой русские люди, - начал было Анатолий Иванович, но был прерван взрывом хохота Никиты Борисовича:
- Русский люди? Да где ты тут русских то увидел, Толя, совсем из ума выжил?
- Я русский, пускай, что и еврей по национальности.
- Да, да, тебя и первого русские же люди на дыбу и чи-и-ирик!
- А ну тебя, - с наигранной досадой проговорил Анатолий Иванович, - так еще по одной и пока хватит.
- А не откажусь, - весело подмигнув, обрадовано начал разливать горючую ледяную жидкость по стопкам Никита Борисович.
Вторая порция не имела уже взрывного эффекта. Начавшее было угасать тепло, распалило тело с новой силой, начала чуть хмелеть голова. Павел насадил на вилку большой кусок потрохов, и с удовольствием принялся жевать.
- Ну что ж, господа, заморили своего кадавра? Давайте чуть о делах поговорим, - начал Анатолий Борисович. Павел отложил вилку, с некоторым огорчением посмотрев на недоеденный салат с жареной уткой. - Мы тут подумали с Никитой, а не заняться ли тебе, мой друг, индустриализацией, а?
- Но у нас вроде есть заводы в стране, - не понимая, отвел Павел.
- Есть то они есть, но не у нас, и не в стране. Сам знаешь. А нам надо, чтобы появились наши, новые. Это не только сугубо личное мое мнение.
- Угумс, - проговорил Никита Борисович, - ты, когда в последний раз смотрел телевизор?
- НЕ помню, - сознался Павел, - я прошу Олечку давать мне дайджест новостей.
- Ага, ты же не мог не заметить, что часто стал у нас народ выступать с всякими требованиями, как думаешь?
- Да, согласен, надо их разогнать, пускай работают.
- Дурак ты Паша, честно слово. Учим тебя, учим, Народ, Паша, наш хозяин. Мы для него должны работать, а не наоборот. Вот говоришь - пусть идет работать. А куда?
- Не знаю, мало ли работы.
- А вот и мало. Народ, понимаешь ли, тупой, нет, грубо, скорее необразованный, куда же он пойдет работать?
- А почему они не хотят учиться?
- Почему же не хотят, просто им не надо, понимаешь, не надо им много учиться? - Никита Борисович повертел вилкой, - им это не надо, а мы должны дать им то, что им действительно надо. Улавливаешь мысль?
- Кажется да. Но это не в рамках моего министерства.
- Не зря мы его выбрали, все на лету схватывает, - хлопнув в ладоши, сказал Анатоли Иванович, - именно поэтому мы тебя и позвали на этот бал.
- Да, кстати поздравляю, Павел Андреевич, Вы теперь большой человек совсем, почти как Он, - церемониально встав, подал руку Никита Борисович. Павел, опешив, вскочил, пожимая протянутую руку:
Но, простите, я не понимаю...
- Скоро поймешь, главное ничему не удивляйся, - подмигнул ему Анатолий Иванович.
Они сели, Никита Борисович мастерски разлил еще по рюмашке и предложил выпить за это стоя. Они выпили, и каждый углубился в свою тарелку.
Хмель начал туманить голову, становилось жарко, Павел ослабил галстук и протер лицо салфеткой.
Между тем бал был в полном разгаре, пары выстроились полумесяцем вокруг колонн танцевального зала. Яркий свет ламп вспыхнул небывалым, разноцветным свечением, и в центре зала появился Он.
Как всегда складен, чуть горделиво поднятая голова. Острый, пронзительный взгляд заставлял каждого в зале притуплять взор, а дамы присели в преданном реверансе.
- Здравствуйте, друзья! - проговорил он чуть тихим властным голосом. Он всегда говорил чуть тише, чтобы подчиненные всегда были в напряжении и ловили каждое его слово, боясь не расслышать интонацию.
Зал наполнился гулом пожеланий долгих лет жизни, дамы еще глубже впали в услужливый реверанс.
Никита Борисович, для вида привстал, но сделал это нарочито растопырив ноги как плохой клоун, чем вызвал легкий смешок со стороны Анатолия Ивановича. Он, казалось, этого не заметил, но кинул злобный взгляд в их сторону.
- Стареет, да? - тихо проговорил Анатолий Иванович.
- Да, сдувается кукла, больше не залатаешь, - ответил ему, ехидно ухмыляясь, Никита Борисович.
Он посмотрел на зал, жестом дал команду вольно и, направляясь к столу Павла, взял из рук официантов два бокала с шампанским, подошел к побелевшему от подобострастия Павлу.
- Господа, да что там, друзья! Вот тот человек, который с этого момента будет считаться моим заместителем. Да, быть может, молод, но нашей стране требуется рывок! Народ должен жить лучше, вот наша главная задача. Ну, Павел Андреевич, назовите главную парадигму вашей программы развития? - Он дал микрофон Павлу, у которого подкашивались ноги. Стоявший справа Никита Борисович изображал руками сигнал паровоза, весело подмигивая.
- Индустриализация, - дрожащим от волнения голосом проговорил Павел.
