Прапора пьяного занесло, не туда кинул. «Бах!» - Сане Воронцову осколок по яйцам, повеселились. В госпитале все медсёстры сбегались - здоровые яйца… у Сани.
«Духи», перед зимней сплячкой, совсем обнаглели. Соорудили несколько пулемётных гнёзд на скалах напротив моего родного тридцать пятого гарнизона. Среди белого дня – «Тра-та-та!» - долбят по колонне. Подбили машину связи, ранило радиста в шею - пацаны гарнизонные затащили в блиндаж. «Релейка» перекрыла дорогу – «пробка». А «духи» лупят! К миномёту «Васильку» не подходи - пристрелян и прострелен. Просят помощи. Командир роты «трубачей», капитан Поцина – белорус, собирает добровольцев. Сажусь в «БТР». «Мало тебе!?» – спрашивает. «Мало!» – отвечаю. Пацаны там. Куда денешься!? От себя не уйдёшь. Бойцов набрали полный «БТР» - через пятнадцать минут на месте. По пути, прямо перед тридцать пятым гарнизоном, со стороны сада долбанули из гранатомёта. Смазали! Труба позади вдребезги, чёрный дым столбом. При попадании - всем хана! - люки закрытые, размазало бы по стенкам. Бог миловал! «Откуда стреляют!?» - первый вопрос. Ни хрена не видно – скалы, как скалы. Выскакиваем из «БТР» и бегом в блиндаж. Боец из «КПВТ» башенного прикрывает, лупит над крышами кишлака по гребню ущелья. Глина фонтанами во дворе, пули чиркают по броне. Столкнули тягачем с моста в речку подбитую машину связи - разблокировали дорогу. Подогнали «БТР» к входу в блиндаж - под прикрытием «брони» погрузили раненого связиста, отправили в госпиталь. На следующий день прибыла на «БМП» рота спецназа. Бойцы, как бойцы, только в кроссовках. Расположились в саду. «Вертушки» долбят «нурсами» по скалам. Вспышка, грохот - не спрячешься. Пошла вверх разведгруппа - офицер и несколько солдат. Через час началась стрельба - катятся вниз, тащат двоих раненых. Опять «вертушки» полдня летали. На следующий день спецназ пошёл с нескольких сторон. Тишина. Никого. Дыры-пещеры в скалах вырублены, внутри гильзы валяются и вода - перед стволом на землю выливают, чтобы от выстрелов пыль не поднималась - профессионалы!
На «КП» роты всё спокойно. Командир собирается в Союз – дембель афганский, а он голый-босый. Как пришёл два года назад в Афган капитаном, так и возвращается капитаном. Хороший мужик, мастер на все руки. И в дизелях, и в трубах волокёт. Надёжный, с таким и в атаку можно идти. Надо помочь… Друг мой, Саня из Ростова, водила автобатовский, наливник у него в руках. Останавливался порожняком на пару дней, отдохнуть на «КП», с понтом - на «ремонт». Привозил «руин», покуривали, дурковали, в баньке парились. Ночью заправляли его бочку и в чайхану, на стоянку афганских «бурбухаек». Половина «бабок» нам, половина командирам. Затарился капитан, как оккупант - целый «БТР» чемоданов. Любили его, заслужил. «Броня» спускается в долину и с каждого гарнизона – «Тра-та-та!» - салют трассерами командиру. Я на его месте сопли бы распустил. Редкий случай - офицер пользовался таким уважением среди солдат. Ура командиру! Замену прислали обалденную. Маленький, худощавый, рыжий капитан. Службы не понимает. И честь ему отдай, и подъём по уставу. Дурачок. Мы и без устава живота своего не жалели. Нам пару месяцев осталось, ему – два года, если не грохнут, а это запросто.
«Ганса», наркомана конченого, комбат Вася по морде ударил. Обиделся «Ганс». Через пару дней перемкнуло, обкурился, как чёрт, залёг за камнем с гранатомётом «Мухой», комбата ждёт, тот на «БТР» в долину спускался. По рации передали, тормознул комбат, переждали, пока «Ганс» окончательно отрубится. Ничего москвичу не сделали. Никто с «наркотой» не желает связываться, себе дороже. Отправили домой с первой партией дембелей. Не доехал бедолага. Через месяц из министерства запрос пришёл, волнуются родители - «Написал – ждите через неделю, а всё нет и нет!» - нашли «Ганса» в Астрахани в госпитале с поломанной челюстью и без документов. Допрыгался…..
