меня мама или братья вели в детский садик, флакончики в моих кармашках постукивали друг о друга и издавали громкий звон. Я шла по улице словно погремушка, и этот отчётливый перезвон флакончиков доставлял мне неслыханное удовольствие.
Последние три года мы держали корову Зорьку. Пред-ставь, Настенька, наша семья жила почти в самом центре Томска, но каждое утро начиналось с криков петухов, мычания коровы, гогота гусей, хрюканья свиней. Мама работала при ветеринарном техникуме, и нам периодически выписывали корма, которыми мы и кормили нашу живность. Благодаря корове мы пережили голодные годы в Сибири в относительном здравии и сытости, похоронив только одного новорожденного братика. Не зря мама всегда с любовью и теплотой называла Зорьку «наша кормилица», ведь в те времена от голода и холода часто вымирали целые семьи.
Воспоминания о школе – в основном грустные. Я перешла в третий класс и мы, прямо среди учебного года, вернулись в Украину, в Лозовую. Я попала в совершенно новую для себя среду, в уже устоявшийся детский коллектив, и посещение школы ещё долго не приносило мне радости.
Из более поздних лет сразу вспоминается выпускной бал в школе, а потом поступление в университет в Киеве. Сохранились яркие воспоминания о том, как из провинции я впервые попала в столицу, как искала квартиру, как вчетвером мы жили в маленькой комнатушке студенческого общежития. Но не на этом я хочу остановиться и не об этом рассказать – внученька, я хочу выделить и показать тебе своих чёрных лебедей, превративших девушку с провинциальными манерами в женщину для вдохновения, как в последнее время меня называют коллеги и знакомые; раскрыть всю глубину и принципиальную разницу между нашими мировоззренческими основами. Я постараюсь объяснить причину, по которой в семьдесят лет я продолжаю любить жизнь и бороться за присутствие в ней, а ты в свои двадцать разочаровалась и решила кануть в лету. Как педагог с пятидесятилетним стажем, я уверена, что только различие наших мировоззренческих основ, сформированных под влиянием родителей, близкого окружения, системы образования и внешней социальной среды, повлияло на принципиальную разницу в содержании наших поступков, в обретении смыслов жизни и установлении целей творческой самореализации.
Письмо третье
Настенька, на мой взгляд, основное отличие между ро-дившимися в 1940–1950-х годах и 1980–1990-х заключается в том, что моё поколение выросло на книгах, а не на телевизионных передачах, музыкальных шоу и интернете. В отличие от тебя, внученька, я воспитывалась в советские времена – годы расцвета СССР: Союза Советских Социалистических Республик. Сейчас принято критиковать и ругать тот период истории нашего государства, но больше тридцати лет проработав заграницей, я с удивлением обнаружила – с каким трепетом и уважением относятся к своей истории народы Европы и Китая. Ругать прошлое – всё равно, что повысить голос на родителей, – прошлое Родины, как и родителей, не выбирают. Настенька, наше прошлое связано со становлением рода, а в Библии сказано – как человек относится к своим родителям, так и его дети станут относиться к нему. Поэтому не удивительно, что Украина, легко перечеркнув своё прошлое, обрекла себя на долгое взаимное неуважение и неприятие.
В моём прошлом доминировал культ книги. Мы запоем читали различного рода художественную литературу: эпос, лирику, драму, лироэпические произведения, – и росли, в повседневной жизни подражая книжным героям. Однажды, в эмоциональном порыве, ты назвала современную литературу макулатурой и возбуждённо принялась доказывать, что интернет, хотя и представляет собой такую же гору информационного мусора, но работа с ним занимает меньше времени и приносит больше удовлетворения и пользы. Возможно, в чём-то ты и права, но в любом случае, в примитивности и поверхностном изложении сюжетов виновата не книга – бумага всё стерпит, – а авторы и читатели, у которых такие книги пользуются спросом. Мы живём в условиях рыночной экономики, поэтому массовыми тиражами выпускается только та продукция, которая пользуется спросом у читателей. Но даже такие книги с «упрощённым» содержанием кощунственно называть макулатурой, потому что это людские души и судьбы, закодированные в слова и словосочетания. Не просто написать книгу – на неё нужно затратить время жизни и душевную энергию. Я просила тебя написать хотя бы рассказ, описать любую ситуацию из твоей жизни, но ведь ты не смогла этого сделать, хотя пыталась, причем не один раз. Выходит не слишком это простое занятие – облекать свои мысли в слова, а из слов выстраивать сюжеты, вдохновляющие читателя?
На книги нужно смотреть как на людей, потому что в каждой книге воплощены конкретные судьбы, события, яркие моменты жизни. Многие современные авторы в книгах пытаются запечатлеть себя и свой жизненный опыт. Ведь все мы смертны, и только книги могут пронести сквозь века память о нашей жизни, мыслях и переживаниях.
