Мы искали друг друга. Гл. 13. На берегах Невы

Глава 13. На берегах Невы

1
Домик, где теперь жила Саша с родителями, был старым, если не сказать ветхим. Собственно это был барак, постройки пятидесятых годов, в дальнейшем переоборудованный в жилье на две семьи. Со временем жильцы разъехались, остались  Ольга Владимировна (Ляля) с сыном Олегом, двоюродным братом Саши. Братик этот слыл непутевым, уже в шестнадцать лет загремел в колонию за кражу. После отсидки он продолжил свои художества. Получил пять лет. Через два года освободился по амнистии и, вроде бы, «завязал». Сошелся с женщиной на шесть лет старше, имеющей ребенка, жил теперь с ней. Ляля, сестра Елены Владимировны осталась, таким образом, одна в доме.  Она-то и предложила Вершининым поселиться здесь. А что – места много, одной скучно, да и вообще…
С пропиской, разумеется, возникли сложности. Чтобы легализоваться, Елена Владимировна устроилась вахтершей на местную чаеразвесочную фабрику, Владимиру Яковлевичу подвернулась работа по специальности: на глиняные карьеры, добывающие сырье для кирпичного завода, требовался сменный геолог. Работа не ахти какая сложная и рядом с домом – красота! Саше помогли устроиться во ВСЕГЕИ, благо Питер был, по местным меркам, под боком – каких-то сорок километров. Туда ходил рейсовый автобус, а в сезон еще и катер «Ракета» по Неве.
Из окон дома открывался великолепный вид на Неву, медленно катящую темные воды в сторону Северной столицы. Река, лишенная здесь привычного питерцам и их гостям гранитного одеяния, представала в своем первозданном виде - с обрывистыми песчано-глинянными берегами, с деревянными сходами к пристаням, мостками и лодочными причалами. Со стороны Ладоги в город шли баржи, груженные песком и щебнем, строевым лесом; из города к острову Валаам направлялись круизные теплоходы, оглашающие берега громкой музыкой. В одном лице: река-работяга и курортно-туристская водная дорога.
- Красота, какая! – не уставала восхищаться Елена Владимировна.- И лес в двух шагах, и Нева, Ленинград рядом. А мы, дураки, в этой Азии противной столько лет сидели.
Саша не стала напоминать муле, что та, совсем недавно, была очень даже довольна «противной Азией». Ей самой здесь очень нравилось. Вот бы еще… Нет, не надо об этом! Сердечная боль пройдет со временем. Ведь время лечит.
Может быть и так. Но пока у Саши подступал ком к горлу и непроизвольно наворачивались слезы всякий раз, когда вспоминала Максима и недолгое, словно украденное, счастье близости с любимым.

2
Если ехать по Среднему проспекту от метро «Василеостровская» в сторону Гавани, то слева, между 19 и 20 линиями можно увидеть несколько помпезное здание дореволюционной постройки с массивным цоколем,  колоннами, гранитной облицовкой и парадной двустворчатой дверью. Это и есть ВСЕГЕИ, бывший Геолком.
Саша чуть-чуть робела, первый раз входя в вестибюль Института. Здесь было много мрамора, бронзы, строгой и торжественной старины. Тут витал дух корифеев - «отцов-основателей» отечественной геологии. Здесь и сейчас, наверное, все сплошь академики да доктора наук – современные корифеи.
Парадное великолепие разбивалось при входе в боковой корпус, где, собственно, и располагалась большая часть рабочих помещений Института. Грубый советский новодел: бесконечно длинные унылые коридоры, выкрашенные серой, салатной или синей красками, ряды дверей по обеим сторонам, отсутствие окон, тусклый свет люминесцентных ламп. Сюда бы еще железные решетки – получился бы вылитый Владимирский централ.
Теперь Саша работала здесь, в самом престижном геологическом учреждении страны. Впрочем, в последние два-три года Институт, как и тысячи других, ему подобных, сильно обнищал. Но все еще держался на плаву, и даже имел возможность брать новых сотрудников (взамен ушедших в «свободное плавание по морю бизнеса»). Сашу взяли в отдел, курирующий Среднюю Азию.
