Лишь в ноябре меня выпустят! Лето и осень я проведу… Ещё и неизвестно, где и в каких, условиях заточения!
*Another night in court
The same old trial
The same old questions asked
The same denial…
*Ещё одна ночь в суде
Всё то же старое испытание
Всё те же вопросы заданы
И те же отрицания…
Из полуподвального помещения здания суда меня вывели и усадили в автобус, уже в новом статусе – осуждённый. Перед тем, как сдать меня в тюрьму, мне предоставили автобусную экскурсию по городу Льюис.
Мы кружили по тесным улицам старого городка, затем сделали остановку у какого-то казённого дома. Вероятно, это был полицейский участок. Там кого-то подсадили, и экскурсия по городу продолжилась.
Наконец, автобус упёрся в высокие металлические ворота, которые раздвинулись и мы проехали на территорию тюрьмы. Я уже, как бывалый, определил это безошибочно. Оказалось, что в этом безликом городишке есть не только суд, но и тюрьма. На фасаде здания из тёмно-красного кирпича каменщики выложили дату постройки 1853. Я вышел из автобуса и огляделся. Внешне это место выглядело мрачновато. Тюрьма располагалась посреди города. По всем признакам – заведение старое, с ограниченной территорией. Солнце скрылось за тяжёлыми тучами. Назревал дождь. Я почувствовал голод, - признак того, что пришёл в норму. Снова вспомнил о своей камере с телевизором и недочитанными книгами. Сейчас, я бы уже пообедал и отдыхал, в одноместном номере, почитывая книгу.
Мне вручили мой мешок с вещами и провели в приёмное отделение. Проходя процедуры оформления и получения белья и одёжки, я невольно сравнивал всё с предыдущим местом. Здесь всё было старым, хотя и поддерживалось в чистоте. Я усомнился, что в этой тюрьме викторианского периода будет такая же богатая библиотека и современная школа. Я быстро отметил, что здесь более мягкое, ленивое отношение надзирателей. Эти реагировали на вопросы и шутки доставленных более человечно, почти по-приятельски.
Пройдя формальные процедуры беглого осмотра и выдачи белья, нас уводили на поселение. На новом месте меня снова доставили в сектор некого карантина. Это оказалось ограниченное пространство, лишь с несколькими камерами. Располагался этот инкубатор для вновь поступивших, на цокольном этаже. Уже там, дежурный охранник флегматично пояснил нам, что здесь мы пробудем лишь несколько дней, пока нас ознакомят с правилами и всеми действующими службами. По окончанию инструктажа о порядке пребывания в карантинном отделении, охранник подал нам бумагу для подписи. Взглянув на неё, я понял, что там фиксируется факт моего поселения и пройденного инструктажа об общих правилах содержания. От меня требовалось написать свою фамилию и расписаться. Я сделал это. Рядом сидящий со мной молодой, худощавый, долговязый парень с оттопыренными ушами, получив такую же бумагу, даже не взглянул на неё. Когда охранник вопросительно посмотрел на него, парень, в ответ, протянул ему лист бумаги обратно.
- Я не умею ни читать, ни писать, - невнятно пробубнил он. – Сделайте это за меня.
- ОК - вовсе не удивился охранник, и выполнил формальность.
Мы вышли из его офиса на небольшое овальное пространство, посреди которого стоял стол для игры в настольный теннис. По периметру располагались несколько камерных дверей. Другой охранник неторопливо ходил от двери к двери и отпирал их.
Время общения. Из камер вышли всего человек пять-шесть. Всё это выглядело по-домашнему тихо, и больше напоминало некое стационарное лечебное учреждение. Двое стали играть в пинг-понг, двое других - присели рядом в очереди и закурили. Молодой индус, не проявивший интерес к игре, неприкаянно стоял неподалёку и наблюдал за нашим расселением по камерам. Охранник-инструктор, уточнив, кто из нас курящий, а кто нет, стал подбирать нам места в камерах. Индус приблизился к охраннику и стал что-то объяснять ему. Выслушав индуса, тот безразлично пожал плечами, и что-то ответил ему. Я услышал «Russian» и взглянул в их сторону. Охранник оставил индуса и повёл долговязого, показывать его место. Индус неуверенно направлялся ко мне.
