осклизлые лохмотья, вперемешку с человеческими же экскрементами.
Лена отшатнулась, попятившись. И наткнулась спиной на неизвестного незнакомца, который, воспользовавшись ситуацией, крепко обнял девушку за плечи, удерживая на месте.
- Не входи сюда. - зашипел некто недобрым, сипящим голосом прямо в ухо. - Пожалеешь… - голос перешел в хрип.
Вид разлагающихся пальцев, удерживающих её за предплечья, привел девушку в состояние парализующего ужаса, граничащего с потерей разума. Да и как было не ужаснуться тому, что на её белую чистую кожу стекала мерзкая, гнилостная плоть?!
Лена проснулась, разбуженная собственным криком.
Из абажура лампы тускло светила лампочка, рассеивая вокруг себя мягкий ровный свет, легко скользящий вдоль дивана, похожего на уютно свернувшееся животное; трепетал на шторах, заставляя блестеть полировку комода и стола.
На крик вбежала мать:
- Что случилось?! Почему ты так орешь?!
- Мне приснился кошмар, - ответила Лена, зарываясь в простыню, будто в надежде отыскать у той понимание и защиту.
- Ты кричала так, что я думала, у меня остановится сердце, - недовольно буркнула Марина. - Побыть с тобой?
- Да. Как все-таки хорошо, что я не осталась ночевать в том чертовом доме! - Лена поежилась. - У меня бы, наверное, к утру случился инфаркт.
Утром Лена мужественно выдержала пристальный изучающий материнский взгляд:
- Хорошо себя чувствуешь? - интересовалась Марина, наблюдая, как дочь вяло ковыряет вилкой в тарелке с яичницей. - У тебя блёклый вид.
- Перед экзаменом нервничаю, - нетерпеливо отмахнулась девушка.
Лена опаздывала.
Когда она, наконец, явилась на остановку, Серега нервно докуривал четвертую сигарету. И был злой, как черт:
- Ты хотя бы раз в жизни, ну, скажем, в порядке исключения, просто для разнообразия, - можешь прийти вовремя? – Недовольно буркнул парень, когда Лена брала его под руку.
- Прости, зая, я проспала. Вчера до полночи анатомию учила, - оправдывалась Лена.
Спустя полтора часа она называла номер по кону доставшегося билета. Усевшись за парту, пробежала глазами оба вопроса. Первый касался кровеносной системы, второй - строения клеток. И тот, и другой Лена знала, что говорится, на зубок. За Серегу она тоже не волновалась. У него были заготовлены «бомбы». Стащив пару дней назад в секретариате проштампованные листы, Серега заранее заготовил ответы на все билеты. Теперь осталось только воспользоваться случаем и поменять местами пустой лист на исписанный. Зная Серегу, в успехе предприятия никто не сомневался.
А вот подружка-Танюшка сидевшая на соседнем ряду, то и дело делала большие глаза и гневно посматривала на сосредоточенно готовящихся к ответу друзей. Готовить «шпоры» ей всегда было лень, учить что-то - и подавно. В результате такой политики для Танюшки даже три балла были вожделенной целью.
«Кровь. Жидкая субстанция организма, состоящая из плазмы, красных и белых телец. И гемиглобина, - записала Лена на проштампованном экзаменационном листе.
Неожиданно девушка ощутила резкую дурноту. Голову сдавило, будто железным обручем. Листок поплыл куда-то из-под рук.
- Лазорева, - склонился над девушкой обеспокоенный преподаватель, - ты хорошо себя чувствуешь?
- Нет, - выдавила из себя Лена, - вернее, не очень хорошо. Можно я пойду отвечать следующей?
- Ну, конечно, иди. Воды тебе не налить?
- Спасибо, не нужно. Мне уже лучше.
С удивлением, окинув взглядом листок, Лена обнаружила, что тот, оказывается, исписан сверху до низу. Когда она все это написала, хоть убей, Лена не помнила. Потерев саднящие виски, девушка обеспокоено подумала о том, что уже не сходит ли она с ума?
- Лазорева, - преподаватель смотрел на неё с подозрением. – Вы отвечать идете, или как?
- Конечно, - устало отозвалась Лена.
