- Ты там долго ещё будешь возиться? – с высокого, деревянного крыльца кричит Валентина и взором орлиным, глазами коровьими, прям через рубашку царапает спину Лёнчику, - стынет картошка, я для тебя отдельно разогревать не буду. А Лёнчик как и не слышит её. Прям игнорирует напрочь. Движок электрический гудит, круг точильный крутится, топор позвякивает, искры кометами ныряют под верстак. Топор точит… для плотника-профессионала струмент - прежде всего! Это же как бухгалтеру - каркулятор, как сапожнику - стакан...
- Или ты уши киселём помыл? Тьфу, на тебя, - хлопает дверью Валентина и уходит смотреть телевизор. Балет по ящику сегодня!
- Нет, не киселём, а лапшой, - думает Лёнчик, - злости на тебя не хватает, за твои каверзы. Вот ещё три года назад, по случаю, жена купила в комиссионном магазине упаковку рабочих брюк. Понятное дело – у плотника какая работа? Сплошные сучки да гвозди, да острые стамески по карманам – штопать - не перештопать, стирать - не перестирать. А тут на… почти халява, десять штанов по цене двух. Как на грех штаны прочные попались и не рвутся они то и не изнашиваются. Но это пол беды – три года в одинаковых штанах на работу походить можно. Но стакан через край, то – что они ядовитого, зелёного, как лук бутун цвета. Вот что добивает. Мужики на работе языкатые. Так бы топором и укротил, сантиметров на десять каждый. А подстограмленные, так вовсе все Петросяны. Раньше то Леонид Палыч, а тут? Стали называть его – «зелёные штанишки», сначала за глаза, а теперь вот и в открытую прикалываются бичегорцы пээмковские… а авторитет? Лёнчик бригадиром у них уже пару пятилеток откомиссарил. «Зелёные штанишки» - только одни выбросил, глядь а она уже следующие достала…, будь ты не ладна. Так и до самой пенсии дотянуть можно, зимой и летом одним цветом.
Затягивает Лёнчик поход в хату ещё и не спалится чтобы. В мешке с зерном, в сарае, бутылка самогонки припрятана. Кур покормил – сто грамм на душу. Корове сена дал – повторить. Ну а после свиньи – само собой, и от запаху и для дезинфекции. Интилегента колхозная, её то не заставишь свинью кормить в будни. Тока по большим праздникам - когда Лёнчик пьяный немножко в драбадан, она и соизволит поуправляться. Уселась поди у телевизора, в балет пялится. Любит она это дело, фигурное катание, балет. А может ей балеруны в колготах нравятся? Где ещё мужика в бабских шмотках и с огурцом в трусах увидишь. В колхозе нету таких… в колхозе, быстрее вовсе без трусов мужика увидишь. Но и глядеть не захочешь, в луже, в грязи - вид совсем не тот, что на сцене.
Эх, житуха. Жил же в нормальной квартире. Вода, отопление. Так нет же – подавай ей фазенду на земле! Чтобы сад, огород, куры-кролики. Счас пришёл бы с работы и на кресло пивка попить, или на диван, морду об подушку подавить. А теперь, опосля работы каждый день со свинёй целоваться. В избу заходишь, чуть не до гола раздеваться заставляет. – Ароматы, - говорит от тебя подозрительные. А от яиц с салом ароматы тебе не подозрительные? А огород, коровьим добром каждый год посыпать, это как? Картошка в чём растёт? В мармеладе?
- Вот и не настроения нету и не аппетиту, - думает Лёнчик, на кухне за столом нанизывая на вилку чуть тёплую картошку с салом. И простоквашей завершая процесс сворачивания пищи.
В зале музыка гремит вовсю. Будто штакетиной по оцинкованному тазику колошматят – балет знать. Валентина в кресле сидит, ну прям в метре от телевизора. Сосредоточенная, как при пересчёте зарплаты, только что губами не шевелит. Если бы размер обратной стороны фасада позволял, вся бы туда залезла. Лёнчик пошлялся по квартире, делать нечего. Не уснуть от таких симфоний. Придвигает кресло и садится рядом, но чуть-чуть сзади. Как почётный эскорт мотоциклистов.
- Чё за балет-омлет такой а? – спрашивает Лёнчик, - отрывок из обрывков оперы Ивана Попера "Лошадинное озеро"? В ответ молчание презрительное, ну чисто пленная партизанка, вот ещё бы и руки за спиной связать. - Ну ты счас у меня заговоришь, - написано у него на щетинистой морде лица.
- Ты смотри, чё вытворяют балеруны столичные! Во, смотри Валюша – схватил девку прям за ж… жилистые ноги и вверх задрал, а девка-то совсем без штанов. Во стоит… разглядывает как она там снизу устроена. Да и вся ли побрита, нет ли где щетины там проплешин. Не-е-е… не понравилась девка ему, чё-то не то видать у неё, под юбкой. Вишь, как на пол кинул! А нет, почти не упала, соскочила дальше попрыгала.
- Смотри, смотри Валюха, за другой погнался. Ну, эта не промах. Эта вертлявая попалась. Это сколько же раз на одной ноге можно крутнуться? Это же будет мозоль на всю ногу. А может у неё нога деревянная? Не, и эта не увернулась, ловкий балерун попался и эту вверх задрал. Та же картина, чё он там такого у них под низом ищет? Вроде у всех баб примерно одинаково должно быть устройство. Перебирает чего-то, прям как ты на обед – сало не буду, колбасу нельзя. Тоже кинул. Слушай, он скоро так весь балет на инвалидность оформит. Хорошо хоть девки по воздуху планируют. Весу то в каждой - с курицу.
- Да что ты будешь делать? Это он чё, ещё одну зацепить хочет? Ну, эта по всему, сама не против. Как она с разбегу, ему на руки кидается! Видать сразу – давно замужем не бывала. Во, и ножки свои худенькие вместе задирают – тренируются, по всякому. Эту повыше поднял. Да и разглядывает подольше… сразу видно, девка нравится! Видно корпус погабаритнее и бампер покруглее. И побрита аккуратно. Вишь ты, так на вытянутых руках и попёр её за куклисы в гримёрку, или как она там у них называется? Боится небось, что по дороге отнимут. Не бойся хлопчик, девок много – не только танцорам но и зрителям хватит!
Наконец Валентина поднимается с кресла в рост. Лицо не понять или белое или красное. На всякий случай Лёнчик в кресло вжался.
– Иди ты к чёрту, дурак! – кричит она – иди своим свиньям комментируй, в кои веки нормально телевизор села посмотреть, а тут ты и..., - и слов у неё не хватает и она с треском обрушивается в кресло.
- От-т-т так всегда! – уже про себя думает Лёнчик, - не дадут человеку к мировой культуре приобщиться! Только надумал отдохнуть и на тебе… хорошо, что ещё полбутылки самогонки в мешке припрятано. Пойду нервы успокою.
гугают! 
Купила два билета, мужа с собой потащила... Он в отместку такое плел все выступление, что стыдно было