Моему поколению повезло: для нас не существовало альтернативы книгам, и наши книги оказались настолько эмоциональными и глубоко раскрывающими возможности человеческой психики и межличностных отношений, что просто дух захватывало. А по-другому и быть не могло, потому что только окончившаяся Великая Отечественная война и постоянное соприкосновение со смертью волей неволей заставляли людей мыслить содержательно и веско, оперировать в рассуждениях не временными категориями, а смыслообразующими и фундаментальными, такими как: свобода, честь, долг, Родина, жизнь, смерть. В моей молодости если писали о любви, то изображали не детальные акты совокупления и блуда, вызывающие рефлек-торное желание обладать и насиловать, а раскрывали утончённые чувственно-эмоциональные переживания, подчеркивающие предопределённость, конечность и возвышенность человеческой жизни. В наших книгах любовь представлялась безумием поступков и яркими чувственными пробуждениями, резкими поворотами в судьбе и переосмыслениями смысла и целей жизни, вдохновлённостью и счастьем. По большому счёту, любить может только человек, потому что только для человека чувство любви намного весомее полового влечения и даже природного желания продолжения рода. Любовь для человека – это возможность самореализации и получения ощущения ещё большей полноты жизни. Только люди могут умереть за любовь и даже вернуться к жизни…
Внученька, ты даже не представляешь, как можно зачитываться книгами о Великой Отечественной войне, о партизанах, разведчиках, о тех подвигах, которые совершали обычные люди, но поставленные судьбой в экстремальные ситуации. Например, фронтовик-писатель Борис Николаевич Полевой в середине XX столетия написал выдающуюся книгу о подвиге летчика Алексея Маресьева. Самолет Маресьева во время Великой Отечественной войны сбили немцы; Маресьеву удалось спастись на парашюте, но у него оказались прострелены обе ноги. Представь, лютой зимой, тяжело раненый, истекающий кровью, он несколько суток ползком пробирался по оккупированной врагами территории в расположение советских войск. Какая силища духа, какое желание жить и побеждать! Читая эту книгу, я представляла себя на его месте. Смогла бы я вот так, не сломаться, преодолевая боль и слабость, холод и голод ползти несколько дней и ночей? Ведь можно было остановиться, расслабиться и умереть, или сдаться в плен, рассчитывая на помощь медиков. Но добравшись в расположение советских войск, попав в госпиталь, где ему ампутировали обе ноги, Маресьев не смирился с судьбою, а продолжил борьбу. Раскрывая лучшие человеческие качества, преодолевая условность и предрассудки, наперекор прописанной доле он вернулся в свою лётную часть, снова стал летать на боевые вылеты и сбил еще семь немецких самолетов. Вот наглядное проявление силы русского духа, вот пример для подражания!
А какой героический подвиг совершили на железнодо-рожном переезде у села Тарановка Харьковской области двадцать пять молодых солдат во главе с лейтенантом Петром Широниным! По дороге из Харькова в Лозовую я всегда проезжаю памятник, поставленный в их честь. Представь, внученька, пять дней двадцать пять человек сдерживали наступление превосходящих сил противника. Они могли сдаться в плен или отступить, но выбрали иной путь – отстреливаясь до последнего патрона, они брали оставшуюся связку гранат и с криками «За Родину!» бросались под надвигающиеся немецкие танки. Из двадцати пяти солдат двадцать пали смертью храбрых, но выполнили поставленную задачу. Внученька, это какую нужно иметь внутреннюю силу, насколько фанатично любить свою Родину, чтобы сознательно в двадцать лет идти на верную смерть! И во имя чего – во имя абстрактных целей, над которыми вы, новые поколения, смеётесь? Что для вас значит будущее? Кто-то бы из вас отдал свою жизнь во имя светлого будущего да ещё чужих людей?
Прочитав про подвиг Широнинцев, я приехала к памятнику, стала у его подножья и представила себя среди них в бою, бросающейся со связкой гранат под надвигающуюся бронированную махину. Всеми клетками разорванного в клочья тела я прочувствовала этот взрыв и уже со стороны наблюдала за своей гибелью. И я гордилась собой, потому что знала: умирая в двадцать лет, я продолжаю жить в памяти тех, кому моя смерть помогла остаться свободными и непобедимыми. Ведь я не просто умирала, я отдавала свою жизнь за Родину и за будущее своего народа! И как меня это вдохновляло и зажигало! Каждый раз, проезжая мимо памятника, я останавливаюсь и минутой молчания воздаю этим людям за их подвиг, за то, что они в двадцать лет смогли сознательно пойти на смерть во имя моего и твоего, Настенька, будущего. Великое им человеческое спасибо и низкий поклон.
Во время Великой Отечественной войны героические подвиги совершили тысячи советских граждан разных нацио-нальностей и народов. Героями гордились, героев воспевали и прославляли в народе, на героев равнялись подрастающие поколения Советского Союза. К нам в школу приходили люди-герои, рассказывали про свои подвиги, и мы мечтали вырасти похожими на них. Поэтому те, кто читал книги, учился на них и жил ими, разве могли вырасти слабыми духом? Живя жизнью героев, подражая их поступкам и действиям, разве мы могли мыслить буднично, приземлённо и довольствоваться готовым, прописанным и уже совершённым? Конечно же, нет. Для моего поколения хорошая книга воспринималась ближе и роднее, чем герои фильмов, потому что к книге мы могли возвращаться и уединяться – книга составляла сокровенную, интимную часть нашей жизни. Лично я, сколько себя помню, хотела добиться чего-то выдающегося и значимого, чтобы обо мне написали книгу, чтобы мною гордились мои родители, и я оказалась достойна памяти героев, про которых читала, подвиги которых формировали основу моего чувственно-эмоционального восприятия мира.
Внученька, меня и сейчас современные кинотеатры, 3D и 3D IMAX форматы не могут так вдохновить, как классические произведения Антона Павловича Чехова, Александра Ивановича Куприна, Льва Николаевича Толстого и многих других представителей русской литературы, хотя я повидала и лично знакома
