Старик и время

Больничная койка, казалось, жгла сквозь ватные неровности матраса и серую сбившуюся простыню. Старик жаловался родным, что медсёстры грубы. Меняют постельное бельё, а его перекатывают, как бревно... как те брёвна, которые он перекатывал, а потом таскал на себе в гору, чтобы построить дачный домик.
Домик получился маленький, но очень уютный. Старик собрал и поставил на неровный земляной пол старую, доставшуюся от отца, железную кровать с панцирной сеткой и фигурными набалдашниками в перекрестьях спинок. На сетку он уложил набитый сеном большой мешок и, не помня себя от усталости, заснул. Разбудили его птицы. Если бы не их яростное пение, он бы поспал подольше.
Старик открыл глаза и тут же заметил узкие полоски света, что пробивались между брёвнами и разрушали ночную темноту лишённого окон домика. Старик с прищуром, более внимательно, оглядел свою вчерашнюю работу, подмечая огрехи, и, не завтракая, а только попив воды и умывшись, отправился конопатить сруб.
Утром его навестила дочь. Старик на ощупь нашёл под подушкой очки, негнущимися пальцами, кое-как, нацепил их, протянул руку за фотографией. Стал рассматривать внука. Малыш был пухленький, светлоглазый, одет в рубашечку и шортики, а на руках держал маленькую обезьянку. «Как получилось удачно, – рассказывала дочь, – на той неделе в детский садик пришёл фотограф с мартышкой, она со всеми детками фотографировалась, а потом устала, закапризничала, а Коленька так ласково к ней потянулся, обезьянка как родного его обняла... правда?..» «Вы бы на участок съездили с матерью, морковку посеяли... – старик не называл свои шесть соток дачей. Какая там «дача»? Грядки с овощами, домик, да ягодные кусты, – ...уже пора». – Он снова полез рукой под подушку, долго шарил, наконец, извлёк часы на ремешке с истёртым и потемневшим от времени стеклом. Посмотрел, повернул циферблат, показал дочери: «Видишь?»
Она видела в уголках его губ гнойнички, видела слезящиеся глаза и ничего не могла ответить Ни «да», ни «нет».
Потом она долго ходила по коридорам больницы, искала лечащего врача. «Скажите, доктор, какое состояние у больного из второй палаты?» «Как фамилия? А, да, помню, с переломом шейки бедра...» «Скажите... а надежда есть?» «Надежда есть всегда». Она кивнула, разминулась с врачом, шагнула к окну и начала молиться. Понимала, что делает это неправильно, потому что ни одной молитвы толком не знает. За своё незнание ей было стыдно, но внутренняя потребность найти какие-то утешительные слова заставляла её тихо и торопливо повторять: «Господи, помоги ему, Господи, помоги ему, Господи, помоги ему...».
Неожиданно она перестала шептать и бегом кинулась в палату. Запыхавшись, остановилась перед дверью, тихонько её открыла, вошла: «Папа, ты не беспокойся, мы с мамой сегодня же поедем на участок и посеем морковку...» Старик лежал неподвижно. Его часы с истёртым и потемневшим от времени стеклом остановились.