- Индустриализация! Вот чего ждет наше общество, как и раньше. И только молодые кадры способны сдвинуть нашу застоявшуюся на месте страну. Ура! - Он сильно пожал руку Павлу, острые злые глаза пытались пронзить его насквозь. Приблизив свои тонкие. Плотно сжатые губы в его уху, Он проговорил тихим рычанием, - даже не думай на меня идти, загрызу, щенок!
Павел отпрянул от него, с мольбой взглянув на Анатолия Ивановича, тот же непринужденно сделал неприличный, еле уловимый жест рукой. На душе отлегло.
Ведущая новостей повела недовольно носом и с видом полного непонимания и неодобрения поведала зрителям об очередной акции протестов, прокатившихся малой волной по стране. Никак не выделяя текста, кукла монотонно-профессиональным тоном вбивала в зомби остатки пропаганды. Кирилл смотрел в ящик, силой заставляя себя слушать. Вот они стоят с плакатам, вот уже стоят почему-то в другом месте, вот веселый бородач или не бородач? Смазанные кадры давали каждому вволю напрячь свое воображение: бьет по шлемам вурдалаков снеговой лопатой лозунга "Кто имеет медный щит, тот имеет медный лоб - поцелуй моего ишака под хвост". Вурдалак же бил бородача не за надпись, скорее всего он даже и не понял ее сути.
Катя, посмотрела на мужа, и ласково потрепала его по голове.
- Никто и не понял твоего лозунга, Кирюш, может все зря?
- Не зря, - устало проговорил Кирилл, - сейчас не поймут, завтра сами почувствуют.
- Это будет завтра, а мы с тобой здесь и сейчас, - Катя устало села возле мужа, покорно положив голову ему на плечо, - может хватит, а? Ведь цирк уже какой-то получается.
- Может и цирк, но другого нет.
- Да. Другого нет. Клоуны все те же.
- Я тоже клоун? - с досадой спросил Кирилл.
- И ты, и я, мы все клоуны, точнее макаки.
- Опять ты загадками.
- Никаких загадок, все просто - то, что ты там, нужно в первую очередь им, а не нам с тобой.
- Опять теория вселенского заговора? Еврейские банки во всем виноваты?
- Ну не во всем - это я тебе как экономист говорю. Но во многом.
- Ох, Катя, тебя бы такую умную, да к нам в Совет.
- Не пойду! - жестко ответила Катя, - я настоящая коммунистка!
Оба расхохотались, Кирилл сильнее ее обнял, она осторожно поглаживала его правый бок, в котором еще саднила боль от десятка дубинок, но сейчас это была теплая, нежная боль. Кирилл почувствовал, что начинает засыпать.
- Что-то ты очень горячий, давай уже ложись. Победитель мельниц.
- Я не хочу, - слабо ответил Кирилл, но глаза начали предательски закрываться.
- А я твоего мнения не спрашиваю.
- Вот-вот, и ты туда же.
- В некоторых вопросах я знаю лучше, ложись, я сказала!
"Сколько сейчас времени? Вроде светло еще, - Кирилл поднял голову с подушки, как он дошел до кровати не помнил, не могла же его Катя дотащить? Хотя нет, могла. 0 вот черт. Уже утро!"
Кирилл соскочил с кровати, в голове садануло так, что он присел обратно, обхватив голову руками. Сквозь пальцы он увидел на трюмо записку от Кати, он всегда оставляла ему утром послания, так как убегала на работу в министерство пораньше:
"Кирилл! Даже не думай сегодня идти на работу! Я обо всем договорилась, Федор Кузьмич принял мои доводы. Так что сиди дома. Обед сообразишь себе сам, а от головы выпей анальгин, он в шкафчике, на кухне. Я приду к 17.00, чтобы был дома!
Целую, твой фюрер".
- Да мой фюрер! - отрапортовал письму Кирилл. На работу идти действительно не хотелось, да и какой из него сегодня работник? Накосячит тиражей, потом еще должен останется.
Осторожно поднимаясь с кровати, Кирилл в первую очередь побрел на кухню. Запив жадно таблетку двумя кружками воды, Кирилл ощутил острый приступ голода. Хороший знак! Значит, заживают побои, дворовая порода, самая живучая.
Собрав наспех на стол, Кирилл врубил ящик. По экрану как всегда плыла бесцельно дебильная муть, типичная для будней. Скоро будут новости, отключив звук надоедливой рекламы, Кирилл углубился в раздумья, прислушиваясь к медленно вскипающему чайнику.
"Макаки, макаки, - думал он, - а Катя права. Кто мы? Да никто. Что дала нам пятилетняя борьба? Приходится якшаться со всякой швалью, лишь бы остаться на плаву". Кирилл зажмурился и широко раскрыл глаза. Чайник неистово свистел, обиженно обрызгивая каплями кипятка все вокруг себя.
Бравая музыка новостной заставки огласила маленькую кухню, застревая высокими аккордами где-то в трубе раковины.
Кирилл снял чайник, крепко заварил чай. Нарезая хлеб, он с волнением смотрел на экран, стараясь не пропустить ничего. Пустая сухая информация потекла
