С кем я сейчас - он хороший человек, да, он гораздо старше меня, но разве в этом дело….
И в постели у него всё в порядке…. Не обижайся…. То, что женат….. Любит…. по-своему.
Она умолкла, приподняв воротник куртки, зябко поёжилась.
- Нет…. Зачем это всё…. Ни к чему. – чуть погодя добавила Катя смотря куда-то в сторону. – Сам подумай.
Тупая боль стиснула грудь. Тоска поднималась и подкатывала, не давая сделать вдох.
С ужасом Олег почувствовал, что сейчас чуть не ударил её. Он, готов был ударить её,
своими руками, которыми несколько минут назад пытался защитить от холода. Он мог сделать ей больно за то, что она, не кривя душой, не играя в недотрогу, сказала правду…. Ему стало страшно, и он, на самом деле, за неё испугался; ощущая себя мерзостью.
- Катя…. Катюша…. Я буду ждать столько сколько нужно. Ты только знай, что я всё для тебя сделаю. Надо будет, ради тебя сдохну или заставлю сдохнуть другого. Не забывай, пожалуйста. - Олег говорил медленно, четко выговаривая каждое слово; осознавая при этом, что получается помпезно и нелепо, но, ему, важно было донести кипящее в душе чувство.
- Посмотрим. – немного оттаявшим голосом ответила Катя. – Поживем - увидим.
- Ты замёрзла и устала, тебе надо идти, – унимая дрожь, сказал Олег. – Только….
- Что?
- Можно я тебя поцелую, в первый, ну, и, может быть в последний раз.
Теплотой приняла её кожа пересохшие губы. Короткий миг, сладкий и желанный.
- Ты очень красивая.
- Спасибо.
- И всё-таки, кафе за мной.
- Согласна…. Но, одна не пойду.
- Олю возьмём. – кивнул в сторону светящихся окон. – Куда я денусь.
- Хорошо.
- Дождь начинается. Не хватало, чтобы ты вымокла. Иди…. До завтра.
- Да…. До завтра.
- Катюш, ты самая красивая!
- Спасибо! – донеслось уже из глубины тоннеля.
*************
Уже давно грохнула дверь, и лязгнул замок, а он всё задумчиво стоял, уставившись в пустоту. Бежавший по стене и окнам дома свет фар поймал его тень в свои сферы. Шум подъехавшей машины и оживлённый гомон высаживающейся компании привели его в чувство. Оглянувшись по сторонам, тряхнул шевелюрой.
« Подстричься пора, а то зарос как бомж, - была первая мысль после провала.
- Да и гардероб не мешало бы поменять, и туфли дрянь».
Сев в «Ниву» и заведя двигатель, опустил голову на руль. Минуты две сидел неподвижно: со стороны могло показаться, что он спит. Наконец, окончательно успокоившись, расправил плечи и посмотрел на дорогу.
- Во дурак, дожил до тридцати с копейками, а только дошло, что женщину мало полюбить, её ещё и заслужить нужно. – вслух, в сердцах, гаркнул Олег, и щелкнул поворотником.
Сегодня, почти весь день, они были вместе. С утра бродили по городу: он взял, нечайно, её под руку, она не отстранилась, они так и гуляли. Сидели в кофейне: долго изучали меню и выбирали, оба оказались заядлыми кофеманами. Разговаривали. Она, не навязчиво, рассказывала о себе, он в основном молчал и слушал: вставляя иногда наводящие вопросы и комментарии об окружающих. Получалось смешно и к месту.
По карабкающимся вверх аллеям поднялись на Крепостную гору: просто стояли и говорили, любуясь видом раскинувшегося города. Хаос городской жизни обтекал их: время, подле них, настолько замедлило ход, что казалось оно и вовсе остановилось. Но это только казалось. Если время обращало бы внимание на человеческие чувства, то…. То и черти бы не знали, что творится.
