ДЛЯ ЧЕГО МЫ ЖИВЁМ?

рай.
Ф. М. Достоевский, «Братья Карамазовы».
Вопрос «в чём счастье?» вытекает из предыдущей темы, где я сказал, что человек всегда гонится за чем-то новым. Я также сказал, что это заставляет его постоянно чувствовать неудовлетворение, и заниматься глупыми вещами, тогда как эту жажду познания, преобразований, творческой деятельности можно было бы обратить в разумное русло — к этой мысли я вернусь в теме «Цели и смысл жизни».
Согласно Большой Советской Энциклопедии понятие счастья соответствует «наибольшей внутренней удовлетворённости условиями своего бытия, полноте и осмысленности жизни, осуществлению своего человеческого назначения». Заметим, что акцент в этом определении сделан на неком «внутреннем» удовольствии, основанном на осознании своей истинной природы, своего места в мире! Счастье, как утверждается в БСЭ, тесно связано с моральным сознанием и, по сути, представляет собой определённое состояние сознания. (А это значит, что животные не могут испытывать счастья (им доступно только удовольствие), так как не обладают сознанием.) Следовательно, счастье — это не столько удовольствие или положительные эмоции, лишь способствующие счастью, сколько гармония с самим собой и окружающим миром. Счастье — это не физическое, а моральное и даже духовное удовлетворение.
Неправильно понимать счастье как полное отсутствие всех желаний. Человек может испытывать состояния счастья и оттого, что есть перспективы и возможности для достижения каких либо целей (от обычного сытого удовольствия это чувство отличается своеобразным душевным порывом). Я думаю, счастливый человек вполне может иметь неудовлетворённые желания, но — что важно — они не причиняют ему неудобств, он или уверен в их будущем удовлетворении, или не огорчается невозможности их удовлетворить.
Чаще всего, однако, люди понимают счастье именно как удовлетворение всех желаний, когда «всё есть и всё получается». Но из такой позиции следует, что быть счастливым — это чуть ли не утопия. Во-первых, мы осознаем далеко не все свои «напряжения», многие из которых скрыты в «бессознательном». И если человек ставит в жизни цель стать счастливым, он вряд ли понимает, как этого добиться. Во-вторых, эта цель предполагает умение удовлетворять свои желания при минимальных затратах и не создавая еще больших проблем. При этом со временем под воздействием внешнего мира у нас появляются всё новые напряжения, и если мы не сможем их вовремя снять, то они разрастутся как минимум до разочарования. В-третьих, многие из желаний в принципе невыполнимы.
Да и вообще надо сказать, что понимание счастья как главной цели приводит к тому, что все явления начинают оцениваться по принципу: «А ведь могло быть лучше!». И снова повод к недовольству: более критичное восприятие реальности становится катализатором для новых целей и желаний. Больше того, в стремлении к счастью мы подразумеваем, что оно будет постоянным явлением (вроде рая), но счастье всегда кратковременно! Это лишь миг, случай. И мы снова и снова вынуждены «догонять», достигать уходящий идеал. Так мы приходим к недовольству. Короче говоря, мы не только неправильно понимаем счастье, но и неправильно идем к нему. Действительно, чем больше мы стремимся к счастью, тем более неудовлетворенными становимся.
Из этого видно, что с понятием счастья неразрывно связано понятие недовольства. Люди постоянно чем-то недовольны: низкой зарплатой, высокими ценами, соседями и т. д. В чем же здесь суть? Всё просто. Недовольство и удовольствие — единое целое! Недовольство побуждает нас действовать, а удовольствие — награда за успех. Два этих феномена вместе постоянно заставляют нас делать что-либо. Потому жизнь — это деятельность. Удовольствие и недовольство являются условием прогресса, движущей силой бесконечного движения, развития. Если бы мы всегда были такими довольными как после хорошего обеда или секса, то нас бы ничего не подняло с дивана. Уже поэтому нашей целью не должно быть переполнение мозга гормонами счастья. Но и до сих пор ни в одной стране мира с сильной экономикой и высоким уровнем жизни количество недовольных не уменьшается. Всё потому, что нет предела динамике жизни. Ни оно достижение не сделает нас окончательно счастливыми, не избавит навсегда от недовольства. Ни один успех не перевесит от недовольства к вечному удовольствию.
Со временем мы привыкаем ко всему хорошему и желаем жить еще лучше (не замечаем того, к чему привыкли ; забываем, насколько дорого и ценно то, что у нас есть ; хотим еще большего). Мы сравниваем себя с более успешными людьми и становимся неудовлетворенными своим положением, уровнем жизни. Мы смотрим на звезд эстрады и хотим жить так, как они. Но мы и подумать не можем, что эти звезды только об одном мечтают: сесть и нормально поесть, не торопясь, не отвлекаясь на камеры и журналистов. Среди знаменитостей очень распространена депрессия. Почему? Да потому, что чем больше ты имеешь, тем больше ты можешь потерять, тем больше у тебя забот. И вот какой-нибудь состоятельный человек, привыкший есть за завтраком экзотические фрукты, не находит их у себя на столе, вместо этого в утреннем рационе «только» яблоко. Кажется, мелочь, ан нет. Это ухудшение уровня жизни, и таких мелочей может быть несколько за день, что и приводит к недовольству, а там и к депрессии. Еще раз повторю: чем больше благ есть, тем большие требования у человека к своему уровню жизни и тем больше благ можно потерять.
Так люди и ходят по кругу, вечно неудовлетворённые, и в этом «прогресс». Прогресс — это результат взаимосвязи удовольствия и недовольства, и он не является движением к совершенству. Прогресс, лучше сказать, является просто движением. Вот почему вся жизнь состоит из «черных» и «белых» «полос».