Неожиданно для себя, ответила она на «отлично», несмотря на все переживания и странности. Не взирая на нарастающую головную боль, жару и ночные кошмары.
Выйдя из кабинета, Лена забралась на подоконник, поджидая друзей.
У ребят к третьему курсу сложилась традиция после экзаменов отмечать событие маленькой попойкой.
Когда товарищи выбрались из лап экзаменующего препода, Лена предложила ребятам не шататься по низкосортным барам, а поехать к ней на квартиру и отпраздновать сдачу последнего экзамена там. Чинно и благородно.
- А и правда, - поддержала предложение подруги Таня, - любопытно посмотреть на подарок Ленкиного папаши. И повод подходящий есть! Ну, что? Мы едем?
- Едем, - единогласно согласились все.
Прихватив в ближайшем киоске классический молодежный набор: пиво, сухарики, сушеные кальмары и чипсы, друзья направились к Ленке домой.
- Что ни говори, все старые дома выглядят загадочно, - уронил Сашка, Танюшкин парень, пока они проходили под лепными высокими потолками, возвышающимися над широкими лестничными пролетами.
- Не загадочно, а мрачно, – возразила ему Татьяна, настороженно озираясь по сторонам.
Лена неожиданно почувствовала, что подруга её раздражает. Особенно то, как та вышагивала перед Серегой, нарочито вертя аккуратной круглой попкой.
Взгляд Сереги то и дело соскальзывал на аппетитные Татьянины округлости.
На Тане были нежно любимые брюки цвета «белой ночи» и черная коротенькая майка, оставляющие открытым гибкий, поджарый, как у хорошей гончей, живот. В ушах болтались длинные, чуть не до плеч, яркие пластмассовые серьги. Девушка обожала все сверкающее и яркое. Волосы, темные, с неожиданными всполохами алого пламени, свободно развивались за спиной.
Рядом с жизнелюбивой, яркой, как канарейка, Татьяной, Лена чувствовала себя блеклой, серой и скучной забитой церковной мышкой. В тайне она завидовала яркой внешности, легкому характеру, искрометному нраву подруги. И сейчас задалась вопросом: а не привлекает ли Таня Серегу, который, как она это знала, порядком подустал от их вяло текущих отношений?
Поднявшись на пятый этаж, все посмотрели в сторону лестницы, что уходила вверх ещё на один пролет.
- Я думал, в доме пять этажей? – Серега вопросительно посмотрел на Лену.
- Правильно думал. Лестница ведет на чердак, - ответила она.
Ей было жутко.
В черном провале над лестницей свет таял, как сахар в кипятке. Из темноты кто-то наблюдал за ними, затаившись. Кто-то злобный поджидал благоприятного момента для нападения.
Ребята, судя по напряженным взглядам, направленным на лестницу, тоже чувствовали нечто подобное.
- Ты дверь-то открывать будешь? Или как? – толкнул её в бок Серега, заставляя выплыть из мира страшных фантазий. - Этот чердак, – прокомментировал Серёга, - от его вида по спине мурашки ползут.
Лена поспешила провернуть ключ в замке. В распахнутую дверь навстречу им повеяло теплым воздухом.
Оказавшись в коридоре, все облегченно вздохнули. Колонка, как Лена и предполагала, оказалась выключена.
Ребята, по непонятым для Лены причинам, решили расположиться в «кровавой спальне». Будь на то Ленина воля, она бы предпочла зал. Там было просторнее и светлее. Да и к входной двери, если что, - поближе.
Подростки уселись прямо на пол, поставив между собой, по середине, тарелку с чипсами и солеными орешками. Во влажной пивной прохладе было что-то успокаивающие. Наверное, именно по этому спиртное быстро убывало. Все исправно на него налегали.
- Здесь так промозгло! - Передёрнула плечами Танюшка. - Просто холодно. Даже странно, - в такую-то жару!
- Это потому, что здесь живет полтергейст, - неожиданно для себя «брякнула» Лена.
Лица друзей, как одно, повернулись в её сторону. Глаза глядели с насмешливым любопытством.
- В комнатах с приведениями ведь всегда бывает холодно? - С извиняющейся улыбкой, завершила фразу Лена.
