Да что контроль? Растает, как льдинка под лучами солнца.
Андрей попытался её поцеловать, но Вика закрыла ему рот рукой:
- Не сейчас. Не сегодня. Просто всё это так неожиданно. Дай мне время.
- Да, я понял. Подожду, пока ты сама этого захочешь.
Пожелав друг другу спокойной ночи, они чмокнули друг друга по-дружески, и Вика поднялась к себе в номер.
Спалось ей в эту ночь плохо. Совсем как тогда, когда Андрей в первый раз признался ей в любви, когда в первый раз робко коснулся её губ.
«Зачем я ему отказала? – думала девушка. – Ведь я хотела поцелуя. Но ничего – он получит его завтра».
Юрмала – берег моря – так переводится название того маленького городка, куда на следующий день направились Вика и Андрей. Окружённый с одной стороны морем, с другой – речкой, городок словно впал в зимнюю спячку. Трудно было представить себе, чтобы именно здесь устраивались фестивали. Пляжи, в летние месяцы оживлённые, сейчас были пустынны. Лишь крупная черепаха из бронзы смотрела вдаль. Тишину нарушали только волны, набегающие одна за другой на замёрзшую полоску берега. Можно ли придумать лучшее место для пылких поцелуев?
Не хуже для этого подходил лифт гостиницы недалеко от пляжа. Сквозь стеклянные стены вся Юрмала просматривалась как на ладони. Как сладостно, касаясь любимых губ, подниматься всё выше и выше! И неважно, что природа не дала людям крыльев. Что такое крылья, если в сердце живёт Любовь? Именно она может вознести до небес, с нею же не страшно спускаться на грешную землю.
На фоне чёрного неба в свете ламп красовалось жёлтое здание в стиле югенд – музей-квартира. Туда Андрей и Вика направились сразу по возвращении из Юрмалы в Ригу. Молодая женщина нажала на кнопку. Слайд сменился другим. Молодой парень в шляпе-цилиндре, так странно контрастирующем со свитерам и джинсами, стоял у электроплиты и что-то мешал в сковородке лопаткой. Создавалось впечатление, будто благородный джентльмен решил сделать даме сюрприз и пожарить картошку на Восьмое марта. Вика тогда спросила Андрея:
«А слабо сфотографироваться на кухне?»
«Да нет, не слабо, - ответил тот и в подтверждении своих слов схватил со стола лопатку и залез ею в сковородку. – Фоткай».
Следующий слайд – девушка в шляпе с белыми розами и перьями – под цвет кофты, сидящая за швейной машинкой.
«Вот такая я была десять лет назад», - подумала Вика.
На тонкой девичьей шейке красовалось ожерелье из жёлтого янтаря – подарок Андрея. Он купил его в Юрмале, когда Вика сидела в кафе. Удалился под предлогом помыть руки, а вернулся с новогодним подарком. И вот уже десять лет как Вика его носит, не снимая даже на ночь.
- Так что у нас завтра по программе?
- Сигулда.
- А знаю, город интересный. Значит, едем завтра в Сигулду.
Андрей не обманул. Город действительно оказался довольно любопытным. Церковь пастора Шлага, замок ордена меченосцев, коварная речка Гайя, видневшаяся с башни замка. Андрей уже изучил Викину страсть к высоте, поэтому не мог упустить шанса забраться с ней на башню и там поцеловать.
Впрочем, поцелуй в пещере Доброго человека – это тоже очень романтично. Недаром Туральдская Роза и её жених Виктор выбрали эту пещеру местом для свиданий. Жаль, что по вине лихого человека не суждено им было прожить вместе.
- Вот ведь какое совпадение! – заметил Андрей. – Там был Виктор, а здесь – Виктория.
- Да, имена похожие.
- У них и корень один. Виктор – победитель, а Виктория – победа.
Виктория – значит победа. То же самое неделю назад сказала соседская Маринка. Умная девочка, скоро в шестой класс пойдёт. История и английский – её любимые предметы.
- Тётя Вика, я тут такой текст перевела на английский! Сама.