Перевалило за полдень, он отвёз её домой: условившись о вечернем рандеву. Присутствие на нём подруги нисколько его не расстроило. Даже наоборот, он был рад. У него начались, если их так можно назвать, приступы, необузданной наглости иотчаянной робости, когда он был рядом с Катенькой. Он надеялся, что присутствие Ольги, подруги, сгладит неровности.
И вот вечер: осенний и пока тёплый. Город, не без облегчения, проводил рабочий день, и, пританцовывая от нетерпения, распростёр объятья предстоящей ночи.
Бурлящий водоворот, город ест и пьёт, слоняется и судачит; от смеха иль горя поплачет. Все здесь решают задачу: поймают за хвост ли удачу. Эй…. Вы, вы…. Забыли сдачу.
Отдыхали в «Галереи», забегаловка, но светло, просторно и шумно: в самый раз, да и девчата сами сюда захотели, а желание женщины…. Олегу было легко и свободно, что-то новое, неизведанное просыпалось в нём: он парил, расправив крылья.
Веселились от души: поглощали вредную еду под музыкальные клипы, балагурили, спорили о пустяках, мыли косточки посетителям. Ольга, как и предчувствовал Олег, оказалась, не лишним, а соединяющим звеном. В середине вечера её парень, находясь в километрах двухстах от этого места, всё ж умудрился её обидеть: пришлось дуэтом успокаивать изо всех сил и поднимать настроение горем убитой.
Олег смотрел только на Катюшу, и не мог насмотреться. Что бы ни казаться слишком уж навязчивым, приходилось поворачиваться в пол оборота и смотреть вниз; делая заинтересованный вид. Там, внизу, на ледяном пяточке, неказистые и смешные в своей форме, играли в хоккей мальчишки. И только присутствие тренера в «пижаме», говорило о серьёзности происходящего.
«Как маленькие танки». - пришло на ум. Олег боялся, что наваждение уплывёт так же внезапно, как и появилось. Он любовался женщиной…. Не смея ни надеяться, ни мечтать…. Пропал….
А потом были освещённая огнями площадь, утонувший в полумраке театр, парк со скамейками, театральная кафешка с не актёрскими ценами, и, уют друг от друга.
И вот, после всего, по желтым от осени, желтым от света фонарей и пульсирующих светофоров, улицам. Под проливным дождем, который «дворники» не успевали слизывать с лобового стекла, он едет к себе: в пустую, съёмную, квартиру.
А завтра быть чему, то будет.
*************
Через час завтра, превратилось в сегодня. Ставший вчерашним вечер пере шагал ещё нераскачавщееся, еле ползущее, настоящее. И не оставляя ему надежду, не раздумывая забрав её с собой, устремился в будущее.
«Ты сказала – Нам не стоит. Я же понял – Да, моя». – новорожденная мысль, бегущей строкой, мчалась заполняя всё и вся. Олег, с болью отрываясь, перетаскивал себя от одной литографии к другой. Хотелось чувствовать, думать и жить. Звучащая музыка, как на стихи, ложилась на изображения. « Обязательно узнать композитора. – решил Олег. – Умница». Олег внезапно понял, почему ему понравились те две картины в соседнем зале – они были написаны для себя.
« Хоть я и осёл, да к тому же ещё и зелёный, но надежду то ещё никто не отменял! Надежда не умерает, - она бессмертна! Пойми же это, и прости меня за любовь! Любить и баловать... Помнишь?!" – ободрённый, поблагодарив и попрощавшись, Олег покинул зал.
Последняя запись, в книге отзывов, написанная крупным и ровным почерком: «Значит Бог, всё-таки, есть! Олег».
27 мая 2010 года.
*************
- Сколько?
Замкнув машину, Олег повернулся к подошедшему охраннику.
- Тридцать, час.
За широкой спиной неприкаянного манекена, на каменной стене, красовалась табличка: «Платная стоянка. Двадцать рублей час».
- Долго будете?