- Раша? – обратился он ко мне с вопросом.
- Да, - ответил я, ожидая продолжения.
- Давай со мной, - показал он на открытую камеру.
Я понял, что он приглашает меня быть его соседом. Я же, очень надеялся, что мне снова, как некурящему, предоставят одиночный номер. Сейчас мне хотелось побыть одному. Предложение индуса не заинтересовало меня. Хотя выглядел он вполне тихим парнишей, и держался с искренним уважением ко мне и надеждой на взаимность. Он честно смотрел на меня своими красноватыми глазами, как побитая собака. Ждал от меня ответа.
- Ты куришь? – стал я искать причину для отказа.
- Да, - кивнул он головой, полагая, что я нуждаюсь в куреве.
- А я не курю. Извини.
- Я тоже не курить! Я курить, или не курить… Это не важно, давай со мной! – призывал он.
Мне стало жалко его. Было очевидно, что это его первые дни в заключении, и он хотел, чтобы я был его соседом. Ибо, в любое время к нему могут подселить неизвестно кого. Я был близок к тому, чтобы пойти ему на встречу. Хотя и точно знал, что одному мне сейчас было бы лучше. Тем более что собеседник он, скорее всего, утомительный.
Вернулся охранник, и указал мне на ближайшую камеру. Открыл дверь, дав понять, куда мне следует бросить свои вещи и кости. Я послушно вошёл в номер, эгоистично оставив индуса без ответа, и стал разбирать пожитки.
В номере стояла армейская двух ярусная койка. Окно расположено на высоте верхнего спального места. Я выбрал верхнюю полку, головой к окну. Окно находилось едва над грунтом. Солнечный свет едва проникал в подземную камеру. Кирпичные стены были толщиной не менее метра. Ни телевизора, ни электрочайника. Приоткрыв окно, я прислушался. Уличный шум сюда не доносился. Тихое и вполне благоприятное место для временного отдыха и размышлений. Вдруг, я уловил звуки, присущие местности, расположенной вблизи моря или реки. Это покрикивали невидимые мне чайки, или иные какие-то, наверняка, морские птицы. По издаваемым ими звукам было очевидно, что они кружат в воздухе где-то неподалёку. Вероятно, здесь есть какой-то постоянный источник подпитки. Я вспомнил голубей, пасущихся под окнами тюремных камер. Доносящийся писк морских птиц пришёлся мне по душе, эти звуки природы умиротворяли меня. Я приблизился к оконной решётке и глубже вдохнул воздух. Я определённо находился невдалеке от морского побережья. Выезды на пляжи и морские прогулки на яхте мне здесь едва ли обеспечат, но надо принять это как отдых на морском курорте. Скоро должны покормить.
29
Надеюсь, Бог знает, о чём я мечтаю.
В первый день, вечер и ночь на новом месте, в качестве осуждённого, я провёл в своём одно местном номере. Просто лежал в тишине, на втором ярусе у открытого окна, вдыхая свежий воздух и прислушиваясь к звукам за пределами камеры. Отсыпался, осторожно строил планы на ближайшее будущее, боясь рассмешить Бога, и слушал радио.
Утром перед завтраком, дверь открыли (без предварительного вежливого стука!), и в камеру впустили парня лет тридцати пяти, с постельным бельём в руках. Дверь захлопнулась. Он остался стоять при входе, осматриваясь. Я присел на своей спальной полке, обозначив моё присутствие здесь.
- *Hello mate! – увидел он меня и бодренько поприветствовал.
- *Hello buddy! – ответил я, и спрыгнул с полки. *Привет, приятель!
Новосёл привычно бросил бельё на нижнюю полку и достал из кармана сигареты.
- Ты - русский, верно? – спросил он, присматриваясь ко мне, улыбаясь. Он не проявлял никаких признаков смятения, огорчения, которые обычно присущи людям, оказавшимся в камере. Этот был совершенно спокоен, и даже чем-то доволен.