- Вы дочка Владимира Яковлевича Вершинина? – спросила ее при знакомстве новая начальница. – Я его хорошо знаю.
Собственно, Саша и попала сюда по протекции отца.
Фамилия Сашиного покойного мужа тоже оказалась известна Евгении Николаевне.
- Ярошевская… Послушайте! Так это вы были женой Коли Ярошевского?
Евгения Николаевна заметно разволновалась, чем очень смутила Сашу.
- Да, я, - ответила она. – Вы были с ним знакомы?
Евгения Николаевна молча кивнула. В ее глазах блеснули слезы – не смогла сдержать. Если б эта девочка знала, какой ураган чувств вызвала в ее душе Сашина фамилия. Какие воспоминания нахлынули на нее! В один миг женщина заново пережила короткий, но бурный роман с молодым красавцем-геологом Ярошевским. И горечь расставания. И ту боль, поразившую  прямо в сердце, когда узнала она о гибели Николая.
Ничего похожего на ревность не испытывала начальница к новой подчиненной, напротив - почти материнские чувства. Девочка, должно быть, только-только в школу пошла, когда у выпускницы геофака ЛГУ Жени Корзун вспыхнул и разгорелся роман с  будущим мужем Саши. Сейчас Евгения Николаевна жалела свою «соперницу»: бедняжка стала вдовой в двадцать с небольшим лет.
До чего, все-таки, тесен мир. Как сложно переплетены людские судьбы. Могла ли помыслить страстно влюбленная молодая женщина, что когда-нибудь станет  принимать на работу жену (теперь уже вдову), своего возлюбленного?
Чтобы как-то объяснить волнение и сгладить возникшую неловкость, Евгения Николаевна сказала:
- Извини, Саша, я… Мы с Колей были друзьями… Очень давно.
Саша сразу все поняла. И тоже не испытала ревности, а только удивление. И ей  стало жаль женщину, которая, по-видимому, любила когда-то Николая. Получается - они почти подруги по несчастью.
- Видишь, Саша, - Евгения Николаевна решила перейти на «ты», - отчет. Тебе он знаком, наверное?
Она указала на толстенный том, лежащий на ее столе. Саша с одного взгляда узнала: это геологический отчет их партии, а первой среди списка авторов там стоит фамилия Ярошевский. Последний отчет Николая.
- Будем работать, - сказала новая Сашина начальница.

3
Питер переживал не самые лучшие времена. Городу вернули историческое имя, но не смогли вернуть былое величие.
Сейчас, как в семнадцатом году, здесь день-деньской шли митинги, собирающие толпы народа, но некому было навести элементарный порядок на замусоренных улицах. Политики раздавали щедрые посулы, стараясь привлечь на свою сторону людей,  именуемых нынче электоратом, а власть в городе уже поделили бандитские группировки. «Братки» - коротко стриженные накаченные парни в кожанках-«косухах», разъезжали на «БМВ» - «боевых машинах вымогателей», собирали дань. Город приобрел сомнительную славу «криминальной столицы».
Петербургские страсти мало влияли на быт жителей поселка, в котором поселилась семья Вершининых. Время тут текло медленно, как вода в Неве. Странное полугородское-полусельское поселение жило своей, непонятной обитателям мегаполиса, жизнью. Во дворах многоэтажек бродили куры, в прудах утки плавали; некоторые даже коров держали. Сразу за поселком начинались выпасы, за ними – лес. Не  реденький, как в Подмосковье, а настоящая северо-европейская тайга.  По периметру поселка шли залитые водой карьеры, по-местному – рупасы. Часть их сплошь заросла камышом, мало-помалу превращаясь в болото. В других можно было купаться, ловить рыбу. До сих пор там не перевелись караси да щуки.
Сашиным родителям такой уклад – бальзам на сердце. Они сразу же завели козу, десяток курей. Муля поговаривала о покупке коровы, но не решалась, боялась – не справится. Пэпс, заядлый рыбак, свободное время на Неве пропадал, ловил окуней и плотву, а в сезон – корюшку. Летом в лесу ягод и грибов было – хоть косой коси, только успевай собирать-заготавливать.