- Да где-то с час, – сказал Олег, расплачиваясь.
Перекрёсток, как заправский циркач, жонглировал людьми, машинами, звуком и светом. Он то выпускал из потайного рукава-тротуара стайку пешеходов; то гнал, с места в карьер, железных коней. А дрессированная «зебра»? Да её дикие, африканские родичи за все тысячелетия существования вида не приняли на свои спины стольких «наездников» сколько «катает» за один день «домашняя» на центральной улице города. Находящийся рядом городской рынок усиливал этот цирковой, бродячий шарм: тележки, пустые и с грузом, ведомые суетливыми личностями выкатывали порой на проезжую часть, внося свой вклад в общую сутолоку.
Дорожные ленты, длинные и короткие, узкие и широченные подпоясывали и перехватывали тело города: придавая ему мужественный вид и гордую осанку. Правда, великолепный аппетит начинал сказываться на его осиной талии: тело добрело и расплывалось - всеохватывающие ленты натягивались до предела и рвались. Их концы далеко разлетались друг от друга, сплетаясь в невообразимые по сложности лабиринты; где даже Минотавру понадобились бы карта, навигация, и, помощь осведомлённых и благородных блюстителей порядка.
Твёрдым, упругим шагом Олег направился вверх по улице: спешить особо некуда, и можно было просто поглазеть по сторонам. Скользить взглядом по окружающему: грузным и недвижимым зданиям, слишком оживлённому потоку машин и, наконец, изумительным лицам людей.
Обычным и простым: красивым и не очень, озабоченным и тревожным, с блуждающей улыбкой на губах, усталым, с морщинами, сияющим и довольным - до бесконечности разным.
Люди бегущие сломя голову по своим делам, вечно опаздывающие, непопадающие туда, где край нужно быть в данный момент, а значит, не ожидающие ничего хорошего; видели бы вы себя со стороны. А вы и не увидите! Как?! Для этого надо, хотя бы, остановиться на мгновение и выпасть из замкнутого круга своих ежедневных обязанностей, и самое главное, из очень любимого, пусть слегка осточертевшего, тесного и теплого мирка близких.
Дорога слева, автосалон справа: перед огромными стеклянными стенами-окнами, нарядные как первоклашки на линейке, выстроились новенькие кандидаты в старые и разбитые.
Олег, как безлошадный, (своя осталась метрах в двухстах отсюда, и, стало быть, увидеть совершаемое предательство не могла) не преминул осмотреть этот манящий калашный ряд. Внимательно и придирчиво, каждую, подходя вплотную, а то, оценивая со стороны: чтобы не отмахиваться от назойливых мух, внутрь заходить не стал. К великому удивлению буря эмоций и шкал желаний не обрушились: спокойно, не вздохнув глубоко, не пожав плечами, даже ни о чем, не подумав, он продолжил путь.
Пройдя ещё немного, на зелёный, перешел «ревущие сороковые»: почувствовав при этом, на себе, хмурый и недовольный взгляд упитанного малого подпёршего свой зад служебным авто с мигалками. Очередной дилерский центр, выставив подопечных на обозрение, расположился на углу пересечения двух главных улиц.
«Господи, да сколько ж вас», - подумал Олег и тут же понял, что ошибся. Машин действительно много; есть и последние модели престижных марок, вот только на здании, большими буквами: «Суд». «Зарекаться не будем», - усмехнулся про себя Олег но, постарался пошустрее переставлять ноги. «То и беркут невесёлый, - сообразил Олег. - Приковали».
Становилось жарковато, должно быть от быстрой ходьбы, а может осенний, южный, день спешил напомнить, что до зимы, в принципе, ещё далеко. Ветер уже немного расчистил плацдарм на верхушках деревьев; сорванные, пожелтевшие листья планировали вниз, пролетая мимо ещё зелёных товарищей, сообщая им о смене власти. По свободным, верхним эшелонам, полоумным