- Верно, - ответил я, легко определив по его речи, что он – абсолютно местный, из этих краёв.
- Я знаю, ты не куришь, - продолжил он. – Я покурю у окна? - показал он приготовленную сигарету. – Очень хочется курить! – снова улыбнулся он и прошёл к открытому окну. Прикурил сигарету и жадно затянулся. Я неловко присел на стол, и ожидал, что он ещё скажет.
- Осуждён? – спросил он.
- Да. Вчера был суд.
- Надолго?
- Фактически осталось три месяца, - ответил я.
- Сущая ерунда! Всего лишь отдохнёшь и выйдешь. Это неплохое место, - успокаивал он меня, как человек, хорошо знающий, куда мы попали.
Я хотел о чём-то спросить его, но не успел.
- За что? – продолжал он познавать меня.
- Поддельный паспорт.
- Пользовался чьим-то британским паспортом?! – заинтересовался он.
- Нет. Голландским. Для британского паспорта, мой английский не годится.
Он лишь пожал плечами, в ответ на моё замечание, обернулся и взглянул на меня.
- Что же привело тебя в эту страну? – с явным интересом спросил он, докурив сигарету и выбросив окурок в окно.
- Желание побывать на родине Джеймса Бонда, - коротко отмахнулся я от неудобного для меня вопроса.
- Понятно! – усмехнулся он. – Но шпионские трюки Бонда тебе не удались.
- Ваш Бонд – совершенно вымышленный, до комичного мужественный и ловкий киношный герой, а я *just real chap! *просто реальный парень
- *Russian spy! – поправил он, улыбаясь, - Не скромничай! *Русский шпион.
Я лишь пожал плечами, не ответив на его шутливое замечание.
- Как тебя вычислили? – ненавязчиво доставал он меня.
Спешить нам некуда. Мы просто заполняли предоставленное нам неограниченное время и тесноватое пространство праздными разговорами. Я подавил возникшее раздражение, вызванное этим вопросом, и ответил.
- Хотел улететь в северную Америку, но в аэропорту Гэтвик меня задержали.
- Ты хотел перебраться в Америку?! – удивился мой новый сосед.
- Что тебя удивляет?
- Нет… Просто для меня, Англия – наиболее комфортная страна. Я не в какой другой стране не чувствую себя, как дома. Только здесь. Всегда удивлялся, когда кто-то менял Англию на другие страны, - вполне искренне комментировал сосед.
- Я знаю, что немало англичан уезжают жить в Австралию и северную Америку, - заметил я.
- Wankers and loosers! – пренебрежительно отмахнулся он.
- Где ты жил в Англии? – поинтересовался я.
- Я местный. С рождения живу здесь, неподалёку от Брайтона. Мне здесь всё нравится. Природа, климат…
- А сюда, за что попал?
- Торговля наркотиками, - грустно, но вовсе не обречённо, улыбнулся он.
- Осудили? Уже знаешь на сколько?
- Нет. Пока, под следствием. Приблизительно знаю, чего ожидать, - бодренько отвечал он, как человек, имеющий надёжные тылы и контролирующий текущую ситуацию. – Меня сегодня перевели сюда по моему ходатайству. Здесь мой отец и брат. Надеюсь, сегодня встретимся! Постараемся и после суда попасть сюда же и вместе, - делился со мной сосед, довольный скорым воссоединением с родственниками.
- У вас было семейное дело!
- Ну почему же «было»? – жизнь продолжается, оптимистично поправил меня сосед. – Поверь мне, приятель! Это отличное место; здесь вполне порядочный персонал, сносные условия содержания и лояльное отношение к заключённым, если ты сам не конфликтуешь, - инструктировал он, как человек, знающий эту тюрьму.
Он производил впечатление человека, уверенного в том, что на свободе у него осталась хорошая материальная база, надёжные связи и ясные перспективы.
Возникла пауза. Было очевидно, что я перевариваю всё услышанное о нём. Сосед, решил