Не сошлись характерами с новым ротным. В батальоне прозывали меня «дядькой» - двадцать пятый год шёл, уважали, не последний в роте - ранение, медаль «За отвагу». Зачем ломать человека? Какая там зарядка!? Смешно. Попался служака! Прошу - «Будешь цепляться, морду набью!» - капитан в палатке прыгает, карате занимается. Да ты её и не услышишь! Твоя задача - самому домой вернуться и ребят вернуть родителям, подругам, друзьям–товарищам. Комбат Вася, подполковник, старший мужик, серьёзный и всё понимал. Бывало, приедет на гарнизон, обкуренный, как чёрт: «Жрать хочу!» -полу приказывает. «Товарищ подполковник, «Минтай» один, хлеб и чай!» - «Давай «Минтай»!» - по проще надо быть и люди потянуться.
Скоро зима, строят казарму - я помогаю. Стены бетонные, потолок из труб, сверху толь, затем раствор. Тоска невыносимая. Летит пассажирский самолёт, высоко над горами, летит в Союз. Там рай! И чем он ближе, тем длиннее дни. Отправили одну, вторую партию дембелей - декабрь месяц. Друзей-товарищей все меньше. «Когда!?» - спрашиваю. В ответ - «Нет замены!» «Молодняк» пригнали, а толку – необученные… связистов нет, одни «трубачи». Ругаюсь с ротным. Видел гад, «чарс» курил - «Ты, враг народа!» - вывод сделан. Дальше больше - «Антисоветчик! Роту разлагаешь! Начальству доложу!» - какой же я антисоветчик!? Герой! Ранение, медаль «За отвагу». «Прикрытие это, маскировка!» - ротный фильмов о шпионах насмотрелся. Смешно, не будь то правдой.
Штукатурю казарму день, два. По неопытности пальцы раствором выело, но получается лучше и быстрее, чем у других. Капитан благодарность объявляет. Какая там благодарность? Лишь бы день до вечера - время убиваешь.
Кабель перебили, нет телефонной связи. Автомат, пару гранат, бойца для страховки. Шлёпаем, базарим, снизу трасса петляет, ветер холодный, вокруг ни души. Ползёт «БТР» по серпантину. «Тра-та-та!» - из пулемёта. Метров в двадцати очередь ложиться, фонтанчики пыли, камешки летят. Это называется – пошутили! Сидят в «БТР», смеются. Скучно пацанам.
Не пишу больше месяца, отправки жду. Письма долго идут, я раньше приеду. И так два месяца… «еду». В Афгане тяжелая служба. Думаешь: «Срок вышел и на дембель в Союз!» - где там! Кто ты такой? Какой был, такой и остался. Ноль! «Всё для Родины! Всё для победы!» - да мы не против, но и нас не за хер считать не надо. Новый, 1984-й год. Тоска - третий Новый год в армии. Я в розыске - семья заждалась. Мать послала письмо министру обороны: «Сыночек пропал!!! Два месяца ни привета, ни ответа!» - замполит ворчит, ротный ворчит. Пофиг! Один служит двадцать четыре месяца, некоторые и двадцать два. Мое счастье - отторчать двадцать семь, в том числе двадцать два в Афгане - без перерыва, от звонка до звонка. Надоело всё, апатия.
5 января, 1984 года передали по рации с «КП» батальона – «Дембель!» - завтра на «БТР» в Пули-Хумри, в штаб бригады. Оттуда в Союз, домой. Что там и как там? Пару месяцев назад пришло письмо из Краснодара от Вити-снайпера – «Через пару дней эйфория прошла, есть ничего не могу - организм не принимает, вышлите «чарс»! – страдает пацан. Надо помочь - утюжишь наркоту до пластинки, пластинку в письмо, письмо в конверт, левый обратный адрес, а там, как повезёт - может дойти, а может, и нет.
Вечером ротный устроил смотр дембельской формы. Я не «петух», аксельбанты ни к чему. Домой надо.
