ДЛЯ ЧЕГО МЫ ЖИВЁМ?

как о плохом, даже не зная, к чему это событие может привести! Возьмем другой пример. Можно, конечно, огорчиться тому, что вы не успели на уходящий автобус, но кто знает, может он попадёт в аварию через минуту? А может кто-то, находившийся в том автобусе, чудом успел на важную встречу, потому что водитель не мешкал на остановках? Блаженный Августин, о котором мы ещё скажем далее, верно заметил: «человек испытывает страдания ровно настолько, насколько поддаётся им». Итак, вещи сами по себе не являются ни хорошими, ни плохими. Они становятся таковыми только по отношению к отдельному человеку или группе людей, в зависимости от взгляда этих людей на конкретную ситуацию.
Указанные мысли высказывались не только Эпикуром, но и философами-стоиками (например, Сенекой). Впервые же они прозвучали из уст скептика Пиррона. Он говорил, что раз мы не можем познать истинную сущность вещей (нам может только «казаться» что-то), то как позитивные, так и негативные эмоции в принципе имеют под собой мало оснований. В связи с этим Пиррон призывал стремиться к невозмутимости души и освобождению от страстей, я же в отличие от него говорю: раз положительные и отрицательные эмоции одинаково беспочвенны, почему бы не сделать выбор в пользу положительных? Впрочем, тут необходима умеренность. Так, в своём поведении (основанном на эмоциональном состоянии) мы не должны сознательно пренебрегать объективной истиной, за исключением ситуации, когда она вовсе недостижима и не прогнозируема (из-за недостаточности сведений или в ситуации, когда «поезд уже ушёл»). Иными словами, не стоит глядеть на мир сквозь розовые очки. Правильным будет согласиться и с мыслью Пиррона о подконтрольности страстей рассудку.
Поэтому замечу особо, что предложенной оптимистичной трактовкой реальности я никоим образом не призываю к самообману. Если я говорю, что стакан наполовину полон, то это действительно так (никакой лжи). Более того, я не отрицаю, что он наполовину пуст, то есть не закрываю глаза на имеющиеся негативные обстоятельства (этого делать никак нельзя!). Но «здравый оптимизм», обращая внимание на проблемы, говорит, что они не должны нас угнетать, даже наоборот — должны заставлять предпринимать какие-то действия, планировать, чтобы достичь лучшего.
В согласии с Эпикуром мыслил Шопенгауэр. В частности, он писал, что неправильно искать счастье в имуществе, чине, жене и детях, друзьях, в обществе — на самом деле счастье кроется в нашей способности к восприятию действительности, ибо всё происходящее существует непосредственно лишь в сознании человека. Главным фактором счастья посему является наша личность: «Как счастливейшая страна та, которая нуждается лишь в малом ввозе, или совсем в нем не нуждается, — так и из людей счастлив будет тот, в ком много внутренних сокровищ, и кто для развлечения требует извне лишь немного или ничего». Соответственно Шопенгауэр отмечал, что человеку алчному, завистливому и злому, как бы богат он ни был, достичь счастья чрезвычайно сложно.
Таким образом, источник счастья в нас самих, а не во внешних деталях. Дело не в деньгах, благополучной семье, хорошей работе (счастье у каждого свое, общие стандарты счастливой жизни ошибочны), а в том, сможем ли мы испытывать от этого счастье, и этому надо научиться. Богатство, власть и уважение сами по себе не приносят счастье. Их могут отнять, их можно лишиться. Сложнее отнять наши чувства или отношение к чему-либо. Счастье есть чувство и ощущение; это отношение к богатству, власти и уважению. Отсюда вывод: счастливым может быть даже самый бедный, опущенный и несвободный человек, а богатый — оказаться несчастным (как я уже сказал, привыкшему к праздной жизни богачу требуется больше благ для удовольствия, ведь ко всему хорошему быстро привыкаешь и перестаешь его замечать). Счастье можно сделать совершенно независимым от своего материального благополучия и возможностей. Такой случай в поэме «Кому на Руси жить хорошо» описывал Н. А. Некрасов («...счастие мужицкое! дырявое с заплатами, горбатое с мозолями...»). Неплохой пример приводит современный писатель М. И. Веллер в книге «Все о жизни»: даже в тюрьме, в камере-одиночке, человек может быть счастливее многих успешных людей. В тюрьме есть: жилплощадь, бесплатное питание, спокойствие («жена не пилит, дети не теребят»), возможность письменного творчества. И, если условия совпадают с потребностями, вот оно — счастье!
Из всего вышесказанного виден вред сравнения. Не надо сравнивать себя с более преуспевающими, счастливыми и богатыми людьми. Сравнение порождает зависть, а зависть — это источник всех бедствий. Казалось бы, чего плохого в обычной, белой зависти? Разве нельзя завидовать близким, не желая им зла? Нельзя, отвечу я. Так ответили бы многие мыслители и философы. Вдумайтесь в учения Эпикура и Будды — они полностью отвергают зависть как таковую. Счастье доступно только при отсутствии зависти и сравнения благополучности. Становится ясным, почему сказано в десятой христианской заповеди: не желай ничего, что есть у ближнего твоего. «Что плохого в обычном желании?» — спросите вы. Но эта заповедь — не запрет. Это наставление на будущее для вашего же блага.