- И кто он? – оживилась Танюшка, жадно блестя карими глазами. – Твой полтергейст?
- Дух самоубийцы.
Во взглядах друзей явно читалась недоверчивость. И любопытство.
- Я вам сейчас кое-что покажу. - Лена выбежала в коридор за тетрадкой, которую оставила на подзеркальнике. Вопреки ожиданиям, та так и ждала её на полке.
– Вот, видите? - снова усаживаясь на пол, с таким выражением, будто притащила ценнейшую реликвию, победоносно явила миру Лена свою находку, - Это дневник. Он принадлежал человеку, что жил здесь раньше, до меня. Я вам его сейчас почитаю.
И Лена прочла. Все. От корки и до корки. Хотя и чувствовала себя при этом предательницей.
Совершенно, кстати, непонятно, почему.
- Н-да, - протянул Серега, ухмыляясь, - абсурдная история. У хозяина дневника явно крыша потекла. Мужик так не должен чувствовать, ясно? И вести себя тоже так, - не должен. Извращенец хренов! При коммунистах «такого» не было.
- Это-то как раз при коммунистах и было, – позволила себе проявить сарказм Лена.
- Ребята, не ссорьтесь, - поморщилась Таня. – Кстати, а почему ты думаешь, что он покончил с собой?
- Мне так кажется, - неопределенно пожала плечами Лена. - А ты думаешь иначе? – поинтересовалась она у подруги.
Пришел Танин черед пожимать плечами. Она не знала, что она думала. Она вообще-то предпочитала по жизни задумываться как можно меньше, предпочитая действие всякого рода релаксации.
- Самое странное, что я также думаю, что акт сведения счетов с жизнь имел место быть! - дурачился Сашка. – Вот ведь дела, - просто тетрадка в клеточку, и вроде ничего «такого» в ней и нет. А ощущение, - будто в паутину сопливую какую-то вляпался.
Лена вздрогнула. Саша вслух озвучил её мысли.
- Угу, - хмыкнул Серега, - ничего «такого». Просто
« Нет лучше влагалища
Чем очко товарища
Пусть пахнет похуже
Зато идет потуже», - с непонятно откуда взявшимся выражением продекламировал Серега.
- Заткнись ты!– Хором закричали девушки.
- А я-то что? - ухмыльнулся Серега. - Сами начали.
- Ну ладно, хватит об этом, - хлопнул по полу ладонью Сашка. – Мне вот кажется, что я знаю, чем мы сейчас с вами займемся. Как насчет небольшого спиритического сеанса? Кто – «за» - поднять руку. А можно и ногу?
Все засмеялись и проголосовали «за».
Лене не нравилось, какой оборот принимало дело. Она успела пожалеть, что рассказала друзьям о своей находке. Но девушка все-таки не находила в себе силы возразить против намечающейся забавы. У неё, как всегда, на возражения и споры не хватало характера.
Пока расчерчивали лист бумаги на две половинки, пока на каждой половинке писали: «да» и «нет»; Лена утешалась мыслью, что при свете дня, отечественная нежить, воспитанная гораздо лучше голливудской, будет действовать в рамках приличия и большего, чем худо-бедно пошуметь водой, себе не позволит. И уж более, чем вероятно, что незнакомец не посмеет явиться и с укором заглянуть ей, Лене, в глаза, обвиняя в разглашении вверенных по секрету тайн.
И все равно она чувствовала себя предательницей. Бог весть знает почему?
Когда импровизированная гадальная доска была подготовлена, ребята уселись рядышком, рядком, предварительно зашторив окна тяжелыми гардинами, из-за них свет в комнате стал ярко-розовым. Что, по мнению Лены, было крайне неприятно, так как вызывало в памяти атмосферу ночных кошмаров. Одиноко, над серединой листа, желтым всполохом, теплилась парафиновая свечка.
Блюдце быстро накалялось, становясь почти горячим, покрываясь изнутри черной копотью.
- Дух, обитающий в этой комнате, - явись. Дух, ответь, ты здесь? – Тишина в ответ. – Дух, обитающий в этой комнате, в этой квартире, - явись. – Как все и