Счастье не отрицает ни удовольствия, ни недовольства, однако отличается от них. Счастье не означает, что нам больше не к чему стремиться. Ведь если люди будут довольны существующим, это ещё отнюдь не означает, что они прекратят всякую деятельность, ибо природа человека пронизана духом творчества. Другое дело, что развитие человечества пойдёт по другому пути, но уж точно не по худшему, раз мы признаём, что прогресс имеет как положительные, так и отрицательные стороны. Наоборот, роль счастья в том и состоит, что оно является стимулом к жизни, а не к потребительской удовлетворенности; оно существует для того, чтобы человек как существо духовное мог осознать ценность и полноту жизни, какой бы она ни была, и проявить свои самые высокие устремления, не боясь ничего потерять.
В то же время важно помнить то, что стремление к счастью как к главной жизненной цели не принесёт ничего, кроме разочарования. В философской среде такая «установка на счастье» была неоднократно раскритикована, в том числе «основателем» гедонизма (!) Эпикуром (4–3 вв. до н.э.). По мысли создателя Третьей (Венской) Школы психотерапии Виктора Эмиля Франкла (1905–1997), «человек, который отчаянно рвется к ощущению счастья, таким образом отрезает себе дорогу к нему».
Дело в том, что стемясь к счастью, человек, как правило, ориентируется на преходящие ценности, важные только с точки зрения удовольствия, и потому не может достигнуть постоянства. Народная мысль давно выявила эту мудрость:
Несчастья бояться — счастья не видать.
Нет худа без добра.
Не было бы счастья, да несчастье помогло.
Не отведав горького, не узнаешь сладкого.
В горе — счастье ищи.
Вообще, стинное счастье не нужно искать: оно уже находится в каждом из нас.
Таким образом, нам 1) не следует страстно желать счастья и мечтать о нём; 2) следует поменять отношение к новым желаниям, чтобы недовольство существующим перестало переходить в ощущение «дискомфорта», «раздражения». Для этого нужно понять, что недовольство — наше нормальное состояние. У нас всегда много неудовлетворённых потребностей. Считать их чем-то плохим — абсурдно!
С учётом вышесказанного «стремиться» к счастью все-таки нужно, но речь здесь будет идти уже не об удовлетворении потребностей, не о получении плотских удовольствий, а об обретении душевной гармонии. Но как же именно надо «стремиться», чтобы не водить себя же за нос? Замечательные ответы на этот вопрос дали такие философы, как Будда (7–6 вв. до н.э.) и Эпикур.
Центральным положением учения Будды является тезис, что мы всегда стремимся к лучшему, к большему (удовольствию). Новые желания постоянно гонят нас вперед. Неудивительно, что возможности зачастую не совпадают с желаниями. Мы увеличиваем свои возможности, совершенствуем себя, чтобы достичь желаемого, но как только достигаем его, появляются новые потребности. Получается, что наши желания — стремительно убегающий вдаль горизонт, а жизнь — это бесконечное страдание. Мы страдаем, так как не можем иметь того, чего хотим.
Но вы, наверное, согласитесь, что новые цели и желания, а, следовательно, и новые страдания, появляются не совсем сразу после осуществления предыдущих целей. Небольшой промежуток удовлетворения очень схож с состоянием счастья. Будда предлагал решение проблем именно в этом ключе: если мы сузим круг желаний до круга возможностей, наступит гармония и счастье. Отказаться от невыполнимых желаний — путь к благополучию (и нирване). Счастье — в умеренном аскетизме.
Эпикур помогал решить проблему ограничения желаний (ведь не просто сказать своему Я, чего надо хотеть). Во-первых, говорил Эпикур, удовлетворение базовых потребностей в еде и одежде уже есть счастье. А вообще, одно и то же событие может быть воспринято по-разному разными людьми. Один расстроится событию, другой — обрадуется. Значит, счастье не в событиях и вещах, а в том, как мы к ним отнесемся. Ведь во всём есть положительные и отрицательные стороны, плюсы и минусы; но мудрость заключается в том, что надо радоваться всему хорошему, уметь замечать его в происходящем, и максимально пользоваться этим. А что до плохого, стоит ли так переживать из-за своих бед? Да и беды ли это? Зачем, спрашивает Эпикур, нам богатый стол и роскошные кушанья, если и черствый хлеб может принести не меньше удовольствия, если ты действительно голоден? Не случайно говорят, что голод — лучшая приправа. На этот счет существует такой афоризм: счастье — это не иметь все, что хочешь, а хотеть все то, что имеешь. Зачем нам мягкие подушки и простыни, если и твердая постель принесет не меньше блаженства, если ты действительно хочешь спать?
Выходит, часто мы попросту обманываем себя, когда говорим, что у нас всё плохо, и в то же время не замечаем многих позитивных сторон. А часто обвиняемые в безосновательном идеализме оптимисты, на самом деле, наоборот — проявляют трезвость мыслей и благоразумие, и потому могут заметить очевидное: счастье зависит не от внешних вещей, а от того, как мы на них смотрим; «хорошо» и «плохо» — зачастую лишь навешиваемые на объективную реальность ярлыки, зависящие от субъективного усмотрения. Скажем, известно ведь: то, что нас не убивает, делает нас сильнее. То есть со временем оказывается, что это «что-то», грозящее смертью и оцениваемое нами как «плохое», принесло большую пользу. Но мы не только не увидели плюсов в данном событии, но и осмелились судить о нём