- Умница, - похвалила её Вика. – А мне его прочитаешь?
- С удовольствием.
Текст назывался «Её величество Виктория». Не про английскую королеву – тёзку Вики, как вначале подумала девушка, а про… корабль адмирала Нельсона. Англичане верили, что такое название принесёт им победу в морских сражениях. Так оно, собственно, и произошло.
То же самое говорил мистер Адамс – американский компаньон работодателя.
- Запал он на тебя, Вика! – говорили коллеги в один голос.
И не ошибались. Мистер Адамс и в самом деле был к ней неравнодушен. А её холодность и безразличие только разжигали его интерес. Кокетничать с ним Вика не собиралась, ровно как и отвечать взаимностью. Лучшее, что, по её мнению, можно было сделать – это как можно скорее дать мистеру Адамсу понять, что у него нет никаких шансов. Она любит Андрея.
А вот и замок Турайдос, «коридор смерти» - так называли проход – ловушку для неприятеля, по которому Андрей и Вика шли взявшись за руки. Конечно, и в этом замке они не упустили шанса забраться на башню и подарить друг другу горячий поцелуй.
Последний вечер в Риге они провели, гуляя по городу и заходя в сувенирные лавки. Этим же занимались и на следующий день, после того, как отвезли свои вещи на вокзал.
- Надо же, даже уезжаем на одном поезде. Это точно судьба.
- Жаль только, вагоны разные.
- Эту проблему можно решить.
И действительно решили. Правда, Викина соседка по купе – женщина с двенадцатилетней дочерью – сначала не слишком-то обрадовалась, когда вошёл Андрей и попросил случайного попутчика, молодого парня, поменяться с ним местами. Но вскоре, заметив, что Вика и её жених не делают ничего такого, чего нежелательно было бы видеть её дочери, смягчилась. Что касается того парня, чьи вещи Андрей помог перенести в купе, где его мать оживлённо разговаривала с двумя попутчицами, то его, как узнали утром, ждал ещё один «переезд». Дама, с которой мать Андрея познакомилась ещё в Риге, пожелала составить компанию ей и новым знакомым. Парень второй раз безразлично пожал плечами и перетащил свои вещи в другое купе.
Ночью, лёжа друг напротив друга на верхних полках, Андрей и Вика сначала разговаривали шёпотом, боясь разбудить девочку и её мать, которые легли спать рано. А после – решив, что и им пора бы последовать примеру соседок, обменялись поцелуями и пожелали друг другу спокойной ночи, пообещав, что непременно встретятся во сне.
«Мы встретились, чтобы расстаться надолго», - эта мысль, так неожиданно и так некстати пришедшая Вике на ум, заставила её вздрогнуть. Но минутой позже девушка подумала, что, должно быть, просто устала за день, вот и лезет в голову всякий вздор. Подумала и тут же заснула спокойно, как младенец.
Первое утро рядом с любимым, оно же и последнее. Стук железа по рельсам, проплывающие за окном пейзажи, на столике горячий чай и вафли с корицей, эти глаза напротив, беззаботно улыбающиеся с уверенностью, что это лишь начало. Начало долгой и счастливой жизни, что ожидает двух любящих людей.
Вика помнила это утро так, словно всё было вчера. Память воскресила даже слова тихо звучавшей по радио песенки:
«Ночь. Что за странная свобода –
От заката до восхода
Ждать тебя, надеясь вновь».
Могла ли девушка тогда подумать, что слова окажутся пророческими?
Зал суда. На скамье за решёткой – все «Черепахи», среди них Андрей. Судья, строгая женщина с недобрым взглядом, явно говорящим о том, что его обладательница давно выбросила из головы не только честь и совесть и тому подобные «бредни», но даже элементарную человечность. Создавалось впечатление, будто ей жаль, что ни у кого из подсудимых не было ребёнка-инвалида. А то бы с каким удовольствием она бы лишила беднягу отца (или матери).