Изложенная концепция счастья, на мой взгляд, является залогом верного миропонимания. Она также заставляет сделать переоценку ценностей и планов, ибо возникает вопрос: стоит ли вообще добиваться чего-то во внешнем мире, если достаточно изменить кое-что внутри самого себя? Я думаю, что раз уж люди всегда жили не по книжкам (пусть даже иная книжка называется Евангелие), раз уж они всегда стремились к чему-то, мечась от скуки к боли, то вряд ли откажутся от своих замыслов и желаний. Но изложенная концепция поможет им усмирить, преодолеть боль сопутствующих неудач. Она обратит взоры потерпевших крах людей вновь внутрь себя, и, может быть, они поймут, что всё, что они хотят, уже лежит у их ног.
Кроме того, используя метод положительного закрепления8, можно заставить себя (свою психику) чувствовать удовольствие в нужных случаях, тем самым мотивируя себя на достижение той или иной цели. Мы можем сколь угодно отрицать это, но факт остаётся фактом: наше поведение обусловлено не столько разумным расчётом, сколько инстинктивной реакцией на страдание и удовольствие. Но в том и суть, что мы разумным расчётом с помощью психологических тренингов и упражнений можем выработать реакцию удовольствия от совершения необходимого действия. И это другая польза от изложенных выше теоретических положений.
В конце концов, «теория счастья» хоть и говорит нам, что всё хорошо, но вовсе не утверждает, что больше не к чему стремиться, и потому не противоречит замыслу данной книжки. Более того, убеждение, что счастье при любом раскладе в наших руках, ещё сильнее мотивирует людей, пробуждая в них творческую активность, давая силы идти к тем целям, которые их интересуют и в возможность достижения которых они имеют разумную веру.
СМЕРТЬ
Другая наиболее актуальная тема: тема смерти. Она также требует своего рассмотрения, если мы хотим взглянуть на жизнь глобально, развеять свои сомнения о самых главых «вечных вопросах», и только после этого определиться со своими целями и высшим смыслом жизни. Важно расставить все точки над «и» в таких злободневных, острых вопросах.
Особенно важна данная тема потому, что смерть и есть тот самый двигатель, который побуждает нас искать жизненный путь. Ибо «только перед лицом смерти по-настоящему рождается человек» (Св. Августин). Не осознавай человек своей смертности, предпосылок для написания этой книжки было бы гораздо меньше. Так что смерть отнюдь не убивает жизнь, а наоборот, обогащает её! Многие философы, задумываясь над смертью, приходили к такому выводу. Физически смерть разрушает человека, — говорили они, — но мысль о смерти спасает его. Смерть побуждает нас к полезной и продуктивной жизни. По мнению немецкого философа М. Хайдеггера (1889–1976), осознание смерти побуждает нас к переходу на более высокий уровень существования. Из состояния забвения бытия, из мира вещей и жизненной рутины, мы переходим к осознанной жизни. Фрейд в своём духе писал, что «ограничение возможности наслаждаться повышает ценность наслаждения», то есть жизнь ценна лишь потому, что есть смерть.
В некоторых знаменитых литературных произведениях отмечается положительное влияние смерти на личность. Особенно преуспел в этом Л. Н. Толстой: в своём романе «Война и мир» он подвергает многих своих героев «испытанию смертью», показывая, таким образом, что осознание смерти способствует духовному рождению, что человек, поняв смерть, понимает кое-что в жизни, и чему-то учится. Андрей Болконский, например, лёжа при смерти под небом Аустерлица, понимает, что «все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба». Этим «всем» были его мелочные устремления и честолюбивые мечты. Герой переживает «просветление», обретает себя. Уже второе ранение пробуждает в нём страстное желание жить; князь задумывается над глобальными вопросами, о своём месте в мире. Другой яркий пример — Пьер Безухов, который после дуэли с Долоховым понимает, как глупо и бессмысленно из прихоти убивать человека. А после того, как Пьера чуть не расстреляли во французском плену, он понимает, что можно наслаждаться жизнью самой по себе, такой, какая она есть в данный момент (по сути, постигает раскрытую уже нами философию счастья). И так далее: Наташе Ростовой смерть Пети помогает опять полюбить жизнь и начать жить ради близких; смерть жены князя Андрея заставляет его увидеть собственный эгоизм и равнодушие…
И странно, видя такие примеры, что многие люди боятся смерти. Как же не видят они стольких положительных сторон в ней? К тому же, как замечал Эпикур, «когда мы есть, то смерти ещё нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет». То есть мы не можем встретиться со смертью лицом к лицу: когда приходит смерть, мы уже уходим. Мы не увидим смерти, не испытаем ее и не познаем. Так зачем ее боятся?
Конечно, многие хотели бы завершить все свои начинания до того, как умрут. Воспитать сына, дописать роман, поехать, наконец, на чемпионат мира по футболу... И, если человек не успеет это сделать, получится, что довольно большой промежуток времени он прожил зря. Он умрет, а дети не успеют впитать в себя весь его опыт, воспитаются наполовину! Он умрет, и грандиозное произведение окажется ничтожным, ведь оно не завершено, замысел не выражен! Умрет, и получится, что зря много лет стремился попасть на какое-то соревнование... Это тоже пугает, пугает не меньше самой смерти. Но опять же: человек не может разочароваться, если он мертв. Так стоит ли забивать голову пустыми страхами? Что изменится в жизни, если мы будем бояться?
Многие жалеют, что их близкие умерли. Но зачем жалеть умерших, если им самим все безразлично? (Предположим, что душа существует и она бессмертна. Но и в этом случае скорбь по умершим имеет смысл лишь если душа на том свете получает с этого некий энергетический заряд, пользу.) Поверьте, они не считают себя неудачниками, не считают смерть горем! Чаще всего, когда умирают близкие, мы жалеем именно самих себя, что потеряли нужного человека. Но это