Саше  сельские радости, по большому счету, были до лампочки. Ее  манил Петербург. Хотелось жить там, в «северной Пальмире». Ведь  кончится, когда-нибудь, нынешний бардак, и Питер опять станет прекраснейшим на земле городом. В этом Саша не сомневалась. Она намеревалась снять здесь комнату, а со временем и свое жилье прикупить. Пока же, из-за ограниченных финансовых возможностей, вынуждена была каждый день мотаться на работу за, без малого, полсотни километров.
С деньгами постоянный был напряг. Прибавки к зарплате не могли угнаться за ценами. Каждый выживал, как мог. Ловчилы, «новые русские», делали деньги из ничего, из воздуха; их «доили» бандиты-рэкетиры. Те, в свою очередь, подкупали продажных чиновников, лезли во власть. Такая вот, «пищевая цепочка», а в ее основании  – те, кто вынужден жить на зарплату, обычные трудяги. Такие, как Саша Ярошевская.
Жизнь в большом городе требует больших денег. На один только транспорт немалая часть зарплаты уходит. А нужно еще есть, одеваться, платить по счетам…  Все учесть – голова кругом пойдет. А ведь женщина, да еще молодая, к тому же, незамужняя, должна выглядеть на все сто.  Если она не полное мурло, конечно.
Уже четвертый год Вершинины жили на новом месте. Обвыклись. Даже к местному климату стали привыкать. Все трое в семье зарабатывали, но достаток был более чем скромный. Все проклятая инфляция сжирала.  Да еще неожиданные расходы: то крыша потекла – срочный ремонт требуется, то зима на носу, а дров не запасли… Не простая была нынче жизнь, ох, не простая.
В Институте зарплату задерживали регулярно. Поговаривали о грядущем масштабном сокращении, о возможном перепрофилировании, вплоть до расформирования Института. Саша понимала: в списках на сокращение её фамилия будет в числе первых (не «своих» же увольнять).
Начальница опекала Сашу, всегда поддержать старалась. Однако, и ее положение (как и всего их отдела) было непрочным. В Министерстве могли рассудить так: раз Средняя Азия теперь чужая территория, заграница, то пусть там и оплачивают все работы; а нет, так и вовсе их свернуть. Теперь никто ни в чем не мог быть уверенным.
Обедала Саша обычно тем, что приносила из дома, иногда, по необходимости, в институтской столовой. Готовили там скверно, хотя и относительно недорого. Раз она сидела за столиком одна,  к ней подошел малознакомый парень, вроде бы из институтских.
- Можно? – спросил он, и, не дожидаясь ответа, поставил свой поднос на стол.
Саша кивнула утвердительно, хоть ей это и не совсем понравилось: свободных столиков кругом сколько угодно, так какого лешего!
- Ты ведь из Средней Азии, да? – несколько развязанным тоном спросил парень, не приступив еще к трапезе.
Саша поморщилась.
- Да, а в чем дело?
Нахала нужно ставить на место сразу.
Но тот никак не отреагировал. Продолжил:
- Меня Артур зовут. А тебя Саша, да?
Саша глянула неодобрительно.
- Ну и что?
Непрошенный собеседник ухмыльнулся.
- Ты не подумай, ради бога, что я собираюсь за тобой приударить. Хотя ты мне нравишься…
Саше захотелось послать его.
- Послушай,.. - начала она сердито.
Артур сделал жест рукой, как бы заслоняясь.
- Нет–нет, ничего такого. Я же говорю: не собираюсь приударять. У меня чисто деловое предложение.
Сашу такой поворот совсем не устраивал. Какие могут быть у нее с ним дела! Решила выслушать из вежливости: все-таки работают они в одной конторе, неудобно просто взять и послать.
- Что за предложение?
- Мне камни нужны. Лазурит, в первую очередь. У вас там, я знаю, его много. Можешь