Прокурор, молодой и, очевидно, глубоко убеждённый в том, что говорит, брызгая слюной, обвинял «Черепах»… да во всех возможных грехах. Измена Родине, терроризм, пропаганда экстремизма, разворовывание бюджета, торговля оружием – лишь малая часть обширного списка. Разве что изнасилования малолетних не приписал.
Адвокат держался уверенно и опровергал все эти обвинения с такой лёгкостью и ироничной усмешкой, что каждое из них после его меткого словца виделось просто смехотворным. Прокурор в ответ распалялся, пытаясь всеми силами уберечь свой мирок от потрясения, судья злобно улыбалась: давай, болтай, если хочешь, - всё равно приговор уже давно готов. Не самой судьёй, нет, а вышестоящими органами.
Руководителей приговорили к расстрелу, остальным же дали лет по пятнадцать-двадцать. Условно. В том смысле, что ограничатся этим сроком при условии, что за время их реальной отсидки не откроются новые обстоятельства, которые дадут основания для его продления. А таковые, скорее всего, откроются, о чём судья заявила почти что напрямую.
Андрею могли бы дать меньше, если бы он, как требовало следствие (и как сделал один из его товарищей) признал свою вину, а заодно рассказал бы что-нибудь интересное о других «Черепахах». Но отказавшись это сделать, он обрёл по максимуму – двадцать лет.
Вика помнила, как почти в беспамятстве бросилась ему на шею и целовала его бледные губы.
- Я буду ждать, - шептала она, изо всех сил заставляя себя не плакать.
Но Андрей холодно отстранил её от себя.
- Не надо, Вика… Забудь. Не относись к этому серьёзно. Это был всего лишь романчик, он ничего не значит.
- Но тогда, в Латвии, ты говорил, что это судьба.
- Всё это чушь! Мне просто захотелось поразвлечься. С тобой я получил массу удовольствий – не скрою. Но это совсем не то, что ты вообразила.
- Я тебе не верю. Ты не умеешь врать.
Больше конвоиры не дали сказать ни слова – увели Андрея в камеру.
- Я буду ждать! – крикнула ему вслед Вика.
И путь эти самые конвоиры кривят губы в жестокой усмешке: мол, не дождёшься, девка, жениха своего. Пусть собственные родные и друзья наперебой твердят, что ей нужно устраивать свою жизнь, выходить замуж, рожать детей, и что каждый год, что она «изображает из себя декабристку», убивает её шансы на счастливое будущее.
Счастливое… Да, пожалуй, можно так выразиться, если почитать за счастье то видимое благополучие, которое только может дать обманутый и нелюбимый муж. Ведь всякий брак будет обманом, если любит она Андрея.
«Я умею ждать, - писала Вика в Иркутск, туда, где за решёткой, оторванный от дома и родных, томился её возлюбленный. – И буду ждать. Мне будет нетрудно потому, что я люблю тебя, и потому, что ты меня тоже любишь. Не возражай – знаю, что любишь»…
Письмо осталось без ответа. Та же участь постигла и следующее.
«Ты не хочешь со мной общаться, потому что боишься меня скомпрометировать. Но если ты на моё письмо не ответишь, я сама испорчу себе репутацию. Устрою такое, что потом уже вовек не отмыться. Ты меня знаешь».
Андрей действительно знал Вику хорошо. Если уж она обещает что-то сделать, можно быть уверенным – сделает обязательно. Поэтому на этот раз девушка получила ответ.
«Вика, ты сошла с ума!» - так начиналось его письмо к ней.
Это положило начало их переписки, бурной и оживлённой и вместе с тем нежной и душевной. За десять лет Вика научилась не верить письмам, в которых сообщалось о смерти Андрея. А Андрей в свою очередь научился не верить многочисленным «Викиным подругам», уверявшим, будто его девушка вышла замуж за другого. Трудно сказать, что заставляло тюремных надзирателей подбрасывать заключённым и их родственникам подобные письма. То ли хотели окончательно сломить тех несчастных, что попали под их власть, то ли, обладая нестандартным чувством юмора, считали такие шутки верхом остроумия. Но как бы там