«БТРы» спускаются в долину - по пути прощаемся с друзьями из гарнизонов. Адреса, объятия, обещание написать – редкий случай… Штаб бригады в Пули-Хумри. Построили в цепочку, возле каждого «дипломат» с дембельским набором: платок матери, джинсы, «батник», альбом с фотками. Перед строем расхаживает важный подполковник, начальник штаба - «Завтра вертолёт – и домой, а пока плац надо от камней убрать!» - загудели пацаны - «Что!? Не нравится!? Кто отказывается!? На дороге стоят «БТР», отвезут назад в горы!» Здорово придумано, мы - дембеля, без пяти минут гражданка, прошли и голод, и холод, нас грызли вши, «духи» держали на прицеле, мы умирали, мы выжили, а этой суке все мало. И вопреки всему, мы победили! Завтра вертолёт – и в Союз, за речку. Нас дождутся родители, подруги и друзья. А вот тебе, козлина, еще неизвестно, что светит. Сначала один, затем второй, так и побрели по плацу, катая камни. Начштаба качество не интересует, его цель – унизить, растоптать. «Я хозяин! Ты - раб!» Рядом стоит «молодняк», три дня в Афгане - смотрите и делайте выводы. Как не поиздеваться напоследок. А как мы мучились по точкам! Не дай бог, зуб заболит! Чем его успокоить!? Кто лечить будет!? «Чарсом», «шаропом» боль убиваешь, зубик гниёт и гниёт, ты его шатаешь и шатаешь, вырвешь кое-как, кровь течёт - радуешься, больше болеть не будет.
Ночевали в дембельской, так сказать, палатке. Давно наркоты не пробовал - все обкурились, лишь бы завтра наступило быстрее. Утром «Камаз» отвёз на аэродром, пару часов ожидания, погрузка в вертолёт, час лёта. Ракеты-ловушки - «Фах! Фах!» - справа-слева… всё как обычно. Хайратон - за речкой Союз, но не сегодня. Закрыли границу. Опять пересылка, только на афганской стороне. Стоят в ряд десятки армейских палаток – внутри с двух сторон сплошные нары деревянные, печка «буржуйка» - ни угля, ни дров. А это пустыня - днём в шинели жарко, не смотря, что зима - январь месяц. Солнце садиться рано и начинается колотун, ледяной ветер насквозь. Зашли в чековый магазин, купили сигарет - по блоку «Данхила», «сотка», сок, печенье. Лёха ярославский, классно на гитаре играл-пел, взял упаковку лосьёна «Огуречный». Разломали часть нар, затопили печку, уселись вокруг. Лёха наливает кружку - «Замёрзнем, братцы! Пить надо аккуратно, масла должны на верхней губе остаться!» - специалист долбаный! Первый и выпил, ему пофиг, закурил и тащится, а для моего желудка это был непосильный удар - полночи за палаткой на ветру просидел.
Наконец-то утро. Граница - проверяют документы и партиями, по двадцать пять человек, грузят в «Камаз», далее через мост. Всё! Почти всё. Союз! Опять проверка. Всех в «отстойник» - площадка за колючей проволокой. Построили в ряд. Перед шеренгой санитарный доктор ходит, рассматривает - ищет желтуху, малярию, тиф. Остановился, вид у меня измученный, глаза красные. «Что случилось!?» - «Устал, трое суток без сна» - оставил в покое. Таможня. Будка. С одной стороны входишь, с другой выходишь. Последний рубеж и свобода! Законы жёсткие - за оружие, наркоту – тюрьма, дом казённый с решётками. Ответственность - коллективная. Одну группу держали в «КПЗ» двое суток. Сидели на полу в тесноте и духоте, пока не вышел дембель, выбросивший в отстойнике перед таможней пакет с «чарсом». Весело!? Для тебя дома семья стол накрывает - друзья, подруги, осталось руку протянуть и – зона. Это не контрабандисты, это - пацаны, похвастаться хотели – «Какой я крутой!» - контрабанду возили машинами, вертолётами и самолётами, под руководством отцов-командиров. Глаза у таможенника, как рентген: «Оружие! Наркотики! Что везём!» - дипломат открываешь, прошманал. Брелки с изречениями из Корана забрал – не положено. Посмотрел в мои честные глаза. Всё. Следующий. За дверью Союз, двадцать два месяца Афгана за спиной - вернулись живые. Может и не очень здоровые, главное – живые. Распороли шинели, из рукавов - цепочки с крестиками, презервативы японские с усиками-шипами - мелочь, а приятно. Солнышко греет - начало января, а оно тёплое. Шинели
